Газета "Своими Именами" №28 от 12.07.2011
Шрифт:
Но вот в центре Москвы на Новинском бульваре сейчас поставлен памятник поэту Иосифу Бродскому работы Георгия Франгу-ляна. Что, поэт родился в Москве? Нет, в Ленинграде. И там ещё с 2005 года во дворе филологического факультета ЛГУ стоит «бронзовый монумент работы Константина Симуна». Что ж, по нынешним временам в Ленинграде на Фонтанке поставили памятник и Чижику-пыжику, который на той самой Фонтанке водку пил. А кому ещё из русских писателей во дворе ЛГУ стоят памятники? Никому. Интересно.
Может, Бродский умер в Москве? Нет, он заверял:
На Васильевский остров
Я
Однако обещание не выполнил, умер не в родном Ленинграде, а в приютившем его Нью-Йорке.
Примечательно, что Есенин предсказывал:
В зеленый вечер под окном
На рукаве своём повешусь.
И повесился, да еще именно под окном.
Маяковский ещё в молодости размышлял:
Всё чаще думаю,
не поставить ли лучше
точку пули
в своём конце?
И поставил точку пули.
Николай Рубцов уверял:
Я умру в Крещенские морозы...
Как в воду глядел: умер 19 января, именно на крещение.
А Бродский только сказал красиво о родине, но умер на чужбине, в Америке, а похоронили его в Венеции. Место, конечно, поэтическое. Ведь это там уже два века
Старый дож плывет в гондоле
С догарессой молодой...
Но для памятника Бродскому место выбрали (Собянин?) самое подходящее – против американского посольства. Действительно, в США вышла первая книга Бродского, там он прожил почти половину всей жизни и без малого всю творческую жизнь, там много писал на английском языке.
Я не мог разобраться, когда именно открыли памятник. По телевидению, кажется, не передавали. По одним данным, 24 мая. Это День славянской письменности и день рождения великого русского писателя Михаила Шолохова, тоже Нобелевского лауреата. То-то порадовался бы Михаил Александрович собрату. По другим данным, 24-го всё-таки не решились, постеснялись Кирилла и Мефодия, открыли 31 мая.
Но неважно когда. Гораздо важнее, что министр культуры г. Авдеев сказал: «Нам очень повезло, что в нашей стране родился великий, не до конца понятный гигант эпохи Иосиф Бродский». Друг гиганта Евгений Рейн, тоже знаменитый поэт, присовокупил: «Создание этого памятника в Москве – великое событие для тех, кто ценит русскую культуру».
Газеты сообщают, что великое событие произошло на глазах «нескольких сот человек, среди которых были замечены скульптор Зураб Церетели, артист Сергей Юрский и врач Леонид Рошаль».
Прекрасно, но тем, кто ценит русскую культуру, как тут не вспомнить, что первый памятник Пушкину, великому национальному поэту, родившемуся и умершему в России, был открыт почти 45 лет спустя после его смерти, Есенину в Москве – спустя 70 лет после смерти, Шолохову – спустя 18 лет. Да ещё где! В Текстильщиках. А тут поэту, по авторитетному мнению министра культуры «не до конца понятному» и известному в России чуть больше, чем Симун или Франгулян, – всего через 5 лет поставлен памятник в одной столице и через 10 лет - в другой. И не в каких-то там Текстильщиках, а около университета и в центре столицы... Где будет третий? Да как же не поставить монумент в деревне Норенская Архангельской области, где года полтора поэт прожил, высланный из
Вот какая возвышенная суета вокруг имени почившего поэта. И это при всём том, что в Москве исчезли улицы Пушкина и Белинского, Герцена и Огарёва, Грановского, Станкевича и Чехова, площади Лермонтова и Маяковского... Именно этим - искоренением духа русской культуры - прежде всего и занялись в Москве оборотни первого призыва во главе с мэром Гавриилом Попо-вым, фальшивым греком, невежественным горлопаном.
Исчезла и улица Горького и памятник его, самого знаменитого писателя ХХ века, а Союз писателей молчит, а на страницах «Литгазеты», украшенной профилем великого писателя, некоторые литературные дамы даже вопрошают недоуменно: «Горький? Да ведь он же не очень спешил вернуться в СССР». Почему-то не добавила: ещё и резко критиковал коммунистов.
И вот, говорю, при всём этом мне, человеку, который ценит русскую культуру, радоваться вместе с евреем Рейном и французом Авдеевым «великому событию» - открытию памятника «гиганту эпохи»? Хотел. Пробовал. Не получается.
Между прочим, а что написал гигант эпохи? Например, стихотворение «Смерть Жукова».
Стихотворение, бесспорно, написано с самым благородным намерением почтить память усопшего, воздать ему должное. Он назван спасителем родины, к нему приложен эпитет «пламенный» и т.д. Прекрасно! Однако в стихотворении немало странного.
Автор смотрит по телевидению процессию похорон маршала на Красной площади, и вот
– Вижу в регалии убранный труп...
Андрею Дементьеву простительно не замечать это, а Нобелевский лауреат должен бы чувствовать и понимать, как неудачно сказано «в регалии убранный», а уж «труп» здесь просто вопиет!
Известное стихотворение Пушкина, посвященное памяти М.И. Кутузова, гробница которого в Казанском соборе, начинается так:
Перед гробницею святой
Стою с поникшей головой...
Можно ли вообразить, чтобы это выглядело, допустим, в таком виде:
Перед гробницею святой
Стою. В ней труп нам дорогой?..
Но увы, нобелиат не всегда был чуток к слову. Однажды в Дании, беседуя с журналистом В. Пимановым, он сказал: «Я хотел бы посетить свою бывшую родину». Родина может быть покинутой, проклятой, преданной, но бывшей – никогда.
Странно и то, что, желая возвеличить образ маршала, автор поставил его в ряд не с русскими полководцами, например, с Суворо-вым и тем же Кутузовым, которого Пушкин тоже назвал спасителем родины, не с Рокоссовским и Черняховским, а с извлечёнными из глубочайшей древности чужеземцами – с Ганнибалом, Помпеем и Велизарием, о коих большинство современных читателей и не слышали. Да мне и самому, работая над статьёй, пришлось раскрыть запылившегося Плутарха, залезть в Брокгауза, навести справки. Первый из названных - это Карфаген, второй из Рима, третий из Византии. Бродский был сильно привержен древности, античности, мифологии и можно было бы пройти мимо такого сравнения молча и с пониманием. Но...