Газета День Литературы # 138 (2008 2)
Шрифт:
— Вижу!.. Вижу!.. — это кричал слепец, выходя из-под водопада. Озирался во все стороны, исступлённо оглядывался. Вместо недавних бельм у него синели глаза. Жадно, страстно смотрел во все стороны, словно торопился наглядеться на мир, перед тем, как в глазницы снова натечёт белая непроглядная муть.
— Молоко!.. Боже мой, молоко!.. — женщина с младенцем показывала всем свои груди, ещё недавно плоские и пустые, с обугленными сосками, а теперь наполненные, побелевшие, с сочными розовыми бутонами. Поднесла ребенка к груди, и тот жадно впился в млечный сосок, захлебнулся от сладости.
— Очистилась!.. — певуче, с птичьим горловым пением, восклицала топ- модель. С её тела сошла экзема, отлетела короста, закрылись язвы. Тело было перламутровым, стеклянно блестело. Не стесняясь своей
Коробейников восхищённо взирал. Перед ним совершилось чудо. Языческий бог, явившийся на зов волхва, сотворил исцеления. Не все его получили сполна. Не все избавились от вывихов и горбов. Но все были причастны чуду. Отирались полотенцами, помогали друг другу одеться. Волхв не торопил их. Смотрел, как они расчесывают гребнями волосы, повязывают на соседние кусты пестрые ленточки, наполняют сосуды святой водой. Еще некоторое время сидели, переговаривались. Поднялись, медленно двинулись в гору. Коробейников видел, как удаляются странники, поблескивают спицы инвалидной коляски, держатся друг за друга слепцы. Седовласый пастырь шёл следом, опираясь на посох. Золотился венчик на его голове.
Коробейников огладил горсть земли, телесной, живой. Сложил вместе концы платка, завязал узелки. Спрятал на груди первую, взятую у Труворова городища горсть.
Пора было уходить. Сверкали на солнце ключи. Алмазно переливался ручей. Озеро сияло. Он спустился к озеру и у берега, на мелкой воде, качался мёртвый лебедь. Его шея утонула, сквозь воду был виден жёлтый клюв, маленький тёмный глаз. Коробейникову стало больно. Волшебную птицу погубили людские грехи и яды. Лебедь принял их и погиб, даровав людям жизнь. Языческий бог принёс себя в жертву, как и всякий бог, приходящий в мир, чтобы продлить его бытие.
Коробейников уходил, не оглядываясь на мёртвую птицу…
Дмитрий Колесников. ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Александру Проханову — 70!
В этот суровый биографический факт просто невозможно поверить, наблюдая его страстные, энергичные выступления по телевидению, читая его яркие увлекательные художественные передовицы в газете "Завтра", анализируя его остросовременные темпераментные произведения, исполненные сильных, смелых и стойких, как оловянные солдатики, персонажей.
Впрочем, точно так же друзья и соратники писателя не могли поверить в его фактический возраст и 10 лет назад, отмечая 60-летний юбилей Александра Андреевича.
Ничего удивительного в этом неверии нет: Александр Андреевич своим внешним обликом вообще очень напоминает главного героя своего последнего романа "Пятая империя" Алексея Сергеевича Сарафанова, носившего "своё лицо шестидесятилетнего человека, сухое, в резких морщинах, с карими, настороженными глазами, как маску, под которой таилось другое лицо — молодое, страстное, с восторженными очами, с мягкой улыбкой насмешливых сочных губ". Это второе лицо идеолога "Пятой империи" "словно свежая, многоцветная фреска, силилось проступить сквозь позднюю роспись, тусклую, серо-стальную, с процарапанными линиями бровей, подбородка, скул", но тщетно — "маска была непроницаемой". А вот у Проханова маска, в отличие от его мистического героя, к счастью, очень даже проницаема.
Впрочем, поражает в седовласом юбиляре отнюдь не только разительное несходство его внешнего и внутреннего — вечно юного, пассионарного, таящегося под маской — облика. Неизбывное солдатское мужество писателя также достойно искреннего восхищения. Причём это несомненное достоинство Александра Проханова ценят и признают не только его друзья и коллеги, но и такие литературные критики, как, например, обозреватель "Литературной газеты" Павел Басинский, в целом весьма скептически относящийся к творчеству главного редактора газеты "Завтра". В этом также нет ничего удивительного — отрицать публицистическое мужество талантливого прозаика просто невозможно. Именно оно позволило Державнику и Воителю, как назвали Проханова в своих статьях лидер КПРФ Геннадий Зюганов и священник и духовник газеты "Завтра" Дмитрий Дудко, написать в июле 1991 года, накануне окончательного и бесповоротного крушения Советской Империи, уничтоженной вероломными предателями, знаменитое "Слово к народу",
Беспримерное мужество Александра Проханова, как справедливо утверждает друг писателя-государственника Владимир Бондаренко, "позволило ему в телеинтервью 21 августа (1991 г. — Д.К.), — когда всем стал уже очевиден плачевный исход ГКЧП, когда Сергей Михалков звонил в редакцию "Дня" (предшественница газеты "Завтра". — Д.К.), срочно снимая уже набранное, свёрстанное приветствие гэкачепистам, — не отказаться от своих друзей О.Бакланова, В.Варенникова, выразить тревогу за развал Державы". И далее Бондаренко подчёркивает: "Не менее недели он ходил на работу в редакцию в ожидании ареста. В такие минуты человек виден особенно ярко. Мы бы простили ему слабость, обречённость, тоску, — её не было".
Рыцарское бесстрашие вдохновенного борца за могучую имперскую Россию проявило себя и в окаянные трагические дни 93-его, когда редакция "Дня" подверглась разбойному налёту со стороны новых хозяев жизни, которые, как пишет прозаик Александр Сегень, "взломав дверь, вынесли все компьютеры, сейф с деньгами и документами и уволокли всё это в неизвестном направлении". Так ельцинский либеральный режим положил конец одному из радикальных, прямолинейных, по-настоящему оппозиционных изданий, ставшему в те горькие годы надёжным оплотом всех русских патриотических сил. Новоиспечённая "демократическая" Россия рассчиталась с газетой сполна за откровенную всецелую поддержку Верховного Совета во время печальных октябрьских событий теперь уже пятнадцатилетней давности. Другой бы на месте Александра Проханова, наверно, предался унынию и впал в затяжную депрессию, опустил руки. А он повёл себя как настоящий воин: основал новую замечательную газету, обладающую всё теми же бойцовскими качествами, приступил к написанию своих лучших военно-патриотических романов. Алая, клокочущая энергия сопротивления не покинула прозаика, несмотря на два сокрушительных поражения почвенников и консерваторов в бешеной коловерти 90-х.
Уникальной доблестью и отвагой наполнены и все телевыступления горячего сторонника русской цивилизации. Когда слушаешь живые кипучие монологи Проханова в телешоу "К барьеру!", создаётся впечатление, что, озарённый пожаром борьбы с воинствующими либералами и радикальными западники, покалываемый, словно штыком, остроумными и хлёсткими издёвками Владимира Соловьёва, он, подобно своему герою Белосельцеву, и сам находится "среди пуль", на передовой невидимого фронта. Так оно, собственно, и есть: пламенная отчаянная борьба со всеми противниками самобытного пути развития России является личным фронтом Александра Проханова, его мирной передовой. В этой самозабвенной борьбе и заключается безусловный героизм романтического певца Империи. Александр Андреевич Проханов — несомненный герой нашего негероического времени. Только, в отличие от лермонтовского Печорина, он-то суть герой подлинный и настоящий, в самом что ни на есть положительном смысле этого слова.
Не меньший интерес, чем Проханов-человек, представляет и Проханов-писатель. Последний воплощает собой крайне сложное, многогранное и подчас противоречивое явление современной русской литературы. Наиболее полноценно, с нашей точки зрения, указанное явление охарактеризовал главный редактор "Дня литературы" Владимир Бондаренко в своей дружеской беседе с юбиляром. Приведём из неё небольшой отрывок, чтобы лучше понять, о чём идёт речь:
"Я давно уже чувствую, Александр Андреевич, вечное раздвоение твоей личности, определённый трагизм твоего пути. Ты — один из ярчайших метафористов, не побоюсь сказать, авангардистов слова, твоё "Агентство дня", твои бойни, твои кровавые батальные сцены, твой парад метафор вбирают в себя опыт Сальвадора Дали и русских примитивистов, Хлебникова и Набокова, Маяковского и Филонова… Своей эстетикой ты близок искусству авангарда… Но ты — последовательный и принципиальный державник, русский государственник.