Газета "Своими Именами" №10 от 26.10.2010
Шрифт:
Ю. ЖИТОРЧУК, кандидат физ.-мат. наук
ИСТОРИЯ
ВОЙНА БЫВАЕТ РАЗНОЙ…
О героической судьбе родного брата, танкиста-касимовца, мне рассказала ветеран труда, долгое время работавшая бухгалтером в гороно города Касимова Рязанской области, Ольга Степановна Ефремова. В их семье, проживавшей поначалу в селе Дмитриево Касимовского уезда у отца Степана Сергеевича Антонова, который родился 4.04. 1893 г. в селе Дмитриево, а умер 3.03. 1986г. в Касимове, было много детей. Интересно, что папа будущего танкиста Виктора Антонова, о ком и пойдет речь, женился последовательно на 3-х родных сестрах: Ольге, маме Сергея (†), Виктора (†) и Валентины. Второй женой стала Елизавета - она мама Ольги и Александра. И третьей супругой была Софья (1913г.
– †1994г.), она мама Владимира. Кроме этого, в Дмитриеве утонул в детстве еще один член семьи – Вова. И еще одна Оленька умерла в младенчестве от дифтерита. Валя, что
Виктор, родившийся в декабре 1920 года, был черноволосым пареньком небольшого роста, хорошо сложенным, подвижным. Вместе с братом Сергеем, 1919 года рождения, они увлекались спортом. Имели значки «ГТО» и мечтали о службе в Красной Армии. Витя больше о военном училище грезил. Поэтому и поступил в Киевское танковое незадолго до Великой Отечественной войны. Отучившись один год, Виктор приезжал домой в отпуск. Все бегал. Его в деревне спрашивают: «Ты чего в одних трусах?». А он отшучивался на пробежках: «У нас в Киеве все так бегают!». Занимался усердно, был усидчив. Отцу из Киева, где служил писал: «Папа, я совсем не выхожу в город, не беру увольнительных…». В июне 1941 г. окончил училище с отличием в звании младшего лейтенанта. Война застала на учениях в 5 км от столицы Украины, куда выехал еще в мае со своей танковой частью. До декабря 1943 г. служил на одном фронте с родным братишкой - Сергеем. Их, погодков, призвали вместе, в конце 30-х годов. Но увидеться в пылу сражений не довелось. В 1943 г. Виктор был уже командиром тяжелого танка «Клим Ворошилов», или «КВ». Боевая машина с толстенной 75-мм броней, оснащенная мощной пушкой и тремя пулеметами. К этому времени он, Виктор, уже имел звание лейтенанта. Сражался и на Курской дуге. Умело командовал экипажем из 5 человек…
В Смоленской операции 1943 г. в кровавом бою тяжелый танк лейтенанта Виктора Антонова был разбит. Скорее всего, первый выстрел был болванкой с «тигра» и предательским – не в лоб, где броня была толще – до 100 мм. Выжил лишь командир машины, Виктор Антонов. Но осстался калекой на всю жизнь. Одну ногу ему оторвало, вторую перебило. Тем не менее смог настроить себя психологически – помогла офицерская выучка - и оказать себе первую помощь. Финским ножом перерезал сухожилия, а подручными «жгутами» остановил кровь и перевязался. Остался в тылу у немцев – наши войска, видно, отступили. Неделю валялся под танком. Весь жиденький в этом году снег объел вокруг себя – это как лошади, которых мальчишки угоняли и бросали в лесу привязанными проволокой и те всю землю вокруг себя съедали. Зима 1943 года выдалась морозной, без сугробов. Из близлежащего селения женщина с девочкой поехали на саночках в лес за дровами и увидели – хворост шевелится! Довезли тяжелораненого до города. Мундир сожгли. Нашли «хирурга». Точнее фельдшера. Напоили Витю самогоном. Культю «лекарь», стянув концы кожи, зашил, а вторую конечность - отпилили двуручной обычной пилой. Порядки при гитлеровцах были строгими. Чуть что – расстрел. Поэтому горе-эскулап, видать, смалодушничал, струсил. Не только в полицию заявил, но, и, перестраховавшись, сдал тяжелораненого русского командира в комендатуру. Женщина с девочкой, кстати, исчезли бесследно, как ни искал их Виктор после войны, когда приехал за необходимыми документами в места, где воевал. Скорее всего фашисты пустили спасителей лейтенанта, как говорится, в расход. Так Виктор попал в плен. Хоть и недолго там был, но горя успел хлебнуть с лихвой. Отцу, Степану Сергеевичу, в Дмитриево, где уже второй голодный год семья жила у его бабушки, принесли «похоронку», но с текстом более ужасным, чем смерть: «Ваш сын Виктор Антонов пропал без вести»…
Вернувшись на Родину, танкист рассказывал родным, что жили пленные в бараке, за колючей проволокой. Ни одна крыса, бывалыча, не пробежит мимо заключенных – быстро ловили и ели. Другим, здоровым, было проще, а здесь выше икр отрезаны обе ноги. Ничего – приспосабливался, что-то для заключенных мастерил, за это его кормили. Потом, после войны, навыки различных ремесел, что освоил там, пригодились при работе в часовой мастерской г. Касимова. Война для Виктора закончилась в сентябре 1945 г. Прошел фильтрацию в своих спецслужбах. Прибыл домой – голова круглая, а волосы на ней большие и «ежиком» стояли. Это от нервов, голода. Прирезали телка, и отец повез Витю в Москву к брату Сергею, который служил в разведке, пленив еще в 1941 году троих фашистов вместе с «фольмерами» (автоматами) и лошадьми (об этом подвиге, отмеченном Орденом Красной Звезды, писали «Известия» тех лет), – удостоился чести учиться во время войны в Алма-Ате на чекиста. Служил в СМЕРШ (в доме отца сохранился портрет Сергея работы неизвестного художника). Работал в Москве, потом долгое время был председателем спорткомитета г. Касимова. Приехал Виктор в гости к брату с кожаными черными наколенниками. Брат, не спрашивая, прошел в комнату, где спал отец, поняв все без слов, – брату нужна помощь…
Трех дочерей и двух сыновей вырастил за свою жизнь Виктор, женившись после войны. Без ног на протезах передвигался вперевалочку, без палочки! Друг у него был Павел Труняков, летчик – поддерживал в нем дух. Почему, так, а не на доске с колесиками отталкиваясь чем-то на вроде «лыжных» палок, как киногерой Кирьян Инютин в известном фильме? Да были при Хрущеве гонения на инвалидов! Даже касимовский поэт, родом из Клетино (ранее
Раны беспокоили Виктора до смерти. Кости то и дело нарушали кожу на культях. Кровоточили язвы. В тазике с марганцовкой спасался. Три раза пилили еще кости Виктору. Отец в Москву возил. Устроился в Касимовское ремесленное училище (так называемый «цыплятник») чертежником. Потом оно стало ПУ-13 – там работал. Затем стал часовых дел мастером. Давно в 1983 г., перебрался на старое касимовское кладбище. Вечная память тебе, командир.
Олег РОМАНОВ
НЕ ТАК, КАК В КИНО
Однажды друг детства, тяжело раненный в 1941 году под Москвой, привел Григория Дутина во франкфуртский клуб, где встречаются немецкие ветераны минувшей войны - «познакомиться со своими ребятами».
«Там оказалось пятнадцать человек,– рассказал советский ветеран - Всех попросили зарегистрироваться, указать, кто где служил. Мой друг подошел, его записали, а я стою в стороне, а тот, кто регистрировал, говорит мне, а вы чего не подходите. А я, говорю, не из ваших подразделений. Мой друг тогда говорит мне: подойди и скажи, откуда ты. Я подошел. Мне вновь задали вопрос: из какой части? Отвечаю: вторая дивизия народного ополчения Сталинского района Москвы. Тот хлопает глазами: чего? я не понимаю. Тогда мой друг стал ему разъяснять, и все, бывшие в зале, услышав наш разговор, сразу сдвинули столы, посадили меня посередине. Они мне свое рассказывали, а я им свое. Мы просидели там почти целый день. Обедали, потом кофе пили, потом шнапс заказали. Ну, я хотел рассчитаться. Они говорят: нет, ты наш гость».
Григорий Лазаревич Дутин /Дутине/ - человек с поистине уникальной биографией. Русский по отцу и немец по матери, он родился в 1922 году во Франкфурте-на-Майне, где жил как гражданин Германии до 1936 года, и потом вновь поселился на берегах Майна в начале 90-х годов, с легкостью восстановив немецкое гражданство. А между этими масштабными вехами своей жизни - защищал в 1941 году в рядах народного ополчения Москву, сидел затем как немец в трудовом лагере, откуда бежал, а в 1945 году... уже брал Харбин, после войны трудился «на гражданке» в России, заработал, тем не менее, немецкую пенсию, пользуясь сейчас почетом, уважением и деятельным вниманием со стороны своих обеих родин. В эти дни он добавил к своим наградам, среди которых Орден Отечественной войны II степени, юбилейную медаль «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
«Я очень богатый человек, потому что у меня две родины, - рассказал ветеран.
– Здесь я скучаю по Москве, а когда я в Москве - по Германии. По-русски моя фамилия Дутин, Григорий Лазаревич. По-немецки - Дутине. Я здесь родился в 1922 году. Отец попал во Франкфурт-на-Майне, будучи русским военнопленным. Вместе с будущей женой, немкой, работал на фабрике. Отец участвовал в Германии в коммунистическом движении, и, когда начались преследования, ему пришлось бежать обратно на родину. А мы, члены семьи, в 1936 году приехали в Москву к отцу. Учился я вначале в русской школе. Там мне долго продержаться не удалось, потому что мальчишки меня дразнили «немец-перец, кислая капуста - съел мышонка без хвоста и сказал: как вкусно». И мне пришлось все время с ребятами драться. В один прекрасный день я маме сказал, что больше в школу не пойду. Поступил в немецкую школу имени Карла Либкнехта. В параллельном классе учился Маркус Вольф. В 1938 году школа была закрыта. Хотел поступить в ФЗУ /фабрично-заводское училище/, а без 7 классов туда не брали, и я пошел работать учеником-электромонтером на ткацко-прядильную фабрику.
«Многие сейчас говорят, что так страшно было в сталинские времена. Я этого на себе не почувствовал. Вот примеры. У меня была ночная смена, и мы с напарником начали хулиганить, боролись, он меня все прижимал в угол к стенке... А в углу стоял на постаменте бюст Сталина, и я как толкнул этот постамент. Помню, оглянулся, а он так покачался, покачался и упал, пол цементный был, и бюст - вдребезги. Я к чему говорю - меня не посадили. Профсоюз пригласил на разбирательство, потом - комсомольская организация. Как это случилось? Я объяснил, и мой напарник тоже сказал, что вот боролись и так получилось. Мне дали аванс с зарплаты. И я пошел на Кузнецкий мост, где был магазин «Знамя», в котором продавались всякие бюсты, знамена и подобные атрибуты. Я купил там бюст, и с этим бюстом в обнимку пришел на фабрику, поставил его обратно на постамент. И все - меня не арестовали и не посадили. И опять же на заводе у меня второй такой случай был. Работал тоже в ночную смену. Я должен был установить в цехе новый мотор для нового станка, который был куплен в Германии. Приготовил салазки, все разметил, залил цементом, потом стал крутить мотор. Мне показалось, что он туго вращается. Решил, что, наверное, перетянуты скользящие подшипники. Я шпильки освободил, стал молоточком так постукивать, пробовал - легче или тяжелее. Потом стукнул посильнее - и совсем заклинило, повернуть не могу. Я ничего сделать не мог - последний удар, и чугунная крышка разлетелась вдребезги. Меня опять не посадили»...