Газета День Литературы # 126 (2007 2)
Шрифт:
Я согласен с принципом Канта о "самоценности каждой личности, которая не должна быть приносима в жертву даже во имя блага всего общества".
Природа подвига заключается совсем в другом.
Вспоминаю, в 1929 году мы отдыхали в Сочи. В эти дни там произошла авиационная катастрофа, в которой погиб легендарный командарм Ян Фабрициус.
Фабрициус не жертвовал собой, но поступал как истинный МУЖ: самолет упал в море, и Фабрициус передавал спасателям детей и женщин, а
У нас в доме поселилась молодая женщина с мальчиком, Наташа.
В Афуле был теракт, и Саша, ее муж, закрыл собой беременную жену – осколок угодил в него, и он погиб.
И когда бойцы идут в атаку, они не бросаются умирать, а каждый надеется уцелеть. Но проявить себя трусом – стыдно.
Кстати, сам Александр Матросов не совершал никакого подвига самоубийства. Мне еще в годы войны рассказывал очевидец гибели Матросова – он был в той же части, что и Матросов.
Они в наступлении действительно наткнулись на пулеметный огонь из врытого в землю дзота, который не давал им пройти. А над дзотом была возвышенность, и Матросов полез наверх, чтобы забросать дзот гранатами, – и нечаянно сорвался, и упал прямо на ствол пулемета.
А газетчики, конечно, создали из этого героический миф, который привел в восторг Сталина.
Ну, перейдем еще ближе к делу.
В книге Соминского об антисемитизме, кроме терминов "антисемитизм" и "юдофобство", используется еще один термин: "асемитизм". Раньше он мне не встречался.
Асемитизм означает отсутствие любви к евреям, или просто нелюбовь. Но в нем нет никакой враждебности.
Асемит не смотрит на еврея с ненавистью, не желает ему уничтожения, не призывает ни к какому насилию против евреев. Но еврей ему не свой, и у него нет любви к еврею.
Ну, в истории много примеров взаимной нелюбви одной национальности к другой. Например, англичане не любят французов – французы не любят англичан. Но это чувство не переходило во вражду, и они долго жили между собой мирно, поддерживали отношения и деловые связи, да и сейчас так живут.
Когда я жил на Колыме в Усть-Омчуге, он стал заселяться освобождавшимися из лагеря западными украинцами.
У меня были хорошие знакомые, две пары: Иван и Катя, Алексей и Иванка. Когда с Ветреного я приезжал в Усть-Омчуг, останавливался у одной пары или у другой – они даже ревновали друг к другу: почему я остановился у тех, а не у них.
В Усть-Омчуге я проводил по делам два-три дня, и никакой корысти от моего приезда им не было. Принимали они меня бесплатно: кормили, поили и спать укладывали.
Так сложились у нас чисто человеческие отношения.
Никогда не забуду. Приехал я как-то в Усть-Омчуг, когда моя контора "Продснаб" решила устроить пышный
Ведь обидно было при нашей серой, таежной жизни не попасть на такое торжество, что раз в десять лет случается...
И все-таки я был для них не "свой".
Они не хотели, чтобы их девчата выходили за русского, даже за советского украинца.Ну, а о еврее, который еще не того вероисповедания должен быть, – и говорить нечего.
Вот нечто подобное – отношение к еврею как не к "своему" – Соминский и называет асемитизмом.
И что вколочено столетиями, за годы не выбьешь...
Ну, не любил Ф.М. Достоевский евреев, не любил поляков, и не только их, наверное.
Еврейское "избранничество" страшно раздражало Л.Н. Толстого. Он со своей идеей всемирного братства не мог этого принять. Для него это было просто высокомерием.
Недавно кто-то с возмущением цитировал "Еврейский вопрос" из "Дневника писателя" Достоевского.
Не скажу, что я солидарен во всем с Достоевским. Он многого не знал и слишком доверялся газетным и журнальным публикациям.
Но вот к Достоевскому-антисемиту шли письма, в том числе и от "просвещенных" и умудренных евреев, которым Достоевский отвечал, с одной стороны отмечая достоинства авторов, а с другой – с какой-то раздражительной укоризной.
Для начала отмечу, что раздосадованные евреи не требовали секир-башка Достоевскому, а вступали с ним в диалог, оспаривали его.
Я бы в первую очередь из всего "Еврейского вопроса" выделил такие слова Достоевского:
"Всего удивительнее мне то: как и откуда я попал в ненавистники еврея как народа, как нации?.. Когда и чем заявил ненависть к еврею как к народу? Так как в сердце моем этой ненависти не было никогда, и те из евреев, которые знакомы со мной и были в сношениях со мной, это знают, то я, с самого начала и прежде всякого слова это обвинение снимаю, раз навсегда".
У меня нет никакого основания не верить Достоевскому. Он считал, что евреям нужно дать все права, которые имеют другие граждане Российской империи.
Достоевскому не пришлось узнать истинного положения евреев – к сожалению, этому мешали сами еврейские корреспонденты писателя.
К тому же мы знаем, что Достоевский писал свой "Еврейский вопрос" далеко не в самые худшие для евреев России времена.
Я уверен, если бы он предвидел грядущие еврейские погромы, а тем более – какая судьба ожидает евреев в XX веке, он бы не стал писать так резко.