Гарри Поттер и Ось Времён

Кара

— А-а, — отстранённо ответствовал Рон, плавно переходя в состояние автопилота, в котором он глубокомысленно моргает глазами в такт объяснениям преподавателя.

Следующим уроком в расписании стояло ЗОТИ. Аллерт сегодня особенно порадовал. В этот день он заявился на урок исключительно довольный собой, что настораживало.

— Ну что ж, уважаемые, — жизнерадостно начал он, — расскажите мне, пожалуйста, что это?

И профессор помотал в воздухе листом пергамента, на котором было нарисовано Нечто. При более внимательном рассмотрении это оказалась карикатура на Берка и самого Аллерта, причём карикатура весьма пошлого содержания. Естественно,

что изобразить подобное мог лишь один ученик шестого курса Гриффиндора — Дин Томас. И так же естественно, что никто профессору об этом не сообщил. Впрочем, похоже, этого и не требовалось, потому что Аллерт недвусмысленно вытаращился именно на Томаса, одной рукой вальяжно опершись на стол, а второй продолжая помахивать в воздухе бессмертным произведением искусства. Ответа не последовало, хотя по выражению лица Дина было видно, что такое внимание к своей персоне ему очень не нравится. Да и притворяться белым и пушистым он долго не сможет.

— А знаете ли вы, мистер Томас, — медленно продолжил профессор, — что за подобные выходки ученикам грозит исключение?

— Боюсь, что никогда ни о чём подобном не слышал, — пошёл в ва-банк Дин, убоявшись исключения и, как следствие, обретя несвойственную ему обычно наглость. — А что?

— Юноша, вы не в том положении, чтобы хамить, — моментально окрысился преподаватель, по всей видимости задетый за живое попавшим к нему в руки изображением.

— А разве я в положении? — мастерски изобразил идиота Томас, недоумённо оглядывая собственный живот.

— Мистер Томас, в ваших же интересах немедленно сознаться и выдать имена своих пособников! — профессор озверел и утратил всякую связь с действительностью. По крайней мере, судя по выражению лица, достойному раненного быка в разгар корриды, было именно так. Остальные ученики взирали на происходящее со своих мест, в полной тишине и с нескрываемым интересом. Веселее всего было ребятам, оккупировавшим первую парту — Рону, Парватти, Гермионе и Гарри, который, правда, вместо того, чтобы следить за развитием событий, остекленело уставился на злосчастную карикатуру, которую преподаватель по-прежнему сжимал в руке, хотя, скорее всего, давно забыл о её существовании, ибо, как всем было хорошо известно, у профессора на нервной почве чердак давно в подвал переехал.

— Чего? — Дин, похоже, искренне не въезжал в происходящее.

— Выкладывай, зачем ты это рисовал, и кто твои сообщники! — не выдержал такой тупости профессор.

— Что рисовал? — удивлению Томаса, казалось, не было предела.

— Вот это!!! — голосом страдающего запором носорога взревел он, вновь обращая своё высочайшее внимание на листок пергамента… от которого остался один только тлеющий огрызок. Узрев, во что превратилось главное и единственное вещественное доказательство, профессор впал во второй шок, не выходя из первого. Впрочем, он тут же глубоко вдохнул и, по всей видимости, принялся считать до десяти, что, безусловно, делало ему честь.

— Вот что, господа, — дрожащим от еле скрываемого гнева и досады голосом выдавил Аллерт, — с этого дня никто из находящихся в стенах этой школы более не вправе критиковать министерских работников. Иными словами, в Хогвартсе вновь устанавливается декрет о гласности Долорес Амбридж.

Гарри, который в данный момент думал в основном о так необходимом ему сейчас шоколаде, про себя с грустью отметил, что всё вновь идёт по накатанной колее: свобода слова в Хогвартсе только что была безжалостно

ликвидирована. А теперь, мистер Поттер, у меня будет для вас индивидуальное задание…

…А на столе профессора Аллерта, возле пособия по ведению переговоров, лежала связка бананов…

— Ты куда собрался? — вежливо осведомился лежавший прямо в одежде на своей кровати Рон. Мальчишки только недавно вернулись в башню после тяжёлой среды, и Рон, предварительно огласив список адресов, куда он хотел бы послать и Аллерта, и Берка, и любого, кто его побеспокоит, не снимая обуви развалился на своей кровати, едва ли не пинком спихнув оттуда Кеару. Змея оскорбилась, но Рон, не владеющий серпентеро, но угадавший её настроение, показал здоровенной змеюке кулак, и она, как ни удивительно, ретировалась.

— К МакГонагалл, — на ходу накидывая поверх вполне обычной человеческой рубашки мантию, бросил Гарри. — А оттуда к Свину.

— А, ну-ну, — с философским видом помахал рукой Рон.

Фыркнув, Гарри захлопнул за собой дверь спальни и быстро спустился по лестнице, едва не сбив в процессе местных Саду и Мазу — Брендона Забини и Дэвида Моргана, увлечённо дерущихся подушками с пятью третьекурсниками одновременно и одерживающими верх по всем направлениям. Зона поражения у подушек была крайне широкая, так что огибать дерущихся пришлось по большому кругу, наскоро изобразив заклинание левитации и попросту спрыгнув с превращённой в поле боя лестницы.

— Ричард, убери от меня свои длинные руки! — вопила в дальнем углу гостиной Кетти, тщетно пытаясь заставить своего парня и по совместительству одноклассника хотя бы на секунду забыть о своих пошлых мыслях.

— Ричард, не уберёшь руки — протянешь ноги! — похоже, эффекта предыдущим заявлением она не добилась.

Гарри поспешно удалился, не став дослушивать милую семейную склоку, тем более что закончится она, без сомнений, черепно-мозговой травмой Ричарда, от которой он, вопреки надеждам Кетти, всё равно не перестанет думать о пошлом.

Снейп говорил, что профессор Макгонагалл будет в своём кабинете, однако дверь кабинета была заперта. Гарри негромко постучал. Из-за двери не донеслось ни звука, только замок громко клацнул, открываясь. Профессор сидела за своим столом и перекладывала с места на место бумаги. А рядом с ней, на жёрдочке, чистил перья Фоукс.

— Значит, всё-таки вы, профессор, а не Хмури, — вместо приветствия констатировал Гарри.

— Главу Ордена выбрал Фоукс, — подтвердила его предположения профессор, указывая на кресло. — Садись, Гарри. Чай будешь?

— Если не затруднит, — максимально вежливо ответил Поттер, опускаясь в указанное кресло.

Профессор, не поднимаясь с места, махнула волшебной палочкой на стоящий на краю стола чайник. Из него немедленно повалил пар. Ещё один взмах — и с полки прилетели две чашки.

Меньше чем через минуту перед Гарри уже стояла чашка ароматного чая и большое блюдо с печеньем и пирожными. Задумчиво осмотрев свою чашку, Макгонагалл извлекла из ящика стола бутылку коньяка и добавила немного себе в чай. Подумав ещё немного, она, не спрашивая согласия, плеснула немного и Поттеру. Гарри и бровью не повёл, следя за действиями профессора трансфигурации, откровенно ей не свойственными. Теперь она в первую очередь глава Ордена Феникса, а только потом профессор Хогвартса и декан факультета Гриффиндор. И потому вольна общаться с Гарри так, как считает необходимым, а не так, как предписывают школьные правила.