Гаур
Шрифт:
«Foda-se! Ну и угораздило же меня…», — сглатываю возникший в горле ком, любуясь чуть раздвинутыми, округлыми бёдрами Елены, контрастирующими с темным цветом мраморной столешницы. Там, за этими двумя аппетитными створками скрывается самое сладкое место на теле. Хреново получается не реагировать на манящую тёмную щель, скрытую под краем футболки. Тяга к сексу интенсивно гоняет по позвоночнику покалывающие импульсы, утяжеляя придатки. Поясницу приятно и возбуждающе ломит. Стоить сорвать последний предохранитель — и нас уже ничто не спасёт от безумия.
«Ты дал себе слово, кретин, вот и сдержи его!» — напоминаю
Отвлекаюсь на вино, наполняя им бокалы. Подаю девчонке. Пока Елена наслаждается вкусом портвейна, я готовлю канапе. Зачерпнув десертной ложкой мягкую, тягучую серединку сыра, размазываю по хрустящему кусочку хлеба, поливаю вишнёвым джемом и протягиваю ей.
— Попробуй.
Она откусывает небольшой кусочек, дегустируя новое лакомство.
— Ну как? Вкусно?
— Мммм… — довольно протягивает полустон. — Очень. Хочу ещё кусочек.
Проталкиваю ей в рот оставшийся небольшой ломтик и девушка, щурясь от удовольствия, обхватывает пухленькими губами кончики моих пальцев, эротично стягивая с них остатки сладкого джема.
«Твою ж мать!» — жажда размножения заставляет реагировать на её хитрые уловки. Меня всего разрывает изнутри. Зудит. «Индикатор», расположенный ниже пояса, явно демонстрирует желания своего хозяина, увеличив содержимое ширинки в полтора раза. — «Она специально это проделала! Держу пари — дразнит, пытаясь завести на интим. Но нет, милая. Не сейчас.»
— Попробуй с вином и с ветчиной. Вот держи, — вручаю ей ещё кусочек хлеба и ложку, наполненную сырным кремом, и отхожу на безопасное расстояние.
«Дальше уже сама, детка, иначе я нарушу все свои устои, на которых с трудом держится моё последнее терпение.»
Елена.
— И как? Получается держать своего дружка в узде? — оказывается, Артёмка — крепкий орешек. С таким напряжением в паху можно было бы давно сойти с ума, а он мне про технологию приготовления сыра втирает. Хи-хи…
— М? — отрывает сосредоточенный взгляд от сыровяленого мяса на подставке и переводит на меня. — Как видишь. Почему тебя это волнует? — доедает отправленный ранее в рот кусочек «presunto», запивая глотком сладкого и крепкого портвейна.
— Ну… мне было всегда интересно, как вы терпите такое сумасшедшее давление… там, — указываю кивком на зажатый ширинкой бугор. — Разве тебе не больно?
— Не слишком приятно. Но терпимо, — хмурит лоб, подходя ко мне вплотную. — А вы? — вклинивается между бёдер, раздвигая их шире с помощью цепких рук. — Становитесь стервами от нехватки секса? Ведь так?
Вдохнуть поглубже и возмутиться я не успела, потому что этот чертов мудак накрыл своим сладким от вина ртом мои губы, раздвинув их твёрдым и напористым языком. Шершавая ладонь жёстко сжала мышцы на ноге, вторая, скользнув к затылку, сгребла в кулак волосы, да так, что кожу будто обожгло. Меня словно одним рывком окунули в эйфорию. Дикую. Страстную. Обжигающую. Горячее дыхание с едва уловимым стоном Артёма сокрушили все мои мысли о мести. Мужчина целовал так, словно в нем взбесились демоны. Вбирая мои губы в себя всё сильнее и сильнее, погружал в оцепенение, в блаженство, в полное отчуждение от окружающего мира. Когда
— Ум-м-м… — досадливо простонала я, ощущая нехватку его сладкого языка в себе. Едва не выронила из рук бокал.
— Я сегодня дождусь свой ужин? — прохрипел в мой приоткрытый рот, отстраняясь и выпуская меня из своих жарких ладоней.
— Merda! — раздражённо вырвалось из моих уст. Залпом опрокидываю в себя портвейн и ставлю бокал рядом с его.
— Тебе не удастся меня сломить, малышка, — хохотнул этот засранец, отреагировав на мои действия. — Но ты можешь попытаться ещё.
Соскакиваю на пол, оставляя на столешнице из мрамора вязкое, влажное пятно после себя. Артём приблизившись, демонстративно снял пальцами влагу с поверхности и, смотря на меня в упор взглядом, затопленным бесстыдным желанием, поочерёдно слизал с каждой подушечки сок моего вожделения. Этот эротичный жест стал последней каплей… Каплей чего, черт возьми? Мне кажется, сейчас мы оба проиграли.
«Где эта чертова утка, мать твою!» — судорожно выдыхаю, схватив в руки банку с майонезом.
* * *
— Уверена, что хочешь готовить? — издевательски хохочет, усаживаясь на моё место.
— Сомневаешься в моих кулинарных способностях? — прищуриваюсь, глядя на утку. Бляяя! С какой стороны к ней подойти? Вот что мне сейчас с этой птицей делать, когда всё тело горит огнём, а внизу пульсирует острое возбуждение? Налитую кровью промежность прошивает током. Да так, что желание в мозгах зашкаливает до критической, красной отметки «ЖАРКИЙ СЕКС!»
Хочу! Как сумасшедшая хочу. Его одного! Как последняя озабоченная девка с панели, которая никогда не спала с достойным партнёром. Как мартовская кошка, в конце концов! А-а-а! Зачем же так целовать? Зачем быть таким магнитным и притягательным. Сексуальным. Горячим. Бешеным… Любимым?.. Я запуталась…
— Елена? — доносится в голове сквозь густую пелену возбуждения. — Всё в порядке?
— Что? — очнулась, взглянув на утку, — её длинная шея стояла «колом», обхвачена моими ладонями, предварительно испачканными майонезом.
— Уверена, что это съедобно? — низкий, сексуальный голос мучителя просочился в мою кровь, доводя её до точки кипения. — Ты в неё вмассировала пуд соли, полбанки жгучего перца и… — резко осип…
Дыхание мужчины сбилось неожиданно, стоило моим пальчикам обхватить эту чёртову кость в шкуре. Они, медленно скользя, двинулись от основания шеи кверху, и дойдя до воображаемой «головки члена», сделали вращающее движение против часовой стрелки.
— И своё возбуждение, — тихо добавила, облизав пересохшие губы, ненавидя при этом «горе-монаха». Лучше бы следил за своим достоинством, и присунул его куда надо! Сдалась ему эта тонкая шея дохлой птицы, чертов сукин сын! Она даже крякнуть не может от удовольствия, потому что глядя на широченные чёрные зрачки Гаура, я вижу в них опьяневшую и одновременно взбешённую от недотраха фурию с закушенной губой, а дымящийся член в шортах Артёма подсказывает, что утке было не просто отлично, а охренительно ПРЕКРАСНО!