Гай Иудейский
Шрифт:
— Не переживай, Никифор, — взяв меня за руку, проговорил Сулла. — Гай предал в своей жизни стольких близких ему людей, что твое предательство совершенно ничтожная капля в море его предательств. Твое нельзя назвать даже каплей. Так что не думай ни о чем, и пойдем поскорее.
Он потянул меня за руку, и я послушно двинулся за ним.
— Никифор! А я, Никифор? А как же я? — услышал я за спиной крики Анания, но не обернулся.
Сулла вел меня за руку, все убыстряя шаг, я уже почти бежал за ним, едва успевая.
Вдруг, еще сам не понимая, что и зачем я делаю, я остановился и, резко дернув, вырвал руку.
— Ты чего это? — удивленно обернулся он ко мне.
— Я не пойду дальше, — сказал я, — не хочу.
— Не хочешь? — проговорил он. — Но ты уже предал его мысленно, рассказал, где он находится. Почему бы тебе не пойти вместе со мной?
— Я ничего не рассказывал! — воскликнул я. — Ты лжешь, лжешь, я ничего не рассказывал тебе.
— Еще как рассказывал! — спокойно возразил он, — Словами или по-другому, не имеет значения. Ты думаешь, предательство живет одними только словами?! Ты ошибаешься, словами оно живет меньше всего.
— Но я не пойду, — уже не очень уверенно отозвался я.
— Еще как пойдешь, — улыбнулся Сулла. — Ведь ты хочешь богатства, спрятанного в тайниках. И ты куда угодно и на что угодно пойдешь, лишь бы получить его.
— Но разве ты, — весь замерев изнутри, осторожно спросил я, — разве ты откроешь мне?..
Он повел плечами:
— Может быть, и открою, — и тут же добавил, подняв брови: — А может быть, и нет.
— Но тогда зачем, тогда зачем мне идти с тобой?! — Я выговорил это уже чуть не плача.
— Затем, что ты хочешь. Я единственный, кто может дать тебе то, что ты желаешь. Даже если я не дам, ты все равно пойдешь, потому что я могу дать. Впрочем, как хочешь. Мне некогда.
И, оставив меня, он быстро зашагал дальше.
Я смотрел на его удаляющуюся и все уменьшающуюся фигуру. И вдруг мне стало страшно — если он уйдет сейчас, то все кончено, навсегда и бесповоротно. А значит, снова бесконечные скитания, милостыня у храмов, бесприютная жизнь, голод и нищета.
Я сорвался с места и побежал за ним, крича на ходу во все горло:
— Подожди, Сулла, я с тобой, с тобой.
Догнал его и пошел рядом. Он не замедлил шага,
только мельком взглянул на меня. Тут я, еще не оправившись от бега, задыхаясь и торопясь, стал говорить ему, как я нашел Гая в общине христиан, как был у него дома и ночевал там и что Гай показался мне настоящим сумасшедшим. Сулла не смотрел на меня, ничего не отвечал, я боялся, что он не слушает и не слышит. Тогда я проговорил, озабоченно и по-деловому, стараясь подольститься к нему:
— Он приказал мне купить лошадей. Он ждет меня с лошадьми там, в роще. Я покажу. Как же мы придем к нему так, ведь он
Здесь Сулла перебил меня:
— Ему не понадобится лошадь. Туда, куда я отправлю его, не ходят даже пешком.
— Куда?! — невольно вырвалось у меня.
Он не ответил и только улыбнулся одной половиной лица. Я забегал вперед, указывая ему дорогу. Когда мы подошли к дому Гая, я протянул руку в сторону рощи:
— Вон там, там он ждет меня.
Сулла кивнул, потом толкнул дверь и вошел в дом. Минуту спустя он появился снова. Его лицо показалось мне побледневшим, а голос, когда он сказал мне: «Ну, где там? Веди», — заметно дрожал.
Мы быстро достигли рощи. Я подошел к тому месту, о котором говорил Гай, но там не было никого. Я виновато обернулся к Сулле:
— Не знаю… он сказал, что будет ждать здесь.
Сулла вздохнул и устало провел ладонью по лицу.
Некоторое время он молчал, бессмысленно глядя себе под ноги, потом проговорил едва слышно:
— Он уже далеко. Я должен был понять.
— Как — далеко? — не сообразил я. — Он же сказал, что будет ждать меня здесь, велел привести лошадей как можно быстрее. Он же сам сказал мне.
— Помолчи, — махнул на меня Сулла и медленно опустился на землю.
Я постоял перед ним, не зная, что же мне теперь делать, и ничего не понимая, потом торопливо проговорил:
— Подожди, я сейчас, я посмотрю. Я скоро. Он должен, должен быть где-то здесь.
Не дожидаясь ответа Суллы, я вбежал в рощу. Роща оказалась небольшой, и я быстро прошел ее всю из конца в конец. Гая нигде не было.
Я вернулся к Сулле. Он все еще сидел на земле, низко склонив голову. Я тихонько опустился рядом, не решаясь спросить, что же теперь делать.
Мы просидели так долго. Наконец Сулла поднялся.
— Ну что, Никифор, теперь будем искать вместе, — проговорил он без выражения; черты лица его заострились, а кожа стала серой; он выглядел так, будто только что потерял самого близкого на свете человека.
— А как же он, Гай? — почему-то испуганно спросил я. — Ведь он сам сказал мне…
— Ты наивен, Никифор, — перебил он меня. — Ты всего-навсего начинающий предатель, а Гай — мастер предательства, бог предательства, если хочешь. Вставай, пошли.
Я никогда не мог себе представить прежде, что буду странствовать с Суллой так же, как раньше странствовал с Гаем. Порой я ловил себя на том, что путаю Суллу и Гая, а иногда просто ошибаюсь, говоря «Гай» вместо «Сулла». Сулла никогда не поправлял меня: то ли делал вид, то ли не замечал моей ошибки. Должен сказать, что он обращался со мной хорошо: никогда не заставлял делать ту работу, которую не хотел делать сам, — мы все делали вместе. Он не брал себе лучшего куска, не покупал лучшей одежды и, кажется, вполне доверял мне. Одно было плохо — мы почти не разговаривали.