Гайдзин

Клавелл Джеймс

— Я согласен, господин.

— Тогда дайте мне ваш совет, — раздраженно произнес Сандзиро. — Если они сиси, как вы говорите, и я уничтожу их или прикажу им совершить сеппуку, меня убьют ещё до истечения месяца, сколько бы телохранителей меня ни окружало... не пытайтесь отрицать это, я знаю. Отвратительно, что мощь их так велика, хотя большинство из них всего лишь простые госи.

— Возможно, в этом и заключается их сила, господин, — ответил Кацумата. Госи стояли на низшей ступени самурайской иерархии. Обычно они происходили из семей обнищавших сельских самураев, немногим отличавшихся от крестьян-ополченцев старых дней, и почти не имели надежды получить образование, а вместе с ним и возможности продвигаться по службе, не могли надеяться, что их

соображения и советы будут учтены или даже хотя бы выслушаны мелкими чиновниками, не говоря уже о даймё. — Им нечего терять, кроме своей жизни.

— Если у кого-то есть жалоба, я всегда готов выслушать, конечно же, я всегда готов выслушать. Особо одаренные юноши заслуживают и получают особое образование, наиболее достойные из них.

— Почему бы не позволить им повести сегодня ночью атаку на гайдзинов?

— А если никакой атаки не будет? Я не могу выдать их бакуфу — это неслыханно — или гайдзинам!

— В большинстве своём сиси всего лишь юные идеалисты, без мозгов или серьезных намерений. Часть из них просто разбойники и смутьяны, которые не нужны на этой земле. Однако некоторые из них могут оказаться весьма полезны, если правильно ими воспользоваться. Шпион донес мне, что старший из них, Сёрин, был в той группе, которая убила первого министра Ии.

— Со ка! Надо же!

Это случилось четыре года назад. Вопреки всем советам Ии, стараниями и уловками которого сёгуном стал именно Нобусада, предложил, в нарушение всех приличий, брак между этим мальчиком и двенадцатилетней сводной сестрой самого императора, а также, что было хуже всего, обсудил с гайдзинами и подписал ненавистные Соглашения. О смерти его никто не сожалел, и меньше всех Сандзиро.

— Пошлите за ними.

В комнате для аудиенций прислужница подавала Сандзиро чай. Кацумата сидел рядом с ним. Вокруг стояли десять самураев из числа его личных телохранителей. Все были вооружены. Кроме двух юношей, сидевших на коленях перед даймё и чуть ниже, хотя их мечи лежали на татами так, что до них можно было легко дотянуться в любой момент. Их нервы были напряжены до предела, но ни тот, ни другой этого не показывали. Девушка поклонилась и вышла, пряча свой страх.

Сандзиро не заметил её ухода. Он поднял с подноса маленькую изящную чашечку тончайшего фарфора, сделал глоток. Вкус чая показался ему превосходным, и в этот миг он наслаждался ощущением того, что правит сам, а не им правят другие. Он притворился, что разглядывает чашечку и восхищается тонкостью работы, но на самом деле внимание его было приковано к юношам. Они ждали с бесстрастными лицами, понимая, что их час настал.

Он ничего не знал о них, кроме того, что рассказал ему Кацумата: что оба служили у него госи, солдатами-пехотинцами, как и их отцы до них. Каждый получал ежегодное жалованье в один коку [5] — мера сухого риса, около пяти бушелей, считавшаяся достаточной, чтобы прокормить одну семью в течение одного года. Оба были родом из деревень рядом с Кагосимой. Одному исполнилось девятнадцать, второму, который был ранен и сидел с перевязанной рукой, — семнадцать. Оба посещали школу для избранных самураев, которую он основал двадцать лет назад для тех, кто с детства проявлял незаурядные способности. Обучение в школе велось глубже и шире, чем обычно, и включало изучение тщательно отобранных голландских руководств. Оба были прилежными учениками, оба были не женаты, оба посвящали все свободное время учебе и оттачиванию своего мастерства во владении мечом. Обоих когда-нибудь в будущем могло ждать повышение по службе. Старшего звали Сёрин Анато, младшего — Ори Риёма.

5

Мера сыпучих тел, равная 36,35 л.

Молчание сгустилось.

Вдруг Сандзиро заговорил, повернув голову к Кацумате, словно никаких юношей не было перед ним:

— Если бы кто-то

из моих людей, сколь бы ни выделялись они своими достоинствами, как бы их ни провоцировали и какие бы оправдания себе они ни находили, затеяли схватку, на которую я не давал разрешения, и эти люди остались бы потом досягаемы для меня, я бы непременно должен был покарать их самым строгим образом.

— Да, господин.

Он увидел, как сверкнули глаза его советника.

— Глупо выказывать неповиновение. Если бы такие люди хотели остаться в живых, их единственным спасением было бы бежать и стать ронинами, даже если бы им пришлось потерять при этом своё жалованье. Жаль было бы потратить их жизни впустую, окажись они достойными воинами. — Он перевел взгляд на юношей, внимательно их рассматривая. К своему удивлению, он ничего не прочел на их лицах, кроме все той же тяжелой бесстрастности. Его настороженность усилилась.

— Вы совершенно правы, господин. Как всегда, — добавил Кацумата. — Могло бы оказаться так, что такие люди, будучи избранными людьми чести, поняли бы, что нарушили вашу внутреннюю гармонию и что у вас нет иного выбора, кроме как жестоко наказать их. Тогда эти особые люди, даже в качестве ронинов, продолжали бы блюсти ваши интересы, возможно, даже способствовали бы их продвижению.

— Подобных людей не существует, — сказал Сандзиро, втайне радуясь, что его советник согласился с его решением. Он обратил свои безжалостные глаза на молодых людей. — Не так ли?

Оба юноши постарались выдержать этот взгляд, но это у них не получилось. Они опустили глаза. Сёрин, старший из двух, тихо произнес:

— Такие... такие люди есть, господин.

Молчание стало ещё более гнетущим, пока Сандзиро ждал, когда и второй юноша выскажется перед ним. Ори чуть заметно кивнул, положил обе ладони на татами и поклонился ещё ниже.

— Да, господин, я считаю так же.

Сандзиро был доволен: без всякой платы он заручился их верностью и приобрел двух шпионов в движении сиси, отвечать за которых будет Кацумата.

— Такие люди были бы очень полезны, если бы они существовали. — Его голос звучал резко и непререкаемо. — Кацумата, немедленно напишите письмо бакуфу. Сообщите им, что два госи, чьи имена... — он задумался на мгновение, не обращая внимания на поднявшийся в комнате шорох, — поставьте любые, какие сочтете нужными... нарушили строй и убили нескольких гайдзинов сегодня днём за их вызывающе оскорбительное поведение: гайдзины были вооружены пистолетами, которые они навели на мой паланкин. Эти два человека, спровоцированные, как и все мои остальные люди, бежали, прежде чем их удалось схватить и связать. — Он опять посмотрел на юношей. — Что же касается вас двоих, вы явитесь сюда с первой ночной стражей и выслушаете своё наказание.

Кацумата быстро добавил:

— Господин, осмелюсь предложить, чтобы вы добавили в письме, что вы изгнали их, объявили ронинами, лишили их жалованья и назначили награду за их головы.

— Два коку. Объявите об этом в их деревнях, когда мы вернемся. — Сандзиро повернулся к Сёрину и Ори и махнул рукой, отпуская их.

Оба юноши низко поклонились и вышли. Он с удовольствием отметил темные пятна пота на спинах их кимоно, хотя день отнюдь не был жарким.

— Кацумата, относительно Иокогамы, — тихо сказал он, когда они вновь остались одни. — Пошлите наших лучших шпионов, пусть выяснят, что там происходит. Прикажите им вернуться до наступления темноты. И прикажите всем самураям находиться в готовности к бою.

— Да, господин. — Кацумата не позволил улыбке искривить его губы.

После того как юноши вышли от Сандзиро и миновали все кольца телохранителей, Кацумата догнал их.

— Следуйте за мной. — Он провел их через лабиринт садов к боковой двери, которая не охранялась.

— Немедленно отправляйтесь в Канагаву, в гостиницу Полуночных Цветов. Этот дом безопасен, там вы найдете других друзей. Торопитесь!

— Но, сэнсэй, — возразил Ори, — сначала мы должны забрать наши запасные мечи, доспехи, деньги и...