Газета День Литературы # 61 (2001 10)
Шрифт:
Рассказ «Трын-трава» — о поездке Петра Первого в Голландию. У Вик. Шендеровича, обладателя самого богатого воображения среди русских сатириков, путешествие принимает черты фантасмагории. Он увидел Петра в одном из, как сейчас сказали бы, ночных клубов Амстердама, где публика балуется марихуаной и кокаином. Царь тоже человек и подсел на наркотики крепко. Навязчивая идея реформаторства выливается в неожиданное решение: всячески пропагандировать подобные благотворные зелия в отечестве.
"Спустя пару дней посольство отбыло из Амстердама, но не в Лондон (на хер он уже никому не был нужен, этот Лондон), а прямиком домой. Боярские и дворянские дети, с радостью забившие на фортификационные науки и парусное ремесло, грузили на
Качество слога В.Шендеровича я не комментирую, как и тон произведения. Важно другое — то, что в этом рассказе выражен еще один аспект идеологической концепции журнала — либеральный патриотизм, о котором страстно пишет, в частности, обозреватель «Знамени» Степан Каренян.
Знаменосцы тем не менее в патриотизме все-таки неофиты. Не потому ли сюда приглашен теперь на страницы, отведенные литературной критике, Валентин Курбатов, патриот со стажем. Критик этот — весьма ценное приобретение для журнала: патриотичен, либерален, опытен и, в сущности, еще совсем не стар. В его текстах, правда, есть серьезный недостаток: расчетливость, стилистически облеченная в форму истерики. Эти немыслимые периоды во фразах, эти бесконечные восклицания, вздохи, слезы… Если Вал. Курбатов избавится от этого, его может ожидать блистательная карьера.
Михаил Назаров "ДВЕСТИ ЛЕТ ВМЕСТЕ", или ДВЕСТИ ЛЕТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ
То, что Солженицын в 1995 году написал и теперь начал публиковать книгу о русско-еврейских отношениях ("Двести лет вместе", М. 2001) — неудивительно. Любой исследователь-историк рано или поздно сознает, что без правильного понимания еврейского вопроса не понять ни смысла мировой истории, ни сводки ежедневных новостей. Тем более не разобраться в сути катаклизмов ХХ века, главным из которых, так называемой "русской революцией", Солженицын занимался как писатель всю жизнь. Именно отсюда вырос его интерес к еврейской теме; то есть данная книга, по его признанию, — "еще одна ветвь от "Красного колеса"".
Но пока что мы не возьмемся вынести полное суждение о книге, поскольку вышел лишь ее первый том, охватывающий относительно спокойный (хотя уже и во многом кровавый: десятки жертв погромов, десятки тысяч жертв еврейского террора) период до 1916 года. Кульминация этого конфликта будет во втором томе: русско-еврейские отношения с 1917 по 1995 годы, в том числе тема "евреи и большевизм", за которую на Западе Александра Исаевича зачислили в антисемиты (поскольку начальники описанных им лагерей ГУЛага были евреями)…
Некоторое представление об этом втором томе, возможно, дает старая (1965–1968 гг.) черновая рукопись Солженицына "Евреи в СССР и в будущей России", переданная в Пушкинский дом первой женой писателя и опубликованная недавно одним из его доброжелателей — однако, к сожалению, вопреки воле самого автора. Это последнее обстоятельство делает невозможным для нас использовать ее текст в данной статье-реценции для уточнения взглядов Александра Исаевича. Хотя следует признать: этот черновик может лишь укрепить уважение к автору, во многом снять в этом вопросе то скептическое к нему отношение, которое установилось в русской патриотической среде. Теперь мы знаем, что уже в 1968 году им был дан искренний, честный социально-политический анализ устроенного евреями в ХХ веке «холокоста» русского народа; текст показывает неплохую информированность автора в литературе по еврейскому вопросу (хотя и не без пробелов относительно роли мирового еврейства). И можно лишь удивляться, что это практически не отразилось в его открытой деятельности в последующие годы, в том числе в Америке (а ведь США — это "кристаллизовавшийся еврейский дух" — В. Зомбарт), что должно было бы умерить его иллюзии на положительную роль "мирового правительства" и на возможность "покаяния евреев" за то, что они сделали с Россией…
Что же после 1968 года мешало
Впрочем, Солженицын и сейчас полагает, что в еврейском вопросе ему приходится "идти по лезвию ножа", и он старается не выходить за пределы «академических» границ. Учитывая табуированность темы, он предпочитает в основном использовать еврейские энциклопедии и работы еврейских ученых, откуда приводит много цитат. Но даже в этих границах сам цитируемый материал делает его во многих еврейских глазах «антисемитом», ибо развенчивает еврейские самооправдательные мифы о дореволюционной России как стране, где евреев мучили в черте оседлости, не давали работать на земле, сотнями тысяч уничтожали в погромах, устраиваемых царским правительством… Неудивительно, что за этот первый том его вновь обозвали антисемитом и в американской печати, и в российской.
Перескажем ниже в нескольких абзацах его основное содержание.
Пользуясь общедоступными еврейскими источниками, Солженицын показывает, как безуспешно пыталась Россия ассимилировать евреев — этот абсолютно чужеродный подарочек, который она приобрела, вернув себе свои западные земли при так называемых "разделах Польши". Эти земли не были исконно польскими, это были русские земли, но когда Россия их вернула, там уже жил почти миллион евреев. И занимались они нетрадиционными занятиями, отказываясь от земледелия; как ни пыталось российское правительство посадить их на землю: давали субсидии, бесплатный инвентарь, освобождали от налогов — ничего не получалось. Они занимались посредничеством, ростовщичеством, винокурением и шинкарством — примерно треть всех евреев зависела от этого промысла, и брали на откуп разные аренды и доходы у помещиков, которые в таких активных посредниках нуждались. "Евреи стали незаменимым, деятельным и находчивым звеном в этой эксплуатации бесправных, неграмотных и изнуренных крестьян", — констатирует Солженицын. Нередко евреи арендовали даже православные храмы, взимая деньги за их посещение…
То есть пришлые евреи, уклоняясь от несения всех тягот общегосударственной жизни и даже скрывая свою действительную численность, имели свое кагальное управление ("государство в государстве") и жили за счет окружающего их местного народа — отсюда такая ненависть к ним была у простых крестьян: они видели, кто их конкретно угнетает. Это достаточно отражено и в малороссийских песнях, и в русской литературе…
Чтобы переломить эту ситуацию, исправить евреев, российское правительство предприняло множество утопических проектов по их ассимиляции, которые ничего не дали. Переходящим в православие евреям давали огромные льготы и деньги, даже освобождали из под стражи под следствием, значительно смягчали наказание преступникам… Но за весь ХIХ век перешло в христианство около 80 тысяч, в православие около 60 тысяч, то есть 600 евреев в год. Было ясно, что эта политика не удалась. При этом нередко правительственные мероприятия, не выгодные евреям, срывались вследствие подкупа кагалами российских чиновников, а иногда, возможно, и более бесцеремонными средствами: "Внезапная смерть Императора [Николая I] также вызволила евреев в тяжелую пору, как через столетие — смерть Сталина", — многозначительно отмечает Солженицын…