Гарри Поттер и Сестры Блэк. Альтернатива. ЛП
Шрифт:
– Мы возьмем их с собой? – спросила Мария.
– Конечно, – ответил Старый Пастор, – это монастырская собственность, и мы вернем их туда, откуда они были взяты.
Несколько детишек расплакалось. – У нас больше не будет нашей Госпожи, – причитали они.
– Чепуха, – сказал Старый Пастор. – Вы можете приносить Ей свои дары на Райский Холм ничуть не хуже, чем сюда. С этого дня мы часто будем ходить туда славить Бога. А теперь пойдем. Мы все время будем двигаться процессией. Я пойду первым а все остальные, звери и дети, будут следовать за мной по двое и изо всех сил петь ту песню хвалы, которой я вас научил. Вы можете нести по очереди Богородицу и колокол.
– Мы будем похожи на зверей, идущих в Ковчег, – сказала Мария.
– Ничего не может быть лучше, – ответил Старый Пастор. – Пойдемте.
Робин подал ему огромный, с крестообразной рукояткой, меч и, подняв его над головой как крест на процессии, Старый Пастор направился по проходу между рядами и вышел на солнечный свет, запевая громким голосом. Следом за ним, бок о бок, выступали Рольв и Барвинок, за ними Мария с Робином, дальше Виггинс с Захарией, за ними Малютка Эстелла вела маленького Петеркина Перчика, а дальше шли Пруденсия Булочка и все остальные дети, несущие Богоматерь и колокол и громко распевающие песню, которой их научил Старый Пастор.
К тому моменту, когда они достигли крутого подъема, солнце стояло уже высоко в небе, и кругом было великолепнейшее весеннее утро. Они начали карабкаться, еще продолжая петь, хотя у них уже перехватывало горло. Дети собрали большие букеты папоротника, барвинка и примул. Птицы над ними тоже пели, заливаясь так звонко, что чуть не заглушили пение детей. Когда они поднялись на Райский Холм, солнце, казалось, засверкало еще ярче, чем всегда, и вскарабкавшись почти на вершину, они почувствовали, что страшно счастливы. Они пробрались между овцами и блеющими ягнятами по ярко-зеленой траве и лиловым фиалкам, миновали цветущий терн, выше и выше к букам, сверкающим серебром и зеленью на фоне голубого неба. Когда они были уже совсем близко от вершины, Старый Пастор объявил привал, чтобы все могли отдышаться, а потом, снова запев, они прошли между буками в дверной проем в разрушенной стене и оказались в вымощенном дворике.
Когда они уже были внутри, Мария поняла, почему Старый Пастор отказался вчера идти провожать ее через парк… Он был занят более важным делом… Как только она ушла, он поспешил сюда в надвигающихся сумерках и наверно проработал полночи при свете луны и звезд. Камни, которыми был вымощен дворик, очищенные от всякого мусора, сорняков и ползучих растений, вымытые и вычищенные до блеска, теперь отражали солнце, как перламутровые раковины. Источник и желоб для стока воды были очищены от опавших листьев, родник бил сильной и чистой струей, а потом стекал легко и быстро, сверкая как серебро, через низкую арку за рябиной. Дерево смотрелось в солнечном свете очень торжественно, ягоды сияли, как зажженные свечи, и под ветвями Старый Пастор сложил камни, собранные им во дворике, в маленький алтарь. Весь дворик выглядел свежим, чистым, нарядным и каким-то совершенно новым, а когда Старый Пастор утвердил меч сэра Рольва в ветвях рябины, так чтобы он стоял позади каменного алтаря, как крест, а дети накидали перед алтарем свои букеты цветов, а статую Богоматери с Младенцем поставили в пустую нишу над низкой каменной аркой, а колокол подвесили на ветку старого остролиста, все оказалось готово к благодарственным молитвам, которые намеревался пропеть здесь Старый Пастор.
Первым делом, стоя перед алтарем с Эстеллой, детьми и животными, толпящимися вокруг него, вместе со множеством овец и ягнят, которые смогли протиснуться в переполненный маленький дворик, он долго-долго молился, и утро было так хорошо, что никто не заметил как долго он молился о прощении сэра Рольва, который украл это место у Бога – ив этот момент живой Рольв издал глубокое протяжное рычание. Потом он молился о прощении всех Мерривезеров, которые на протяжении стольких поколений не возвращали украденное – и тут Малютка Эстелла, Мария и Робин склонили головы и попросили прощения. Потом он молился о прощении Мерривезеров за то, что они пользовались деньгами, которые получали от продажи шерсти с овец, пасущихся на святом холме – ив этот момент взволнованно заблеяли все овцы. Затем он снова и снова молился о том, чтобы это место опять стало святым, и чтобы здесь больше не могло твориться зло. Потом все сказали «аминь», овцы проблеяли что-то низкими таинственными голосами, а Робин подошел к остролисту и ударил в колокол, и его глубокий голос громко и ясно сообщил
Когда они вошли в деревню, они увидели, что звуки колокола и веселое пение вывели на деревенскую улицу всех взрослых, и они все вместе смеялись, болтали и радостно кричали, потому что все были очень счастливы. Весна пришла, и Райский Холм вернулся обратно к Богу, и все чувствовали, что ступили сегодня на прекрасный путь, который сделает их потом еще счастливее.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошло несколько дней, когда Мария не видела ни Робина, ни Эстеллы, и судя по тому, что никто не готовил ей по утрам одежду, она понимала, что сегодня от нее не потребуется участие в новых приключениях. Рольв тоже, казалось, отошел от дел, и по-видимому думал, что она может немного сама присмотреть за собой. Стояла чудесная весенняя погода, на деревьях появились листья и цветы, а птицы пели изо всех сил.
Встав поутру, Мария первым делом бежала к южному окну своей комнаты посмотреть на нарциссы, разливавшиеся роскошными реками и озерами света среди таинственной тени темных, зловещих елей.
Потом она бежала к западному окну, чтобы взглянуть на розарий, лежащий теперь в мягкой дымке распускающейся зеленой листвы, в которой яркие краски птичьих крылышек полыхали,, как огонь.
Потом она шла к северному окну и долго и серьезно рассматривала темную массу соснового бора за черепичной крышей. Несколько раз на заре она слышала, как в лесу кричит петух, и этот звук был похож на вызов.
– Ну-ну?, – доносилось оттуда. – Ку-ка-ре-ку. Что вы там поде-ре-ку? Что вы там поде-ку-ку?
Но поскольку у нее не было никаких идей, что же делать со злобой Людей из Темного Леса, она не могла ответить на вызов. Приходилось только ждать. Но она не бездельничала, пока ждала, она настраивала себя, готовясь сделать что-нибудь, когда будет что делать. Она пыталась не бояться заранее и обнаружила, что такое ожидание и размышление само по себе неплохое занятие.
Кроме того, она занималась уроками с мисс Гелиотроп, каждый день ездила верхом на Райский Холм проверить, все ли в порядке с овцами и ягнятами, которые больше не были мерривезеровскими, разговаривала с детьми, которые часто играли в мощеном дворике под буками. Дети из Сильвердью теперь приспособили монастырь под вторую детскую. Не то, чтобы они изменили своей привязанности к церкви, но они решили оставить церковь на холодные и мокрые дни, а на Райский Холм ходить в хорошие и теплые. Теперь они не боялись оставаться здесь. Они знали в глубине души, что Райский Холм отдан обратно Богу, и злые Люди из Темного Леса не могут больше сюда прийти.
Робин, думала Мария, ощущает это так же, как другие дети, потому что он больше не приходит охранять овец. Она не встречала его там. Она его потеряла, но догадывалась, что он где-то занят чем-то полезным, и она снова увидит его, если наберется терпения.
Маленький мощеный дворик теперь был похож не на руины, а на любимую и ежедневно посещаемую церковь. Ноги детей и взрослых, которые тоже часто поднимались теперь сюда, закончив дневные дела, проложили под буками тропинку к проему в стене.
Старый Пастор поставил два больших горшка с розовыми геранями на каменный алтарь перед огромным мечом с крестообразной рукояткой, принадлежавшим сэру Рольву, и по одному с каждой стороны от проема в стене. Богоматерь с Младенцем всегда получали в подарок множество цветов, так же, как в церкви внизу.
Деревенский плотник сколотил скамейку, чтобы взрослые могли присесть и отдохнуть после того, как они взбирались на холм. Деревенский каменщик починил стену, а деревенский кровельщик, лучший на всю округу, за один день установил столбы и стропила и настелил соломенную крышу, чтобы защищать маленький дворик от дождевых капель, падающих с деревьев.