Гашек

Пытлик Радко

Этот рассказ целиком и полностью соответствует действительности. «Ческе слово» довольно долго вело кампанию против акционерного общества «Электрических дорог» и подбивало трамвайщиков на борьбу за повышение заработной платы. Гашек тоже написал несколько резких статей. Однако в канун объявления забастовки правление общества договорилось с национально-социалистическими профсоюзными лидерами. Во время ночного собрания трамвайщиков депутаты Фресль, Война и Бурживал предложили подождать заседания правления и потребовать создания примирительной комиссии. Рекомендация официального руководства профсоюза трамвайщиков выглядела как насмешка: «Решение о забастовке следует отложить до момента,

когда стачка будет особенно неожиданной».

В газете «Ческе слово» под заголовком «Бурное ночное собрание трамвайных служащих королевского столичного города Праги» мы читаем, что «руководство с трудом сдержало взрыв крайнего недовольства». Среди возмутителей спокойствия оказался и репортер газеты «Ческе слово» Ярослав Гашек, не терпевший противоречий между посулами и действиями. Убедившись в лицемерии и фальшивой демагогии политиков, он не сдержался и выступил против руководства партии. В этот миг в нем проснулся старый анархист и радикал, и он публично разоблачает обман. Снова Гашек поддается порыву, снова рискует своим положением и прощается с надеждой на устойчивое существование.

На другой день в редакции его ожидали кислые физиономии членов наскоро созванного «судилища», которое объявило Гашеку, что «Ческе слово» больше не нуждается в его услугах. (Он описал этот случай в рассказе «Как я расстался с партией национальных социалистов».)

Оставшись без работы, Гашек полностью посвящает себя литературе. Быстро дописывает самое большое свое произведение — «Политическую и социальную историю партии умеренного прогресса в рамках закона» — и готовит к печати сборник рассказов под названием «Бравый солдат Швейк»; выступает в кабаре «Монмартр» и в ресторане «Компанка».

Однако своим необдуманным поступком Гашек навсегда порвал связь с семьей. Вскоре после рождения сына, в апреле 1912 года, он покидает Ярмилу. Рассказывают, что во вршовицкую квартиру пришли с визитом родители Ярмилы. Ярослав встретил их радостно, хоть и несколько растерянно. Предложил сходить за пивом, но долго не возвращался. Не пришел ни к вечеру, ни на следующий день. Майеры увезли молодую мать вместе с младенцем к себе, на Винограды, а затем в свою виллу, в Дейвицы.

Ярмила Гашекова объясняет разрыв с мужем трезво и деловито: «После ухода из газеты „Ческе слово“ Гашек остался без работы. Он чувствовал, что в особенности после рождения маленького Риши не сможет прокормить семью. И знал, что, если уйдет от нас, о жене и ребенке позаботится семья Майеров. Так и случилось».

«Психологическая загадка» освещает трагический фон кажущейся гашековской беззаботности. Однако он не был душевнобольным. Для его натуры характерно, что в момент угрозы он всегда защищается одним и тем же способом — изображает неосознанность поступков и полное безразличие ко всему на свете, прикидывается наивным простачком. К этой тактике он прибегал всякий раз, когда совершенно загнан в угол, когда все поставлено с ног на голову, когда ложь выдается за правду, а правда за ложь, когда не существует никакого рационального выхода и, кажется, уже нет спасения, нет даже надежды. В такую минуту он подчиняется своему внутреннему голосу.

Прошли годы, охладела горечь воспоминаний, и Ярмила до конца поняла власть той силы, которая гнала его из дому. В статье «Профиль мертвого друга» она пишет: «Гашек был гений, и его произведения рождались из внезапных наитий. Его творчество было необычным, оригинальным и живым. Он шел собственным каменистым путем и протаптывал его, не обращая внимания на предостерегающие окрики.

Если дух необычен, он необычен во всем. Природа не ограничивает себя лишь теми мгновениями, когда вкладывает

в руку человека перо. Необычность поведения сохраняется и в те минуты, когда он не пишет, поэтому жизнь человека с необычной душой надо измерять масштабом его творчества. На такого человека нужно смотреть под другим углом зрения, чем на человека заурядного.

Помимо литературного творчества, необычность души Гашека сказывалась в том, что у него отсутствовало чувство ответственности. Это был недостаток, которым он платил за свою оригинальность. Сердце у него было горячее, душа чистая, а если он что и растоптал, то по неведению».

«Идиот на действительной»

Психологический кризис, если не ведет к гибели художника, обычно способствует рождению новых ценностей. По этой причине мы не должны упускать из виду маленького листочка с заголовком «Идиот на действительной». Заголовок и текст под ним возникли как раз в критические минуты 1911 года; потом листок был скомкан и выброшен, но позже старательно разглажен и спрятан. На этом листке появился первый набросок «Бравого солдата Швейка».

Историю рождения замысла воссоздает Ярмила Гашекова: «В один майский вечер Гашек вернулся домой, едва держась на ногах, но у него все же хватило сил и воли, чтобы коротко набросать литературный замысел, неотступно его преследовавший. Утром, едва проснувшись, Гашек стал искать клочок бумаги, где, как он уверял, была запечатлена гениальная творческая идея, которую он, к своему ужасу, за ночь забыл. Я уже успела бросить бумажку в мусорную корзину. Гашек долго искал запись и был бесконечно рад, когда смятая бумажка нашлась. Осторожно ее разгладил, прочел, но потом опять скомкал и бросил. Я подобрала бумажку и спрятала. На восьмушке листа явственно написано и подчеркнуто название рассказа — „Идиот на действительной“. Под этим можно было прочесть фразу: „Он сам потребовал, чтобы его осмотрели и убедились, какой из него будет исправный солдат“. Далее следовало несколько неразборчивых слов».

Определить происхождение творческого замысла — вещь необыкновенно тонкая и сложная. Подчас самые непривычные и оригинальные замыслы заимствуются из старых источников или из народной традиции. «Дон-Кихот» Сервантеса, юмористические сюжеты «Декамерона» Боккаччо и «Фауст» Гёте имели весьма давних предшественников. Но у «Идиота на действительной», кажется, нет никакой литературной предыстории. Правда, в предшествующем творчестве Гашека порой мелькают отдельные черты этого образа (голубые, бесхитростные глаза), появляются и фигуры ловкого цыгана и народного плута, но выполнены они в привычной манере бытовой зарисовки. Сходные антимилитаристские сюжеты и гротескные персонажи встречаются и у ряда других авторов. Мы найдем у них и элементы пародии на военный жаргон и служебную дисциплину, которые, однако, нигде не выступают в таком необычном подобии, как здесь.

Может быть, Гашек почерпнул этот сюжет из собственного жизненного опыта? До сих пор не удалось убедительно доказать, что он хотя бы краткое время служил в австро-венгерской армии. Согласно воспоминаниям ряда современников его призвали и направили в Триест; но поэт Йозеф Мах, который служил в тех местах, решительно опровергает эту версию. По мнению Вацлава Менгера, Гашек провел в Триесте лишь несколько недель, а затем, после медицинского освидетельствования, был освобожден от воинской службы. Найденный недавно военный билет Гашека дает основание утверждать, что в императорско-королевское земское ополчение он был призван только во время войны. Военную терминологию и жаргон писатель мог знать и со слуха, скорее всего по рассказам друзей.