Гарри Поттер и Ось Времён

Кара

«Поздравляю тебя, — горько сказал сам себе Гарри. — Ты снова выжил».

До того момента, когда Гарри снова смог почувствовать себя относительно полноценным человеком, прошло полчаса и пять обезболивающих заклинаний. Наконец юноша решил, что он вполне в состоянии добраться до зоны медитации, верой и правдой служившей многим поколениям гриффиндорцев. До уборной, иными словами. Медитировать, однако, юноша не стал, а направился к душевым кабинкам, то есть чуть дальше по коридору.

На дороге к светлой цели Гарри остановился перед ростовым зеркалом, висящем в помещении служащим своеобразным предбанником. Из простой деревянной рамы на Поттера смотрел угрюмого вида усталый подросток. Худой, бледный, заросший и с тусклыми глазами, в глубине которых тлели до поры угольки гриффиндорского

безумия, заставлявшего учеников краснознамённого факультета из века в век сломя голову бросаться в самое пекло, широко при этом улыбаясь. Любовался на себя любимого Гарри почти минуту, потом попытался убрать волосы со лба, дабы полюбоваться ещё и на своё главное достояние. Волосы убираться не пожелали. Гарри мог противопоставить им лишь один аргумент: попробовал сгрести хвост. Получилось страшновато, однако шрам в виде молнии всё-таки явил себя миру. Закончился процесс любования тем, что Гарри высказал в адрес непонятно кого нехорошее слово. Хвост пристыжено развалился.

— Если доживу до каникул — обязательно подстригусь, — принёс сам себе страшную клятву юноша. — И зрение вылечу, — добавил он, вспомнив испытанные сегодня в связи с плохим зрением трудности. Расписаться кровью было негде, так что Гарри наконец-то оторвался от созерцания собственной физиономии, перекошенной от безысходности.

В меру ледяной душ воистину способен сотворить с человеком чудеса! Он вдохновляет на подвиги, способствует обогащению словарного запаса всех языков мира затейливыми сложноподчинёнными конструкциями и, как ни странно, помогает некоторым мазохистам сосредоточиться.

— Проверь ещё раз, — потребовала Гермиона, когда они с Гарри упёрлись лбами в двери больничного крыла.

— Да я только что смотрел! А до этого ещё шесть раз! — возмутился Поттер, которому вовсе не улыбалось опять лезть за картой Мародёров, да ещё в темноте и под мантией-невидимкой, где места для манёвра не было совсем. Всё-таки в бытности первокурсником имелись свои безусловные плюсы: во-первых, самое сложное, что приходилось учить — чары левитации. Во-вторых, первокурсники не изучают Прорицания. И, наконец, третье, оно же главное — первокурсник занимает места под мантией-невидимкой вдвое меньше, чем шестикурсник, так что если в далёком детстве гриффиндорское трио ухитрялось не только с комфортом закутаться в это во всех отношениях незаменимое достижение магии, но спрятать там средних размеров чемодан. Сейчас же даже вдвоём Гарри и Гермиона едва смогли закутаться как следует.

— Посмотришь ещё раз — не развалишься, — огрызнулась староста, которая почему-то страшно нервничала.

— Хорошо, хорошо, — примирительно поднял руки Поттер.

Руки он поднимал явно зря — полы мантии тотчас же приподнялись, явив миру четыре конечности, самым наглым образом бороздящие ночной Хогвартс без какого бы то ни было участия со стороны непосредственных обладателей. Засим наблюдатель, которому приспичило бы заявиться ночью в больничное крыло, буде такой имеется, услышал бы сдавленное шипение, извиняющееся бормотание, а потом был бы свидетелем чудесного испарения бесхозных конечностей. К счастью, во всём Хогвартсе нашлись только два мудреца, готовых ломиться среди ночи в гостеприимно запертые двери лазарета, и они бы о летающих конечностях, разумеется, никому не рассказали. Намного проще было бы использовать маскирующие заклинания, но на них по школе вполне могли поставить сигнализацию. Вряд ли, конечно, но нужно быть готовыми к худшему: директор, конечно, на первый взгляд идиот, но на то он и первый взгляд… Да и не сильно Поттеру охота было, откровенно говоря, баловаться высшей магией: занятия беспалочковой магией закончились не так уж и давно, да и ночное приключение на подвиги не вдохновляло. В общем, по здравом размышлении было решено отправиться в гости к болящему другу по старинке — под мантией-невидимкой.

— Кроме Рона никого, — в очередной раз за сегодня констатировал Гарри, сворачивая старый пергамент. — Всё ещё. А ты рассчитываешь, что придёт кто-нибудь ещё?

— Разумеется, — не стала спорить староста. — Какой же секретный разговор без Филча?

— Жаль тебя расстраивать, — печально опустил глаза Гарри, — но сегодня на присутствие

мистера Филча рассчитывать не приходится — он драит пол на втором этаже, возле туалета плаксы Миртл: по странному стечению обстоятельств какие-то неизвестные вандалы выбрали именно это место, чтобы опробовать новый вид навозных бомб, ими же, по всей видимости, изобретённых, — продекламировал Гарри, тоном диктора из вечерних новостей. — Увы, похоже, разработка нуждается в модификации: что бы не хотел создать неизвестный изобретатель, но получившаяся субстанция ни в какую не желает оттираться от стен.

Гарри развёл руками, давая понять своему единственному зрителю, что он очень и очень огорчён сей странной случайностью.

— Это ты подстроил! — вознегодовала Гермиона после минутного раздумья, а её указательный палец обвиняюще застыл в каком-то сантиметре от груди юноши. Гарри, вспомнив, как много запоминающихся минут доставило ему натягивание рубашки на след своих ночных приключений, поспешил аккуратно и ненавязчиво отвести её руку в сторонку: заклинаниями заработанный в неравном бою синяк лечиться не желал, так что болеть, по всей видимости, будет ещё около недели. Слава Мерлину, хоть рёбра целы…

— Естественно я, — подтвердил он, и поспешил развить мысль, пока не стало поздно, — больше того, я этим неизвестным вандалам за такой подвиг помогал делать трансфигурацию.

— Забини, Морган и Джонс, — уверенно перечислила Гермиона, загибая пальцы.

— А кто же ещё? Помимо того, если Филч управится с бомбой, в чём лично я сомневаюсь, то в туалете Миртл произойдёт внеплановое наводнение.

— Как ты это сделал?! — изумилась староста. — Да такие чары надо наводить не меньше суток! Надо же, чтобы они сработали именно тогда, когда Филч закончит с уборкой…

— Какие чары? — рассмеялся Гарри. — Я всего лишь договорился с Миртл, и если завхоз вдруг освободится раньше необходимого, то будет до послезавтра с тряпкой ползать. Кстати, ты не находишь, что мы выбрали довольно странное место для беседы?

— Ох… — похоже, Гермиона совершенно забыла, где и когда они находятся. — Это сколько же мы тут торчали? Ну-ка, проверь карту!..

Гарри взвыл. Негромко, но проникновенно. Вот до чего доводит общение с оборотнями…

— Никто до сих пор не появился, — проворчал он. — Теперь-то можно заходить? Или ещё подождём?

На откровенную провокацию Гермиона не поддалась, молча достала палочку, направила на дверь и принялась бормотать заклинания.

Сухой щелчок красноречиво свидетельствовал о том, что замок помехой больше не является.

— Твоя очередь, — Гермиона опустила палочку, — тут защитное заклинание.

Когда со взломом было покончено, двое подростков не спеша вошли в лазарет. Стоящие в ряд аккуратно застеленные кровати пугали своей пустотой. Впрочем, так было всегда: ученики всеми правдами и неправдами старались поскорее смыться от навязчивой опеки мадам Помфри, так что на ночь в лазарете оставались в основном безнадёжно больные, без шансов на выздоровление (во всяком случае, носится с ними медсестра именно как с неизлечимыми). На самой дальней кровати, возле окна, возлежал Рон. Со стороны начинающий некромант вполне походил на свою потенциальную клиентуру — покойников, причём не первой свежести. Во многом сему способствовал антураж: лунный свет в окошке и отчаянно рыжие волосы болящего заставляли его лицо казаться ещё бледнее, а белая простыня, выданная ему вместо одеяла (в лазарете, не в пример остальным помещениям замка, было по-летнему жарко. Видимо, чтобы несчастные чахоточные дети могли хоть где-то отдохнуть от вечных сквозняков. И ведь некоторые ещё удивляются, откуда у волшебников радикулит!) запросто могла бы сойти за саван.

— Знаешь, Гарри, — усмехнулась Гермиона, кивая на мирно храпящего Уизли, — если сейчас в окно влезет вампир, дабы приложиться к горлу девственницы, он не сильно огорчится, обнаружив вместо неё Рона.

Гарри хотел что-то ответить, однако потенциальная девственница, услышав чужеродный звук, зашевелилась, подавая тем самым недвусмысленные признаки жизни.

— Уйди, глюк, — велела она, то есть он, разворачиваясь к посетителям спиной и окрестностями.

— Может, его водичкой облить? — задумчиво вопросил у потолка Гарри.