Газета День Литературы # 168 (2010 8)

Автор неизвестен

Да, автор облегчает сценические трудности зримой передачей происходящего, вкладывает в уста героев раскрывающие эпоху и личность монологи, диалогизирует борьбу мнений. Сценичность его вещей отметил критик Алексей Бархатов: "С различных сторон предлагает автор взглянуть на московские дела, перенося действие из Кремля в ставку хана Ахмата, с берегов Угры в столицу Крымской орды, предоставляя слово князьям и смердам, послу короля Казимира и служилому царевичу Нордоулату. Масштабней и ярче встаёт перед читателем политическая борьба того времени". Отмечает Бархатов также "вкрапление в текст мелодичных исконно русских песен, ухарских криков зазывал и

лотошников, присказок и поговорок. Действие живёт зримой и яркой сценической жизнью". Кстати, "исконно русские песни" созданы поэтом, как и многие присказки и поговорки!

В общем, "беда" драм А.Парпары в том, что они требуют размаха, не только финансового, но и душевного, умственного; требуют творческого напряжения, любви, знаний. Прикосновения к правде русской истории. Кстати, ведь это и "беда" Пушкина, чей "Борис Годунов" до сих пор считается не сценическим. ЕЩЁ НИ ОДИН РЕЖИССЕР НЕ ПРОСЛАВИЛ СЕБЯ ДОСТОЙНОЙ ПОСТАНОВКОЙ ПУШКИНСКОЙ ТРАГЕДИИ! (Хотя в последние годы такие попытки, с немалыми затратами, и предпринимались, в том числе под открытым небом, в окрестностях Санкт-Петербурга.)

Итак, при наличии же требуемых для театрального постановщика свойств драмы Парпары легки к постановке, живы, доходчивы. Созданы для взволнованного участия зрителей в родном ему национальном действе. Свободны в произношении, чисты по речи. Вызывают на отклики.

Увы, не каждый

Позволить может груз такой нести,

Как честь своя, –

высокомерным укором брошенные канцлером Литвы Львом Сапегой слова. Поляком, прекрасно знавшим обо всём, что происходит на Руси. Кто чего стоит. И ответно звучащее в устах князя Пожарского слово об Отечестве:

Когда не мы, то кто спасет его?!

Историческая "дилогия о России" – драмы в стихах Анатолия Парпары "Противоборство" и "Потрясение", создаваемые автором в течение 15-ти лет, сегодня входят в русскую культуру. В момент трагичного духовного и общественного разброда, когда от художника требуется прямое, публицистическое вмешательство в жизнь Отечества.

Труд А.А. Парпары отвечает стремлению современных русских людей к осмыслению историко-государственному, к общенародному движению. Отвечает из самого центра исторической мысли – мысли о Московском царстве. Пожалуй, нет более злободневной темы. Ей, кстати, посвящена самая популярная ныне книга "Народная монархия" Ивана Солоневича.

"Вмешательство" драматических поэм Анатолия Парпары в вековой спор оказалось громом среди ясного неба для одних и нужнейшим патриотическим произведением для всё расширяющегося числа людей, тянущихся к истории своего Отечества.

Такая острая реакция на стихотворное произведение вызвана замечательной особенностью, привнесённой автором в современные размышления о прошлом и будущем.

…В истории есть события знаменательные и словно бы выпадающие из памяти потомков, несмотря на всю их важность и полное отсутствие ложной

таинственности. Ум и воображение людей, включая и профессиональных историков, словно бы не доверяют тем самым реальным, очевидным фактам, о которых узнают, непременно требуются "подтексты", "тайная дипломатия" и всё в этом роде. "Уцелеть" и удержаться в памяти в своём первозданном виде могут лишь ослепительно яркие события и деяния – как высочайшие, так и ужаснейшие. И как часто это случалось в мире, пробудить память способно лишь слово поэта.

Однако замутнение исторического зрения потомков небезобидно. В нём-то и причина всевозможных "загадок истории", появления "загадочных исторических личностей".

Таким лицом, в сущности, сделан великий князь и первый законодатель Всея Руси Иван III. Наверное, нет ни одной его чисто человеческой черты, которую не назвали бы труднообъяснимой. Вся его государственная деятельность "загадочна", толкуется вкривь и вкось. И словно бы ни при чём непреложнейший факт его царствования – знаменитое Великое Противостояние на Угре (сниженное до действительно загадочного "стояния на Угре"), окончательное свержение ордынского ига.

Сила инерции исторического мышления велика. Можно опубликовать буквально все факты, но ни капли не изменить в устоявшемся, "общепринятом" ("общенавязанном") воззрении.

И здесь, как всегда, на помощь приходит поэзия. Пристальный и проникновенный взгляд поэта один способен разглядеть за горами фактов и вроде бы достоверных или полудостоверных версий абсолютно достоверное, а именно помыслы и чувства, одушевлявшие предков, управлявшие событиями. Недаром сердце народное всегда доверяло песне и преданию.

В поэтической драме Парпары десятилетия, отданные Иваном III на одоление и в противоборстве опаснейших вражеских сил, вся его напряжённая, многоразветвлённая политика, его труд по устроению отношений – в великокняжеской семье, с соседними русскими землями, с дальними и ближними странами, царствами, ханствами, княжествами и королевствами отразились в центральном образе властителя Московского. В его ясно звучащей московской речи:

Лишённый мудрого правителя народ,

Разбросанный по княжеским уделам,

Каких явилось столько на Руси, что ногу

Поставить негде, чтобы не споткнуться

О государство новое, забыл,

Что он един…

В эпоху окончательного избавления Москвы от ига, в княжение-царствование Ивана III дух Москвы достиг высшей зрелости, и голос её зазвучал на весь тогдашний мир, после долгих веков забвения и презрения, как голос Руси. И заговорила Москва словом великого князя. Не потому, что он был верховным властителем. Ведь и в Смутное время верховных властителей было с преизбытком, но все они оказались исторически бессловесными. Прямо по-пушкински – "тени". И Лжедмитрий – тоже "тень Грозного". В Смутное время самодержавная власть высказалась устами патриарха Гермогена, народная же – устами Минина.