Гарриет
Шрифт:
Гэрриет почувствовала, как ее охватывает отчаяние.
— Пожалуйста, посмотрите еще раз, — попросила она. — Я согласна на любую работу, только чтобы с проживанием.
— Если я не ошибаюсь, мисс Пул, ровно то же самое вы говорили перед тем, как получить место у мистера Уиднелла.
— Да, миссис Гастингс. Простите, что так вышло.
Миссис Гастингс с удовольствием разглядывала собственные ногти, такие отточенные и красные, словно она только что раздирала ими живую плоть.
— У вас как будто имеется кое-какой личный опыт, и вам следовало бы знать, как держать мужчин, вроде мистера
Гэрриет до боли сцепила пальцы, на лбу у нее выступила испарина. Спокойно, приказала она себе. Только не повышать голоса, иначе все пропало.
— Пожалуйста, посмотрите еще что-нибудь, — повторила она. — Если я не найду работу, мы просто погибнем.
Миссис Гастингс на секунду включила неоновую улыбку.
— Что же вы не подумали об этом, когда в такой спешке уезжали от мистера Уиднелла? Приходите в понедельник.
Гэрриет уже собиралась возобновить свои мольбы, но зазвонил телефон. Миссис Гастингс сняла трубку.
— Кто хочет говорить, мистер Эрскин? Опять то же самое? Хорошо, соедините. — Тут ее голос стал сладким, как патока. — Добрый день, мистер Эрскин. Ну, как дела? — Последовало молчание. — Но, по-моему, я уже присылала к вам не меньше десяти кандидаток, неужели ни одна не подходит? Да, конечно… Это прекрасно, что вы завтра уезжаете во Францию, но что я могу поделать? Вы уже видели всех моих самых лучших девочек… Как насчет худших? У нас таких нет, мистер Эрскин. — Взгляд ее задержался на Гэрриет. — Хотя… скажите, мистер Эрскин, — она доверительно понизила голос, — как бы вы отнеслись к девушке, которую постигло… как бы это сказать… прискорбное стечение обстоятельств?
Гэрриет не знала, куда девать глаза.
— Поточнее? — Рука с кроваво-красными ногтями принялась передвигать по столу горшочки с кактусами. — Видите ли, тут у меня есть некая мисс Пул… У нее маленький ребенок. Нет, так получилось, что она не замужем… Посмотрите? — Улыбка миссис Гастингс снова вспыхнула неоновым светом. — Вот и прекрасно! Вы будете очарованы. Нет-нет, совсем не то, чего можно ожидать… Очень скромная, прекрасные манеры, сама водит машину, готовит. У нее университетский диплом по английскому и большой опыт работы с детьми.
Гэрриет пыталась что-то возразить, но миссис Гастингс отмахнулась от нее, как от мухи.
— Хорошо, мистер Эрскин. Я сейчас же сажаю ее в такси и отправляю к вам.
Она положила трубку.
— Ну, мисс Пул, считайте, что вам повезло. Это был Кори Эрскин.
— Тот самый? Писатель?
Миссис Гастингс кивнула.
— Я очень люблю его книги, — сказала Гэрриет.
— Да, книги писать у него получается гораздо лучше, чем ладить с людьми, — заметила миссис Гастингс. — Его брак окончательно развалился.
— Как развалился? — опешила Гэрриет. — Он ведь, кажется, женат на Ноэль Белфор? Ну да, их всегда приводят в пример как образцовую семейную пару. Она еще рассказывает во всех интервью, как угодить мужу, чтобы он…
— Ее мужу, — перебила миссис Гастингс, — невозможно угодить. На моей памяти это один из самых привередливых клиентов. Думаю, что эта работа вам не светит. Но если все же случится чудо и он предложит вам попробовать, —
Легко сказать, марафет, угрюмо думала Гэрриет, торопливо раздирая расческой спутанные волосы. А как его навести, когда все, все кончилось — лосьон, дезодорант, тушь для ресниц? Когда нет денег даже на то, чтобы поставить набойки на старые туфли? Когда волосы от дешевого мыла стали тусклыми и ломкими?
Глава 9
Номер девять отличался от остальных домов по Чилтерн-стрит своей яркой, почти кричащей расцветкой: он был синий, с изумрудно-зеленой дверью. Дрожа от страха и волнения, Гэрриет отдала таксисту последнее, что у нее было, и позвонила. Довольно долго никто не отзывался, но наконец дверь распахнулась, и на пороге появился высокий мужчина в черном свитере.
— Что вам? — спросил он, окинув Гэрриет угрюмым взглядом.
— Мистер Эрскин? Я из агентства по найму.
— Входите. Но придется подождать, пока я закончу телефонный разговор.
Вслед за хозяином Гэрриет поднялась по лестнице и попала в просторную, заваленную книгами, комнату. Книги теснились на полках вдоль стен, лежали горой на большом рабочем столе и устилали почти весь пол, так что розовый ковер едва проглядывал между ними.
— Я скоро, — бросил хозяин и, закурив, вернулся к телефону.
— Оскар, ты слушаешь? Так вот, мне плевать, будут американцы участвовать или нет — деньги мы и без них как-нибудь найдем, — но имей в виду: я не намерен вводить в сценарий еще один большой персонаж!
Бедный Оскар, подумала Гэрриет. Она сидела в мягком кресле с шелковой обивкой желто-лимонного цвета, повернув ноги так, чтобы не были видны спущенные петли на колготках.
На столике рядом с креслом стояло несколько фотографий. На двух были дети — мальчик и девочка, оба очень красивые, с длинными светлыми волосами и темными, чуть раскосыми глазами. На третьей — снятая в полный рост скаковая лошадь. Кори Эрскин считался когда-то одним из лучших жокеев-любителей, вспомнила Гэрриет. С последней, четвертой фотографии, на нее смотрела знаменитая Ноэль Белфор. В своих символических бикини она сама напоминала красивую, холеную лошадь. Длинные ноги, красивое тело, маленькая голова — это была настоящая, классическая красота. В эти золотисто-карие глаза и большой чувственный рот влюблялись зрители всего мира.
Интересно, а что из себя представляет тот, с кем так долго и так счастливо — если верить женским журналам — жила Ноэль Белфор? Гэрриет с любопытством покосилась на хозяина. Его лицо поразило ее своей каменной неподвижностью. Широкие скулы и внимательные, чуть раскосые глаза делали его похожим на индейца. Точно, индеец, подумала Гэрриет, — такой же загадочный, непроницаемый и такой же далекий от страстей цивилизации, как они. Когда телефонный разговор подошел к концу, зимнее солнце из окна, упав на лицо Кори Эрскина, высветило его нездоровую бледность, глубокие складки у рта и проседь в длинных темных волосах.