Газета День Литературы # 109 (2005 9)
Шрифт:
Выступление кончилось на патетической ноте. Сменилось пафосным исполнением песни: "Ленин всегда живой...". Стрижайло больше не сомневался, что вынос Ленина состоится при одобрении самых яростных ленинцев и обойдется без эксцессов.
На другой день было ветрено, морозно, по брусчатке летела колючая пурга, множество красных флагов хлопало и трепетало у стен Кремля. К мавзолею стекались толпы, несли венки, цветы. То и дело раздавались вопросы: не отложат ли запуск ракеты в связи с погодными условиями, какой климат царит на планете "Ленин",
На трибуну мавзолея, впервые после поражения коммунизма, был открыт доступ. На ней собрались представители всех коммунистических партий, чтобы проводить в космический полет основателя русского коммунизма. Их выступления напоминали исторические речи, произнесенные над гробом вождя Сталиным Троцким и другими большевиками, в лютую январскую стужу 24-го года. Первым говорил Дышлов, без шапки, по-ленински стискивая в кулаке кепку, страстно и рокочуще прочитал напутственный стих:
Лети, мой звездолет, к планете "Ленин",
Мы никогда не встанем на колени...
Вслед за ним выступал неистовый, неукротимый Виктор Анпилов, слегка пародируя свою куклу, которую еще несколько лет назад демонстрировало НТВ. Он прочитал стихотворение, в котором были такие слова:
Товарищ Ленин, так уж вышло,
Что нас возглавил не ты, а Дышлов.
Но мы и дальше будем рубить сплеча,
Не отдадим Дышлову кепку Ильича...
Следом выступала Нина Андреева, укутанная поверх шубы в большую черную шаль:
Пусть моя траурная шаль
Не навевает о Ленине печаль.
Я не Дышлов и не тупица,
Чтобы принципами поступиться...
Егор Лигачев, бодрый, малиновый на холодном ветру, напоминая слегка подмороженный бурак, представлял КПСС, последний десяток борцов когда-то могучей, пятнадцатимиллионной партии:
Пусть в новом поднебесном мавзолее
Тебе, Ильич, лежится веселее.
А Горбачева с Ельциным впридачу
Мы переправим к сатане на дачу...
Последним выступал Семиженов, тщательно сверяя свое нынешнее облачение с фотографией, на которой Сталин у гроба Ленина, в распахнутой шубе, свитере, с заиндевелой шевелюрой, выдавливал из себя скупые слова:
Среди предательских речей и заявлений
Бороться, Дышлов, мы с тобой не перестали.
Пусть рядом с планетой "Ленин"
Откроют планету "Сталин"...
Эти выступления, напоминавшие праздник поэзии, прерывались ликующими возгласами
Следом на трибуну вывели глубокого старца, с трудом переставлявшего подагрические ноги, скрюченного и перекошенного он невзгод. Это был последний представитель тех, когда-то многочисленных, счастливцев, которые "Ленина видели". Старец долго молчал, вздыхал перед микрофоном, пока Дышлов ни наклонился к нему и ни помог:
— Папаша, расскажи при каких обстоятельствах, ты Ленина видел.
— В гробу я его видел, — вымолвил старец, который на самом деле был недобитым, столетним белогвардейцем из армии Деникина.
Затем состоялся торжественный вынос тела. Представители коммунистических партий скрылись в глубине мавзолея. Некоторое время над площадью стояла тишина, в которой хлопали флаги. Затем из громкоговорителей брызнула ликующая песня: "На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы...". Чугунные двери распахнулись, и на плечах коммунистов показался стеклянный гроб. Сквозь прозрачную крышку пенилась белая ткань, над ней виднелась желтоватая выпуклая голова, странно розовели сложенные на груди руки. Этот гроб, через семьдесят лет выплывающий из мрака на свет, странным образом напоминал кондитерское изделие, накрытое прозрачным колпаком — волнистые узоры белого крема, желтоватый марципан, засахаренные мандаринные дольки.
Толпа нахлынула, но ее оттеснила цепочка дружинников из "Трудовой России" с красными повязками на рукавах. Гроб плыл над головами к артиллерийскому лафету. Сквозь стекло слабо мерцала на лбу Ленина капелька бальзама, словно слезинка смолы, излившаяся из сосны.
Саркофаг установили на лафете среди темно-алых живых цветов, заиндевелых венков, красно-золотых лент с надписями, в которых райкомы и обкомы КПРФ желали Ленину счастливого полета, мягкого приземления, заверяли в преданности и любви.
За лафетом выстраивалась процессия. Ученый из "Института Мозга", прижимая к груди, нес огромную банку с формалином, в которой, словно в аквариуме, плавал мозг Ленина, — так же, как и само тело, он отправлялся в космическую ноосферу, где ему было уготовано место среди великих идей и мыслей. Далее ступали комсомолки и комсомольцы, боевой отряд КПРФ, которые несли алые подушечки. На них лежали — подлинник "Завещания Ленина", взятый из партийного архива. Фотография больного Ленина в Горках. Металлическая шпилька, принадлежавшая Надежде Константиновне. Костяной гребень из прически Инессы Арманд.
Величаво, потупив глаза, с обнаженными головами, с лысинами и остатками седых волос, шествовали преподаватели марксизма-ленинизма — несли в руках полное собрание сочинений Ленина. Большинство из них давно оставило кафедры. Некоторые преподавали богословие в духовных семинариях. Особенно выделялся епископ в золотом облачении, когда-то защитивший диссертацию на тему: "Свет ленинизма и тьма поповщины". Он нес третий том сочинений, где среди редколлегии значилось и его имя.