Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая)
Шрифт:
Думбльдор с силой встряхнул дубльдум, и Карактакус Д‘Авилло растворился в серебристой массе.
— Он дал ей всего десять галлеонов? — возмутился Гарри.
— Карактакус Д‘Авилло прославился отнюдь не своим благородством, — спокойно отозвался Думбльдор. — Итак, мы знаем, что незадолго до родов Меропа была в Лондоне одна и отчаянно нуждалась в деньгах, настолько, что решилась продать единственную драгоценность — фамильный медальон.
— Но Меропа умела колдовать! — вскричал Гарри. — Она могла достать еду
— Разумеется, — сказал Думбльдор. — Однако мне кажется — опять же, это только мое предположение, но я почти уверен в своей правоте — что когда муж бросил ее, Меропа отреклась от магии. Думаю, она больше не хотела быть ведьмой. Впрочем, не исключено также, что из-за безответной любви и отчаяния она лишилась колдовских способностей; такое случается. В любом случае, ты сейчас увидишь, что Меропа не захотела поднять волшебную палочку даже для спасения собственной жизни.
— Даже ради сына?
Думбльдор поднял брови.
— Ты, кажется, жалеешь лорда Вольдеморта?
— Нет, — поспешно ответил Гарри, — но ведь у нее был выбор, не то, что у моей мамы…
— У твоей мамы тоже был выбор, — мягко сказал Думбльдор. — А Меропа Реддль выбрала смерть, несмотря на новорожденного сына. Однако, Гарри, не суди ее слишком строго. Долгие страдания сломили ее, к тому же она никогда не обладала отвагой твоей матери. А теперь, если не возражаешь, в путь…
— Куда мы отправляемся? — поинтересовался Гарри, когда Думбльдор встал рядом с ним.
— На сей раз, — ответил Думбльдор, — в мои воспоминания. Надеюсь, ты найдешь их весьма познавательными и в достаточной мере точными. Прошу вперед, Гарри…
Гарри склонился над дубльдумом, коснулся лицом прохладной поверхности воспоминаний и, как всегда, полетел сквозь темноту. Пару секунд спустя его ноги ударились о землю, он открыл глаза и обнаружил, что они с Думбльдором стоят на оживленной улице старого Лондона.
— А вот и я, — Думбльдор радостно показал на высокого человека, который переходил дорогу перед лошадью, везущей тележку с молоком.
У молодого Думбльдора были каштановые волосы и борода. Он перешел на их сторону улицы и зашагал по мостовой, привлекая множество любопытных взглядов экстравагантным бархатным костюмом цвета спелой сливы.
— Клевый прикид, сэр, — не сдержавшись, заметил Гарри; Думбльдор только хихикнул. Они на коротком расстоянии последовали за его молодым воплощением и вскоре увидели довольно мрачное прямоугольное здание, окруженное высокой оградой, прошли в чугунные ворота и оказались посреди голого двора. Молодой Думбльдор поднялся на крыльцо и один раз стукнул во входную дверь. Очень скоро ему открыла неряшливая девица в фартуке.
— Добрый день. У меня назначена встреча с миссис Коул. Насколько я знаю, она всем здесь заведует?
— Ага, — ответила
Гарри услышал в отдалении голос, что-то прокричавший в ответ. Девица снова повернулась к Думбльдору:
— Входите, они щас подойдут.
Думбльдор прошел в вестибюль, выложенный черной и белой плиткой; все здесь было бедно, но безупречно чисто. Гарри и старший Думбльдор вошли следом. Не успела закрыться входная дверь, как появилась очень худая и крайне озабоченная женщина. Ее острое лицо казалось скорее измученным, нежели злым; направляясь к Думбльдору, она на ходу отдавала распоряжения другой помощнице в фартуке.
— …и отнеси Марте наверх йод, Билли Стаббс опять содрал болячки, а Эрик Уолли перепачкал все простыни, из него так и сочится — у бедняги, кроме всего прочего, ветрянка, — говорила она будто в пространство. Тут ее взгляд упал на Думбльдора, и она замерла в таком изумлении, словно на пороге дома стоял жираф.
— Добрый день, — сказал Думбльдор и протянул руку.
Миссис Коул открыла рот.
— Мое имя — Альбус Думбльдор, я писал и просил о встрече. Вы любезно пригласили меня зайти сегодня.
Миссис Коул поморгала и, видимо, убедившись, что Думбльдор не галлюцинация, слабым голосом ответила:
— Да-да… так-так… тогда… вам лучше пройти ко мне. Да-да.
Она провела Думбльдора в комнатку, служившую, судя по всему, и кабинетом, и гостиной. Обстановка была столь же бедной, как и в вестибюле, а мебель — старой и разрозненной. Миссис Коул указала Думбльдору на шаткое кресло, а сама села за стол, заваленный разными вещами, и нервно уставилась на гостя.
— Как вы знаете из моего письма, я прибыл обсудить будущее Тома Реддля, — начал Думбльдор.
— Вы член семьи? — осведомилась миссис Коул.
— Нет, я преподаватель, — ответил Думбльдор, — и хочу предложить Тому место в моей школе.
— Что за школа?
— Она называется «Хогварц», — сообщил Думбльдор.
— А почему вас волнует судьба Тома?
— Мы считаем, что он обладает необходимыми нам качествами.
— То есть, он получил стипендию? Но как? Он ведь не подавал заявки.
— Он записан в нашу школу с рождения…
— Кто его записал? Родители?
Миссис Коул, очень некстати, оказалась умной, дотошной женщиной. Думбльдор, похоже, был того же мнения: Гарри увидел, что он осторожно достал из кармана бархатного костюма волшебную палочку, а другой рукой незаметно взял со стола пустой лист бумаги.
— Прошу, — Думбльдор, легонько взмахнув палочкой, передал собеседнице бумагу. — Думаю, это все прояснит.
Глаза миссис Коул ненадолго замутились и вновь обрели фокус. Какое-то время она внимательно вчитывалась в абсолютно пустой лист.