Газета "Своими Именами" №28 от 12.07.2011
Шрифт:
Формула мотивации производительности:
X (предложение) - Y (спрос) = Z < 0
Соответственно, формула демотивации – X-Y=Z > 0.
Когда я сделал 3 торта, а пришло 5 покупателей, то двое остались без торта, и я мотивирован, стимулирован выпекать больше тортов. Но если я сделал 5 тортов, а пришло только два покупателя… Мне что, 6 вместо 5 тортов выпекать, чтобы решить проблемы спроса?! Решать проблемы падающего сбыта ростом производительности – это уже не экономика, а нечто из области психиатрии.
Отрыв показателя производительности труда от СМЫСЛА (прагматической пользы) труда – яркая черта всех рассуждений
Если я с таким расчетом подойду к сторожам и буду мотивировать им зарплату, то на коротком шлагбауме просто никто не останется работать. И будут правы: это не расчет, а тупость! Человек получает не за физическую величину труда, а за пользу труда. Если человек не получает от труда пользу, то наращивать такой труд – антиэкономично.
Но вот приходят эксперты международной консалтинговой компании McKinsey и говорят: «Русские! У вас мало покупают – а вы побольше производите!» Процитирую, чтобы не думали, что я передергиваю:
«Эксперты международной консалтинговой компании McKinsey «выяснили», что главная проблема России — низкая производительность труда. Российской экономике – говорят они - мешают не цены на сырье, не отсутствие кредитов и не высокие налоги. Сейчас средняя производительность российского работника соответствует лишь 26% выработки одного занятого в экономике США».*
Но заработок-то у российского рабочего и того меньше относительно США. Соответст-венно, меньше совокупных покупок всех работающих, соответственно, и уровень производительности труда ПОДСТРАИВАЕТСЯ под покупательную способность. Куда там наращивать производство, если и так произведенное на складах пылится, не раскупается?!
Нормальный, психически здоровый человек скажет вслед за основателем русской школы изучения социопатологий А. Леонидовым-Филипповым: «Повышение производительности труда осуществляется повышением спроса». Если труд востребован рынком – есть смысл его наращивать и совершенствовать. Но если он и в имеющемся виде не востребован рынком – зачем тогда его наращивать?!
Борьба профсоюзов за повышение заработной платы и сокращение рабочего дня трудящихся есть в самом прямом смысле борьба за повышение производительности труда. ПОТОМУ ЧТО: больше зарплаты – больше покупают – выше спрос – есть смысл работать эффективнее.
Но монетаристы не хотят слушать голос разума. «Государству же McKinsey дает совет, который может показаться банальным, однако в России ему так и не последовали, несмотря на многократное декларирование. Это — развитие конкуренции, без которой для бизнеса просто нет смысла увеличивать производительность».
Это грубое антинаучное знахарство. Никакая – даже самая совершенная - конкуренция не может мотивировать производительность труда, если спрос ниже имеющегося предложения. В условиях, когда включена формула демотивации, конкуренция ожесточит взаимную ненависть конкурирующих фирм, углубит социальное людоедство.
Путем невероятных страданий отдельно взятый победитель конкурентного соревнования станет производить больше прежнего своего трудового результата,
И рост производительности труда одного человека (путем неимоверных страданий и издевательств над ним) будет куплен путем исключения из труда двух-трех его менее удачливых конкурентов. Для государства это ничего не даст. ОБЩАЯ производительность труда все равно снизится, хоть бы даже отдельный человек, надрываясь, стал производить один столько, сколько вчера производили четверо.
Но монетаристы делают вид, что не замечают этой очевидности. McKinsey, в частности, предлагает конкретные меры, среди которых формат “бережливого производства”, мо-бильность рабочей силы и лучшие условия для ее миграции и т.п.
Знахарство! Что даст «миграция рабочей силы», кроме дополнительных бед и страданий народа? Разве в школе мы не проходили, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется? Если в одном городе нет работы, то откуда она возьмется в соседнем? И наоборот – если в соседнем городе есть работа – почему её в этом городе нет? Почему человек должен ехать к производству, когда гораздо разумнее, чтобы производство ехало к человеку? Ведь производство для человека, а не наоборот!
«Бережливое производство» - дело полезное. При обороте в 100 рублей «бережливым» можно выкроить 8-15 рублей дополнительной прибыли. Но ведь не 200 и не 800! Формат бережливости имеет вполне жесткие и узкие границы эффективности. К тому же он не распространяется на нулевой спрос. Если спрос = 0, то что тут сэкономишь? Ноль в каких долях ни дели – он нолем и останется…
С этим вопросом я обратился к коллеге на соседнюю кафедру ЕврАПИ профессору Филиппову. Мы неторопливо беседовали, закусывая армянский коньяк ломтиками лимона, и Александр Леонидович со своей обаятельной улыбкой всезнающего человека растолковывал мне вещи, которые сухарю-экономисту никогда не понять.
– Понимаешь, Вазген Липаритович, социопсихическая задача геноцида русских заключается в том, чтобы навязать русским стыд и ответственность за им же причиняемую боль. Получается двойной гнет – экономический и психический. Отнимают средства к существованию, достойной жизни – это экономическая атака. При этом ведут пропаганду, что ты лох, лузер, что ты лентяй, у тебя низкая производительность труда, тебе и выплаченного-то, бездельнику, много! Ты сам виноват в своей бедности! И это уже психическая атака…
Миф о низкой производительности труда тут незаменимое звено. Задача стоит – превратить русских в рабов, но при этом – рабов, раздавленных внутренним комплексом вины за якобы содеянное. Мифологема геноцидеров такова: вы, русские, жили всегда преступно и работаете всегда плохо. Вот и производительность труда это доказывает!
Неслучайно в условиях неуклонно снижающегося жизненного уровня (и, соответственно, покупательной способности) русских премьер-министр России Владимир Путин в последнее время акцентирует внимание на необходимости повышения производительности труда как факторе экономического роста.