Гарри Поттер и заклятье смерти
Шрифт:
— А похож на отца, — кивнул мальчик, сразу поняв, что профессор узнала Руны.
— Понятия не имею, на моих уроках этого лоботряса никогда не было, — женщина аккуратно сложила бумаги и встала. — Давайте пройдём в кабинет Рун и поговорим там.
Гарри быстро кивнул, соглашаясь с профессором, и последовал за ней.
— Проходите, — махнула в сторону преподавательского стола профессор Бабблинг, когда они вошли в кабинет Древних Рун. — Возьмите какой-нибудь стул и садитесь.
Сама женщина направилась к одному из шкафов. Их вообще было много, шкафов, с десяток, разных форм и размеров. Профессор
Почти не копаясь в свитках, которые оказались в шкафу, преподаватель Древних Рун достала один, перевязанный белой лентой, и положила на стол перед Гарри. Даже в свёрнутом виде было видно, что свиток очень длинный.
— Возможно, вы слышали от других профессоров, что Лили блистала на уроках. Флитвик всегда хвалил её успехи в Чарах, Слагхорн даже пригласил её в свой Клуб Слизней. Пусть вам это ничего не скажет, но поверьте, для маглорождённой, которых он не любил, непростое достижение. Но настоящий талант Лили? Руны. Она уже давно стала бы Мастером, возможно, даже сменила меня, если бы не…
— Если бы не умерла, — закончил за неё Гарри, когда профессор Бабблинг замолчала, поджав губы.
— Да. Увы, лучшие уходят первыми, — тяжело выдохнув, продолжила преподаватель Древних Рун. — Впрочем, я вас позвала вас не предаваться воспоминаниям. Эти руны, которые вы мне показали, были на вас в тот самый день, ведь так?
— Да, профессор, мэм, — подтвердил Гарри, хотя ему показалось, что профессор Бабблинг нисколько не сомневалась в его ответе.
— Стоило заподозрить по вашему шраму. А вы не в курсе, в каком состоянии ваш дом после событий тех дней?
— Слышал, там были разрушения, крыша обвалилась, будто от взрыва, — Гарри не совсем понял, зачем профессору была нужна эта информация.
Впрочем, ждать пояснений долго не пришлось.
— Что и требовалось доказать, — понимающе кивнула профессор Бабблинг и откинулась на стуле. — Этот свиток — рунное заклятье, созданное Лили на седьмом курсе, "Возмездие". Логику работы можно описать просто — любое воздействие на объект возвращается в равном нефизическом ответе. Удар топора, например, не создал бы рану, но заставил бы её почувствовать. Пока успеваете за мыслью?
— Да, профессор, мэм, не беспокойтесь, — кивнул Гарри, не совсем понимая, что именно провернула мама.
Если он всё правильно сопоставил, она убила Волдеморта?
— Несколько рун на объекте заклятье — понимаете, какие, не так ли? — и несколько сотен дополнительных. Удивительная разработка, но есть два изъяна. Думаю, догадываетесь об одном?
— Взрыв? — предположил Гарри.
— Вижу, вы умны, — это звучало не как лесть, скорее как констатация факта. — В момент воздействия и, соответственно, воздаяния за воздействие, все руны взрывались. Уровень… ну, немного послабее навозной бомбы.
Но дом, по словам Рубеуса, лишился половины крыши, и как подозревал Гарри, ещё и стены. Да и слова профессора были немного странными, про логику работы.
— Заклятие было гораздо слабее, чем мама хотела, да?
— О-о-о, — с каким-то уважением посмотрела на него профессор Бабблинг и даже слегка улыбнулась. — Жду не дождусь вас на третьем курсе, честно скажу. Да, вы действительно уловили мысль. Мы с Лили проверяли на деревяшке, увеличивая воздействие, и по факту удар топора ощущался как лёгкая щекотка. Заклятье оказалось
"— Пожалуйста, только не Гарри! — Отойди, глупая девчонка! Авада Кедавра!"
Слова из кошмара встали перед Поттером. Конечно, он уже давно догадался, что ему снилось — сложно было не догадаться, когда слышишь такие родные-знакомые голоса мужчины и женщины, и этот, скребущий, будто гвоздь по душе.
Волдеморт мог не убивать Лили, но мать, защищающая своё дитя, умоляла пощадить ребёнка, забрав её жизнь взамен. Да, мальчик читал о таком в сказках, и в более взрослых книгах.
— Добровольная жертва, — Гарри облизал неожиданно высохшие губы. — Самопожертвование.
Профессор ничего не ответила, только снова чуть улыбнулась уголком губ. Это была весьма печальная улыбка.
Глава 17. Заклятье, от которого нет защиты
Профессор Бабблинг посмотрела на часы и встала.
— Думаю, нам пора идти, мистер Поттер. Мы и так задержались, но ещё успеваем в Большой Зал к обеду.
— Хорошо, профессор, — Гарри вернул свиток с маминым заклятьем преподавателю Древних Рун. Он успел его мельком посмотреть, и даже этого было достаточно для осознания, что чем-то подобным ему заниматься ещё слишком рано. — Прошу прощения, что отвлёк вас от работы.
— Не стоит, вам надо это знать. Всегда необходимо знать всю историю, прежде чем принимать какие-либо решения, а вам, боюсь, придётся начать это делать гораздо раньше, чем вашим сверстникам. Какие у вас вопросы? Уверена, у вас есть парочка неплохих. Мы можем что-то обсудить по дороге.
— Возмездие же никак не защищает? — спросил Гарри то, что ему не давало покоя.
Да, мама убила Волдеморта своим последним заклятием. Но почему выжил сам Гарри?
— Нет, — подтвердила его сомнения профессор Бабблинг. — Кроме того, от Авады Кедавры невозможно защититься. Спрятаться за препятствием — да, если успеете. Увернуться — с изрядной долей удачи и умения, скорее надо филигранно владеть аппарацией и уйти действительно далеко. Транфигурация — может быть, для мастера, который может оживить что-то типа этих доспехов и вовремя убрать магию, превращая их во всё то же неживое препятствие. Остальное бесполезно.
— Почему тогда ей никто не пользуется? — не мог не спросить Гарри. Если есть такое универсальное заклятье, убивающее ближнего своего? Маги оставались людьми, в конце концов, и простой страх перед законом их бы остановил.
— Авада Кедавра — заклятье, от которого никто не может защититься, — просто ответила преподаватель Древних Рун.
Гарри почувствовал от этих слов, от этого тона, от какого-то глубинного понимания ей слов его мгновенно охватил холод, будто чьё-то ледяное — смертельное — дыхание коснулось его затылка, окатило его с головы до кончиков пальцев ног. Знакомое чувство, когда оказываешься в двухста метрах над землёй. И в следующий момент нечто отпустило, и его мгновенно бросило в жар, он буквально чувствовал, как течёт его кровь — жизнь — обратной хладу волной.