Гаршин
Шрифт:
Гаршин знал об этом и в своих письмах, полных любви и нежности, горячо ее благодарил, уверяя, будто деньги ему не так уж нужны, и просил, чтобы она не лишала себя последнего. Отец же, который должен был высылать Всеволоду деньги на содержание и учение, делал это крайне неаккуратно, и мальчик находился под постоянной угрозой исключения из школы за невзнос платы за учение. Были случаи, когда и семейство Афанасьевых подолгу не получало денег за содержание Гаршина; Всеволод переживал острые муки, видя, что на него косятся, считая его даровым нахлебником.
Примерно с четвертого класса Гаршин начал сотрудничать в гимназических изданиях, чаще всего в регулярно выходившей «Вечерней газете». Он написал несколько фельетонов и стихотворений — за подписью «Агасфер» — на
Вместе с несколькими товарищами Всеволод организовал общество по составлению библиотеки. Мальчики откладывали свои сбережения, продавали букинистам старые учебники, иногда голодали, экономя деньги на завтраках, а все вырученные суммы пускали на приобретение старых книг и журналов. Они научились даже переплетать книги и оборудовали нечто вроде переплетной мастерской.
В гимназии Гаршин провел десять лет, из которых два года проболел и один раз оставался в классе на повторный курс. В эти годы, по существу, складывались характер будущего писателя, его отношение к жизни, его мировоззрение.
Дворянин по происхождению, разночинец по положению, этот полунищий юноша-интеллигент был, как и большинство учащейся молодежи того времени, преисполнен ненависти к существующему порядку вещей, с его торжеством богатства и грубой силы над бедностью и слабостью.
В конце шестидесятых и начале семидесятых годов начала формироваться в России идеология, которая затем получила название «народничества».
Народники усвоили и развили лишь слабые стороны великих русских просветителей, социалистов-утопистов сороковых-шестидесятых годов. Своими ошибочными, вредными взглядами и действиями народники тормозили развитие революционной инициативы и активность рабочего класса и крестьянства.
В отличие от просветителей шестидесятых годов, возлагавших известные надежды на прогресс, рост промышленности и просвещения, народники идеализировали отсталый экономический строй России и придавали особое значение крестьянской общине, считая ее зародышем и базой социализма.
Они страшились нарождения капитализма в стране, считая капитализм страшным бедствием для русского народа, упадком, регрессом. Они мечтали спасти народ от «язвы пролетариатства» и утверждали, что Россия может вовсе избегнуть капиталистической стадии развития. Роль «критически мыслящих личностей» всячески превозносилась народниками. «По их мнению, историю делают не классы и не борьба классов, а лишь отдельные выдающиеся личности — „герои“, за которыми слепо идут масса, „толпа“, народ, классы» [1] .
1
История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) под редакцией Комиссии ЦК ВКП(б), 1938 г., стр. 14.
«Вместо горячей веры просветителей в данное общественное развитие явилось недоверие к нему, вместо исторического оптимизма и бодрости духа — пессимизм и уныние, основанные на том, что чем дальше пойдут дела так, как они идут, тем хуже, тем труднее будет решить задачи, выдвигаемые новым развитием; являются приглашения „задержать“ и „остановить“ это развитие, является теория, что отсталость есть счастье России и т. д.» [2] .
В коридорах университетов, в студенческих комнатушках, в квартирах интеллигенции шли длинные споры, в которых без конца склонялось слово «народ». Под этим словом народники понимали исключительно крестьянство. Они упорно не хотели видеть победного шествия капитализма в России, закрывая глаза на быстрый рост фабрик и заводов, строительство железных дорог и растущую с каждым днем армию рабочих.
2
В. И. Ленин,
«Народники утверждали, что капитализм в России представляет „случайное“ явление, что он не будет развиваться в России, следовательно, не будет расти и развиваться и пролетариат» [3] .
Они «ошибочно считали, что главной революционной силой является не рабочий класс, а крестьянство, что власть царя и помещиков можно свергнуть путем одних лишь крестьянских „бунтов“ [4] ».
Арест Чернышевского, Писарева и других вдохновителей демократического движения, шестидесятых годов, разгул правительственной реакции вызвали усиленную дифференциацию в среде интеллигенции. Либеральное общество, пытавшееся вначале участвовать в общем подъеме, теперь, испуганное ростом революционных настроений, готово было пойти на соглашение с правительством. Либеральная буржуазия проявила себя верной союзницей монархии. Она не только оправдывала действия правительства, но высказывала свои верноподданнические чувства как только могла.
3
История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) под редакцией Комиссии ЦК ВКП(б), 1938 г., стр. 13.
4
История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) под редакцией Комиссии ЦК ВКП(б), 1938 г., стр. 12.
Гаршин учился в гимназии как раз в ту пору, когда царское правительство, окрепнув, стало постепенно расправляться уже и с либералами. Владимир Ильич Ленин в своей замечательной статье «Гонители земства и аннибалы либерализма» так пишет о либералах этого периода: «Вместо того, чтобы подняться на защиту преследуемых правительством коноводов демократического движения, они фарисейски умывали руки и оправдывали правительство. И они понесли справедливое наказание за эту предательскую политику широковещательного краснобайства и позорной дряблости. Расправившись с людьми, способными не только болтать, но и боротьсяза свободу, правительство почувствовало себя достаточно крепким, чтобы вытеснять либералов и из тех скромных и второстепенных позиций, которые ими были заняты „с разрешения начальства“.»
В гимназические годы Гаршин встречался с представителями революционного движения. Два лета подряд он провел у друга своей матери, революционера П. Завадского, сосланного в тот период в Петрозаводск. Влияние Завадского и людей, его окружавших, на юношу несомненно. В Петербурге Гаршин часто бывал в доме знакомой его матери, видной деятельницы революционного движения, Александры Григорьевны Маркеловой, где собирались представители радикально-революционной интеллигенции. Он встречался там со многими людьми, в частности с приятельницей матери Екатериной Александровной Макуловой, имевшей на него и на некоторых его товарищей значительное влияние. «Маркелова очень дружелюбно меня принимает. Какая добрая! — сообщает Гаршин матери. — У нее вижу часто Макулову; все такая же, ни капли не изменилась. Представьте себе, ее знают некоторые из наших гимназистов: она и между ними пропагандировала…»
Ни в какую революционную организацию Гаршин не входил, но он остро сознавал необходимость борьбы с социальной несправедливостью. Современную ему революционную литературу он читал с жадностью. Среди его любимых книг были произведения Белинского, Чернышевского, Писарева и других. Но интересы молодого Гаршина не ограничивались одной Россией; он стремился познакомиться и с революционным движением на Западе.
Любимым журналом молодого Гаршина, как и большинства демократической интеллигенции, были «Отечественные записки». Яркие, смелые, полные ненависти к самодержавию стихи Некрасова, бичующие рассказы Салтыкова-Щедрина, острые фельетоны Елисеева делали журнал этот популярным среди демократических читателей.