Гаугразский пленник
Шрифт:
— У меня для тебя сюрприз, — шепнула она. — Для нас всех. Сказать сейчас или когда придут папа с Робом?
Я сразу же перестала обижаться:
— Конечно, сейчас!
Ясно же, что если дожидаться папу и Роба, да еще их обоих одновременно, то это будет недели через две, не раньше.
— Ну слушай. У нас на работе сегодня проводили ежегодную лото-выборку по экодосугу… то есть, Юська, как бы тебе объяснить, такое распределение методом генерации случайных чисел… В общем, мы едем на море!!!
Мне
Как в учебном цифроклипе по экобиологии: планктон питается простейшими, сельдь — планктоном, кашалот — сельдью, касатка — кашалотом… Сама касатка, наверное, невкусная. Пищевая цепь извивается в прозрачной воде, а мне тоже хочется есть, потому что на ужин сегодня была самая противная вещь на свете — овощной холодец, скользкий и дрожащий. И я сказала маме с Воспиталькой, что наелась в группе по самую шею. Хотя, если по правде, там давали один йогурт с этими… моллюсками… то есть мюслями… может, взять да и поймать касатку за хвост?…
Я проснулась. До того голодная, что сама себе казалась пустой изнутри.
Было темно. Только чуть-чуть отсвечивали стены в ночном эконом-режиме. На ночь в доме отключаются все программы, и даже дверные створки приходится раздвигать руками. Не говоря уже о том, что не работают скользилки.
Зато Воспиталька спит и не подглядывает. И можно потихонечку взять на кухне настоящей взрослой еды.
Идти по коридору своими ногами долго. К тому же я сначала ошиблась поворотом и попала не на кухню, а в спортивную комнату, где с потолка свешиваются канаты, провисает из угла в угол пластиковая лестница-рукоход и полным-полно всяких тренажеров. Три раза в неделю мы занимаемся тут с Гимнастиней. А Роб торчит здесь по нескольку часов каждый день. Он у нас качается. Если по-нормальному, наращивает мышечную массу. Хотя он и так ужас какой большой.
В темноте спортивная комната казалась жуткой. Наверное, из-за рукохода, перекладинки которого чуть поблескивали, отражая мерцание стен. Будто огромная-преогромная улыбка чудовища.
Наконец я добралась до кухни. Контейнер с едой оказался закодирован, и чтобы его открыть, надо было запускать всю кухонную программу. Я уже решила, что так и останусь голодная до утра — до овсянки!!! — когда заметила наверху, на крышке контейнера, несколько незапечатанных комплектов. Придвинула табуретку, залезла, встала на цыпочки, дотянулась. Ура-а-а-а!!!
Взяла первый попавшийся, отлепила соломинку и сунула в рот. Вкуснотища!
Перекатывая на языке вкуснющую тающую массу, я пошла обратно. Пожалела, что не захватила еще один, про запас. Они же там, наверное, все разные!..
И тут услышала голос. Мамин. Приглушенный, из-за стены:
— …просто я была уверена, что если пишут «семейная пропозиция»…
— Удивляюсь тебе, — там же, за стеной, ответил ей папа. — Не в первый же раз. Пора бы запомнить, что любое предложение «для всей семьи» — это на троих. Рассчитывают на нормальных людей.
Я собиралась идти дальше: ни с того ни с
— Я уже сказала Юсте.
Папа звучно зевнул — наверное, его тоже тянуло в сон:
— Ну и замечательно. Свозим Юську на море. Робни ведь у нас купался… подожди, в каком это году мы тогда выиграли?… Такой же где-то был, как она сейчас.
— Чуть постарше. Уже шесть исполнилось, я точно помню… Но, Эдвар, так нельзя.
— Почему это? — Он опять зевнул, еще громче.
— Мы не можем улететь и оставить Роба здесь одного…
— Глупости. Здоровый взрослый парень. Ему же на днях восемнадцать стукнет.
— …в его день рождения. Так нельзя, пойми!
— Расслабься, Андрэ. Наоборот: пацан первый раз в жизни отметит день рождения так, как сам считает нужным. Пригласит кого захочет, замутит вечеринку хоть до утра… может быть, уговорит наконец свою девушку — вдруг она из тех, кто на дух не переносит блок-свидалок?…
— У Роба нет девушки.
— Думаешь, он все тебе рассказывает?
Папа засмеялся. Подслушивать за дверью нехорошо! — подумалось мне почему-то голосом Воспитальки. Еда в комплекте закончилась, и я облизнула соломинку. Жалко, такая вкуснятина… хотя есть больше не хотелось. И спать тоже.
— Он ничего не рассказывает, — очень серьезно сказала мама. — Поэтому я и беспокоюсь. У него сейчас тяжелый период, Эдвар. В этом возрасте у многих бывает, особенно у мальчишек… Психический надлом, даже кризис. Робни все держит в себе, но это еще хуже. Я скачала индивидуальную консультацию Психолога. Главная рекомендация — уделять ребенку как можно больше внимания, ни в коем случае не оставлять один на один с его проблемами. Иначе могут быть любые… последствия.
— Перестань. Давай спать.
— У Роба очень ранимая психика. Вспомни, как болезненно он воспринял рождение Юсты…
— Я думаю! А как я воспринял, ты хоть помнишь?! Но ты ж у нас сумасшедшая, Андрэ, если на чем зациклишься, тебя не переубедить. Ну ладно, ладно… Хорошая получилась девчонка…
— Послушай, Эдвар, я тут подумала… только не обижайся. Может, я полечу сама с детьми?
— И выдашь Робни за своего мужа? Не смеши меня. Там с этим строго.
— Если б я не сказала Юське… Отдохнули бы втроем, как тогда. Ты, я и Роб. А она бы и не заметила, в этом возрасте дети легко…
Дальше я ничего не слышала. Бежала по коридору, и пружинистое скользильное покрытие на полу глушило звук отчаянного топота босых ног.
А слезы текли бесшумно.
— Какое оно?
Роб начал медленно подниматься с корточек, штанга на его плечах то и дело кренилась в сторону. Лицо Роба покраснело и перекосилось, как будто он только что съел что-то очень-очень невкусное. Колени задрожали, и в этот момент штанга легко подскочила вверх, подхваченная с двух сторон программными зажимами.