Гашек
Шрифт:
«Пошел я прогуляться по Карлину и на самой окраине перед магазином увидел ковылявшего по улице полуторагодовалого мальчонку. Его мамаша, видно, зашла в магазин. Я взял его за руку и повел к ближайшей остановке трамвая. Карапуз называл меня „папой“, я сел с ним в трамвай и потребовал билет „с пересадкой“ на Вышеград. Приехал туда, вылез вместе с малышом и пошел к Подолу. Потом завел мальчонку в подъезд, велел подождать и удрал. Сел на пароход и возвратился в Прагу. Выхожу на набережной… и тут я проснулся.
Странные у меня сны. Немножко разбавлю этот сон и напишу рассказ о таком типе, которого радуют горести ближних».
Ярослав несколько раз навещал Ярмилу в Либани.
Случай, происшедший с ним как-то в поезде на обратном пути, он описал, не жалея красок:
«До станции я добрался благополучно и без приключений. В вагоне сплошь были старцы, да еще жандарм, который вез сих достопочтенных старичков в суд. В Копидлне я зашел в буфет. Представь себе — сосиски попахивали, а пиво было
Я объяснил, что лучше всего восьмирядную. Этим я сразил их наповал, и они поспешили перевести разговор в другое русло.
С ячменя, навоза и машин для внесения в почву минеральных удобрений мы перешли на пожарных, с пожарных на какого-то восьминедельного поросенка, который родился у одного из них в местечке Кршинец, с этого поросенка перескочили на магистра Яна Гуса [40] , чей праздник они как-то связали с поросенком…
Дело в том, что свиноматка загрызла этого поросенка в тот самый момент, когда ее хозяин по случаю праздника в честь Яна Гуса участвовал на площади в шествии с зажженными лампионами. Я сказал, что это явно была не какая-нибудь обыкновенная свинья, а свинья-мачеха.
40
Ян Гус был сожжен на костре в городе Констанц (Южная Германия) 6 июля 1415 года. В Чехии стало традицией отмечать этот день.
— Милостивый сударь, — удивился деревенский простак, — откуда вы знаете, что это не ее поросенок? И верно, его мамаша сдохла от краснухи, вот мы и подсунули сосунка свинье мясника. — Так я еще раз поддержал свою репутацию!»
С другого свиданья Гашек за неимением средств возвращался пешком.
«Сроду так не промокал, как вчера вечером на пути из Ржичан в Прагу. Примерно за час ходьбы до Пругониц начался ливень, дорога там идет низиной, и вдруг вся эта низина оказалась затопленной бурлящей водой, доходившей мне до колен. Вода со склонов неслась лавиной. Тьму озаряли молнии. И в этом неистовстве стихий, от красоты которого подламывались ноги и спирало дыхание, вдруг послышалось громкое пение. Я пошел на голос и в кроне дерева, стоявшего у поворота дороги, где вода низвергалась с особой силой, увидел черную фигуру. Это был пругоницкий капеллан. Попав в беду, он вскарабкался на дерево и там жалобно пел.
Между нами завязалась беседа.
— Это ваше сочинение? — спрашиваю. — Милый пан, — ответствовал тот с дерева, — вы бы поступили благоразумнее, если бы присоединились к моему пению. — Отчего бы и нет, — сказал я и тоже стал петь: «Всякий поп до смерти рад есть с кухаркою салат», — а потом говорю: — Вот видите, природа гневается, а я пою такие непристойности. Вы поняли, что означает эвфемизм «есть салат», ваше преподобие? Выло бы вполне естественно, если бы господь бог в этот миг ниспослал на меня гром и молнию. Но поскольку наука и церковь состоят в вечном противоречии, физические законы из оппозиции к богу и церкви не подчинятся небесным силам, и гром с молнией ударит точнехонько в то дерево, на котором сидите вы, ибо вы являетесь самой высокой точкой во всей округе… — Сказав это, я пустился по дороге вброд и скрылся во тьме. А сквозь шум падающих на землю вод до меня доносилось: «О матерь святая, к тебе обращаю прошенье, пусть бог всемогущий простит дураку прегрешенье». Дождь постепенно стихал. Быстрым шагом и в прекрасном настроении, полный воспоминаний о тебе, я поспешил к Праге, куда и добрался без дальнейших происшествий».
Чтобы придать своим сообщениям из Праги большее правдоподобие, автор писем порой изображает раскаянье и сожаленье:
«Ты даже не представляешь себе, как я страдаю, вспоминая свое легкомыслие: играл в карты, ходил в кабак. Теперь я лишь изредка посещаю кафе или какую-нибудь выставку и усердно работаю».
Из других писем мы узнаём о его мелких печалях и заботах:
«Получил твое письмо. Большой палец у меня еще побаливает. Напишу завтра. До сих пор не мог писать как следует, потому что палец снова распух. А сегодня он уже нормальный. Я его действительно вывихнул. Но ничего худшего не произошло. Что касается рассказов, то я диктовал их художнику Ладе». (На цветочном гулянье в парке Стромовка бешеные кони перевернули тогда коляску,
«Вернувшись домой, я съел все, что мог найти. Утром мама попросила дать ей немного денег, чтобы заплатить домохозяину, ей не хватало нескольких гульденов до требуемых 48. Я отдал шесть гульденов, полученных из „Гумористицких“, Ты не сердишься? Сумочку я пришлю тебе, наверное, в понедельник вместе со всем содержимым ».
«Снова пишу для „Венкова“ („Деревни“) [41] длинную вещь, для «Обзора» («Горизонта») [42] уже написал. А завтра буду писать для газеты «Народни листы». Но в «Народни политику» писать не стану, этот Жак [43] ужасно глупо ведет юмористическую рубрику. Вечно там такая муть, что стыдно видеть свое имя рядом с именем какого-нибудь идиота. Результатами нынешнего года я в основном доволен. Теперь хочу проникнуть в «Злату Прагу» [44] , «Люмир» [45] и «Звон» [46] . Наверняка проникну. Напишу кое-что и для «Шванды дудака» («Шванды-волынщика») [47] , а ту вещицу возьму назад. Как-никак, мое имя теперь уже достаточно известно, и если когда-нибудь люди, показывая на тебя, станут говорить: «Вон идет пани Ярмила Гашекова», — они должны говорить это с уважением!»
41
«Венков» (1906—1945) — центральный орган реакционной аграрной партии.
42
Вероятно, имеется в виду журнал «Народни обзор» (выходил с 1906 года), в котором печатался Гашек.
43
Жак Карел (1871—1934) — второстепенный чешский беллетрист, член редакции газеты «Народни политика».
44
«Злата Прага» (1884—1930) — чешский иллюстрированный литературно-художественный журнал.
45
«Люмир» (1873—1940) — чешский литературно-художественный журнал.
46
«Звон» (1901—1942) — чешский литературно-художественный журнал консервативного направления.
47
«Шваида-дудак» (1862—1914) — чешский сатирический и юмористический художественный журнал.
Настойчивостью и темпераментом Гашек завоевал сердце ироничной, недоверчивой девушки. В семье Ярмила, несмотря на все раздоры, ссоры и огорчения, неколебимо отстаивает своего Гришу. Говорят, она дважды ради него убегала из дому, ночевала у подруг. Не помогло и то, что в следующие каникулы родители постарались отправить ее подальше от Праги, к замужней сестре в Пршеров.
По счастливой случайности Гашеку удалось сломить неотступно преследовавшее его невезенье. Он отыскал хоть и незначительную, но постоянную должность. Речь шла о плохо оплачиваемом месте помощника редактора в журнале «Свет звиржат» («Мир животных»), издаваемом владельцем собачьего питомника паном Фуксом.
В письме Ярмилиной матери от 9 августа 1909 года он с детской гордостью сообщает: «Могу даже похвастать, хотя, собственно, похвальба и немногого стоит… Теперь у меня постоянное место и 80 гульденов в месяц, кроме того, что я заработаю в других газетах…» И не без доли фарисейства добавляет: «Сердечно благодарю Вас и Вашего супруга за то, что Вы наставили меня на путь истинный».
Чадолюбивый пан Майер был доволен и этим. Состоялось еще одно свидание с будущим тестем, которое закончилось длительной прогулкой в сады Ригера. Через неделю Ярослав радостно пишет Ярмиле в Пршеров: «Ты и представить не можешь… Твой отец позволил мне жениться на тебе!»
ОТ НАЦИОНАЛЬНЫХ СОЦИАЛИСТОВ
В «МИР ЖИВОТНЫХ», ИЗ «МИРА ЖИВОТНЫХ» —
К НАЦИОНАЛЬНЫМ СОЦИАЛИСТАМ
Жизнь Гашека можно воспринять как литературную фабулу. В таком случае ничто не было бы столь чуждо ему, как образ героя, созданный просветительским «романом воспитания», где отдельные этапы развития сюжета всегда взаимосвязаны, мотивированы эпохой или внутренними драматическими конфликтами и все завершается идейным созреванием «воспитуемого», гармонией, целостным взглядом на мир.