Гарри Поттер и узник Азкабана

Rowling Joanne Kathleen

— Что случилось? — спросил он у Рона с Гермионой. Те заняли два самых лучших кресла у камина и заканчивали работу по астрономии — звёздные карты.

— В эти выходные — первый поход в Хогсмёд, — Рон показал на объявление, появившееся на старой обшарпанной доске. — Конец октября. Хэллоуин.

— Здорово, — воскликнул Фред, который вслед за Гарри пролез в дыру за портретом.

— Мне надо к Зонко. У меня почти закончились вонючие пульки.

Гарри рухнул на стул рядом с Роном. Его хорошее настроение быстро утекало сквозь пальцы.

Гермиона словно прочла его мысли.

— Гарри, я уверена, что в следующий раз ты уже сможешь пойти, — утешила она. — Блэка скоро поймают! Один раз его уже видели.

— Блэк не такой дурак, чтобы попытаться предпринять что-то в Хогсмёде, — сказал Рон. — Спроси у Макгонаголл, нельзя ли тебе пойти на этот раз. А то следующий когда ещё будет!..

— Рон! — укорила Гермиона. — Гарри не должен покидать территорию школы…

— Не может же он быть единственным из третьеклассников, кто останется в школе, — отмахнулся Рон, — Давай, Гарри, попроси Макгонаголл…

— Да, пожалуй, я так и сделаю, — решился Гарри. Гермиона открыла было рот и хотела что-то возразить, но тут к ней на колени легко вспрыгнул Косолапсус. Из пасти у него свисал дохлый паук.

— Обязательно есть это у нас перед носом? — скривился Рон.

— Умненький, храбренький Косолапсус, неужели ты сам-пресам его поймал? — закурлыкала Гермиона. Косолапсус медленно жевал паука, оскорбительно уставившись на Рона жёлтыми глазами.

— Главное, держи его там, где он есть, больше я ни о чём не прошу, — раздражённо сказал Рон, возвращаясь к звёздной карте. — Струпик спит у меня в рюкзаке. Гарри зевнул. Очень хотелось спать, но, к сожалению, он сам ещё не сделал звёздную карту. Он подтащил к себе свой рюкзак, достал пергамент, чернила и перо и принялся за работу.

— Перерисуй у меня, если хочешь, — предложил Рон, украсив завитушкой последнюю звёздочку и подталкивая свою карту к Гарри.

Гермиона, не одобрявшая списывания, поджала губы, но ничего не сказала. Косолапсус по-прежнему не сводил немигающего взгляда с Рона и подёргивал кончиком хвоста. И вдруг, безо всякого предупреждения, бросился.

— ОЙ! — взревел Рон и кинулся отбирать свой рюкзак у Косолапсуса, который вцепился всеми четыремя лапами и свирепо рвал его когтями. — ПОШЁЛ ПРОЧЬ, ТУПОЕ ЖИВОТНОЕ! Рон тянул рюкзак, но Кослапсус не отпускал его, при этом шипел и наносил всё новые удары когтями.

— Рон, не бей его! — завизжала Гермиона; все взгляды были прикованы к сражению; Рон размахивал рюкзаком, Косолапсус висел на нём, потом Струпик наконец-то вылетел…

— ЛОВИТЕ КОТА! — заорал Рон.

Косолапсус отлепился от останков рюкзака, перепрыгнул через стол и погнался за охваченным ужасом Струпиком. Джордж Уэсли ринулся на Косолапсуса, но промахнулся; Струпик стремглав пролетел между двадцатью парами ног и бросился под старый комод. Косолапсус резко затормозил и, стоя на полусогнутых, принялся широкими движениями шарить под комодом передней лапой. Подоспели Рон с Гермионой; Гермиона схватила

кота под брюхо и оттащила в сторону; Рон бросился на живот и, с огромными трудностями, за хвост извлёк Струпика.

— Посмотри! — гневно обратился он к Гермионе, потрясая Струпиком у неё перед носом. — Кожа да кости! Держи своего кота подальше, ясно!

— Косолапсус не понимает, что это плохо! — дрожащим голосом сказала Гермиона. — Кошки всегда ловят крыс, Рон!

— Странная у тебя кошка! — бросил Рон, пытавшийся убедить бешено извивавшегося Струпика влезть в нагрудный карман. — Он понял, когда я сказал, что Струпик в моём рюкзаке!

— Какая чушь! — возмутилась Гермиона. — Косолапсус почуял его, Рон, а ты что подумал…

— Твой кот что-то затаил против моего Струпика! — заявил Рон, не обращая внимания, что собравшиеся вокруг ребята начали хихикать. — А Струпик первый здесь появился, и потом, он болен!

Рон яростно прошагал по общей гостиной и вверх по лестнице удалился в спальню. На следующий день Рон всё ещё злился на Гермиону. На гербологии он едва перемолвился с ней парой слов, несмотря на то, что они втроём — Гарри, Рон и Гермиона — вместе работали над одним и тем же вспухобобом.

— Как Струпик? — робко спросила Гермиона, когда они очистили толстую розовую кожуру и стали высыпать блестящие горошины в деревянную бадью.

— Прячется у меня под кроватью и весь дрожит, — сердито ответил Рон и просыпал горошины мимо бадьи. Они раскатились по всей теплице.

— Осторожнее, Уэсли, осторожнее! — крикнула профессор Спаржелла; горошины тем временем прорастали на глазах. Следующим уроком были превращения. Гарри, полный решимости попросить у профессора Макгонаголл разрешения пойти вместе со всеми в Хогсмёд, стоял в строю перед кабинетом и обдумывал, как будет аргументировать свою просьбу. Однако, его отвлекло происходившее в начале шеренги.

Лаванда Браун плакала. Парватти обнимала её, одновременно объясняя что-то Симусу Финнигану и Дину Томасу. Те, в свою очередь, глядели крайне серьёзно.

— Что с тобой, Лаванда? — встревоженно спросила Гермиона. Они, вместе с Гарри и Роном, подошли узнать, в чём дело.

— Утром ей пришло письмо из дома, — прошептала Парватти. — С известием про её кролика, Бинки. Его съела лиса.

— Ой, — расстроилась Гермиона, — мне так жаль, Лаванда.

— Мне следовало знать! — трагически произнесла Лаванда. — Ты знаешь, какое сегодня число?

— Э-э-э…

— Шестнадцатое октября! «То событие, которого ты с ужасом ждёшь — оно произойдёт в пятницу, шестнадцатого октября.» Помнишь? Она была права, она была права!

К этому времени вокруг Лаванды собрался весь класс. Симус с серьёзным видом покачивал головой. Гермиона поколебалась, а затем спросила:

— Ты с ужасом ждала, что лиса съест Бинки?

— Ну, не обязательно лиса, — ответила Лаванда, поднимая на Гермиону глаза, из которых струились слёзы, — но я очень боялась, что он умрёт!