Гавань красных фонарей
Шрифт:
— Эй, наука, ты куда? — Дед рывком развернул Пинту к себе и неожиданно наткнулся на жесткий концентрированный удар в солнечное сплетение, в результате чего был отброшен на пару шагов назад.
Голицын немедленно наставил на доктора пустой ствол. Но они оба знали, что патронов в автомате нет и надо менять рожок.
Единственный, у кого оставалось оружие, так это Татаринов. Но тот в эту секунду склонился над пленным и упустил то единственное движение, которое мгновенно совершил доктор. Он двумя руками толкнул Голицына от себя, и тот по инерции стал сопротивляться, чего ни в
— Урою! — заорал Диденко, в то время как вернувший себе равновесие Голицын перезаряжал рожок. Хорошо, патроны были. Дверь в том месте, где ее блокировал металлический засов, была прошита несколько десятков раз, после чего не выдержала и одного удара ноги.
Когда спецназовцы вывалились в коридор, след потрошителя от науки пропал.
Они выбежали на первый этаж, где пронеслись мимо молча стоящих и наблюдающих за происходящим медсестрой и подростками и выбежали на улицу. Последним бежал голый Диденко…
От такой картины руки у медсестры, которые она держала на груди, обвисли, а подростки зааплодировали.
Татаринов, хватая ртом воздух, не хуже скаковой лошади несся к воротам, от которых уже задним ходом стремительно уносился «Ягуар».
— Да что же это за херня?! — заорал капитан второго ранга, не делая даже попытки прицелиться для того, чтобы достать уносящего ноги доктора.
— Мужики! Я живой! — повторял Дед, разводя руки в стороны и ошарашенно глядя по сторонам.
Голицын сдернул флягу и дал Диденко. Тот сделал глоток и выплюнул все обратно.
— Ты чего мне даешь?! — скривился мичман, часто моргая слезящимися глазами. — Мля-я-я-я! — снова заорал он. — Это чего ж? Это куда мы попали, мужики, на живодерню, что ли?
— Она самая и есть! — согласился Татаринов. — Гуманная европейская живодерня.
— Да, сволочь последняя! — нервно, подрагивая, то ли от переизбытка адреналина, то ли от холода, сообщил остальным Диденко. — Чего-то колбасит меня, приодеться бы надо! — сообщил он, обхватывая тело трясущимися руками… — Пе-пе-пережить такое! — наконец сообщил он всем остальным свои последние ощущения и поглядел на Татаринова, как щенок на взрослую собаку: — Мне б чего надеть, товарищ ка-ка-капитан вто-вто-второго ранга. Есть там чего где-нибудь?
Проводив глазами удравшую от него машину, Татаринов вернулся внутрь здания, где на первом этаже оставались дети и медсестра. Когда он вошел, в холле уже никого не было, но он смог найти всех в столовой, где, рассевшись беспорядочно за столами, подростки ожидали свой участи. Он окинул всех детей взглядом и не нашел польку.
— А где Сильвия? — спросил он у медсестры, и та сказала, что доктор Пинту забрал ее с собой.
«Какой ловкий!» — подумал кавторанга, считая, что теперь у доктора и его подельников нет никаких шансов на дальнейшее существование.
Что же в ней такого ценного, в этой девочке? Татаринов не мог сообразить и не мог догадаться. Почему «доктор
Микроавтобус, получив разряд током, умер, пришлось топать пешком до оставленной в лесочке машины, а затем прямиком в Рейкьявик — радовать капитана Манчестера.
Как только они оказались в зоне действия сотовой связи, Кэп стал перебрасывать в Москву снимки и видео, которые Голицын успел сделать в котельной. Документы доказывали, что на севере Исландии проводятся операции по трансплантации органов, причем доноры, как правило, заканчивают свой путь в печке.
Когда они прибыли в Рейкьявик и смогли добраться до Манчестера, уже наступил вечер. Зато Москва родила ответ, в котором четко говорилось о том, чтобы они не вмешивались в текущую ситуацию и передали все наработанные материалы местным властям.
Капитан Манчестер в течение десяти минут внимательно рассматривал предоставленные ему фотографии и то и дело удивленно вскидывал брови.
— Надо же, как интересно! — в конце концов проговорил он. — Этого достаточно для того, чтобы мы начали проверку.
— Какую проверку? — удивился Татаринов. — Вы должны взять этого доктора Пинту, я вам дал и марку, и цвет машины. Неужели это так сложно?!
Манчестер, выдержав паузу, сообщил, что они обязательно начнут определенные следственные действия буквально с завтрашнего утра. Ну не в ночь же ехать туда, в этот Хусавик, и организовывать поиски.
Столь поверхностный и ничего не обещающий ответ не мог удовлетворить Татаринова, и, когда вышли из полицейского участка, он сообщил свое твердое намерение установить слежку за объектами. И тут все вспомнили про старшего лейтенанта Бертолета, который оставался где-то там, рядом с клиникой, и не имел представления о том, что же происходило на протяжении нескольких часов, пока он «загорал» на холодных камнях.
— Голицын, поезжай, смени своего напарника! — приказал Татаринов, — а ему сообщи, чтобы направлялся с Диденко в гостиницу.
«Кончится сегодняшний день когда-нибудь или нет?» — Голицын разгонял по трассе «Форд-Экспедишн», настраивая себя на бессонную ночь на свежем воздухе рядом с объектом, спрятанным в горах. Как только он оказался на расстоянии, достаточном для того, чтобы заработала коротковолновая рация, связался с Бертолетом, который сообщил, что ничего подозрительного за полтора десятка часов на объекте не происходило и за все время отъехала только одна легковая машина. Видимо, с клиентами, а может, это просто бухгалтер на объект приезжал. Кто его знает!
Скоро Голицын приступил к обязанностям наблюдателя. Бертолет лег отдохнуть… К клинике вдруг подъехало сразу несколько грузовиков и то, что дальше стало происходить, напоминало экстренную эвакуацию.
— Уходят, суки! — разбудил Голицын уставшего товарища.
Лежа сверху на сопке и разглядывая в бинокль то, что происходит, спецназовцы могли видеть не только грузчиков, но и вооруженных людей, которых они насчитали аж шесть человек. По экипировке и цвету комбинезонов можно было предположить, что это были те же самые люди, которые пытались убить их в Амстердаме.