Газета "Своими Именами" №42 от 15.10.2013
Шрифт:
• Фильм “Комиссар” имел торжественный показ в Конгрессе США.
• Александр Аскольдов избран почетным членом Международной киноорганизации Всемирного совета церквей — Интерфильм.
За исключением ГДР, всё это призы буржуазных стран и клерикальных организаций. Вы можете представить, чтобы действительно советский, то есть советский не по происхождению, а идейно, фильм удостоился бы торжественного показа в Конгрессе США? Проще поверить в пришельцев с Марса. Что касается ГДР, то тут всё завязано на нюансе, что послевоенные поколения немцев чувствуют себя виноватыми перед евреями и потому готовы хвалить любой фильм на еврейскую тематику чисто из корректности.
Автор книги — Василий Гроссман, человек, чья идейная эволюция шла от левизны с антисталинским оттенком до либерального антисоветизма. Левые “адвокаты” таких людей обычно оправдывают их тем, что, мол, социализм оказался не так хорош, как мечталось, а обвиняют в этом в первую очередь
Однако справедливости ради надо отметить, что в 1934 году, когда был написан рассказ “В городе Бердичеве”, Гроссман до такой степени ещё не деградировал, так что идейным антисоветским посылом фильм в большей степени обязан режиссеру Аскольдову. Даже краткая биографическая справка из Википедии даёт об этом деятеле немало интересного. Во-первых, сын репрессированного (антисталинисты всегда добавят, что невинно, ибо при Сталине преступников не было), во-вторых — поклонник творчества Михаила Булгакова, что тоже говорит о принадлежности к антисоветским кругам. И тем не менее, Советская власть доверила этому человеку снять фильм на идеологически окрашенную тематику. Однако оказанного доверия этот деятель не оправдал.
Ну а для тех, у кого ещё остались сомнения относительно режиссёра и автора книги, в самом начале фильма в титрах название рассказа Гроссмана “В городе Бердичеве” написано через “Ять”! Более откровенную демонстрацию неприятия “совка” трудно и представить.
Перейдём к анализу самого фильма. Для начала нужно отметить несколько общих моментов. Во-первых, сюжетная линия прослеживается очень слабо, а событий очень мало. Во-вторых, в фильме большое количество логических и исторических ляпов (часть из них мы упомянем ниже). В-третьи, в фильме огромнейшее количество недоговорок, полунамёков и т.п. В этом смысле фильм очень похож на творчество абстракционистов. Ничего нормального там нет. Но зато авторы претендует на великий скрытый смысл, который понятен только продвинутой интеллигенции и который непонятен обычному быдлу. Единственное, что в фильме сделано хорошо, — так это множество сцен, которые должны иметь символический смысл и оказывать глубокое психологическое воздействие на зрителей, передавая переживания режиссёра. Проблема только в том, что если бы всё остальное было сделано хорошо, то зрителям стала бы очевидна вся неадекватность и оторванность от реальности этих переживаний и символов.
Вообще фильм – про Гражданскую войну, точнее, должен быть про неё. Но как в фильме, например, представлены сами участники Гражданской войны? Белые не представлены никак, красные, за исключением главной героини, даны эпизодически, как люди они не показаны, зато очень много бреда, связанного с войной: героиня почему-то видит все кошмары на фоне пустыни, хотя она вряд ли воевала в Туркестане. При этом ладно бы она вспоминала битвы — нет, там есть совсем бредовые сцены, где какие-то бойцы косят по пустыне косами песок (!!!). Также всё время показывают проезжающие пушки. В итоге весь идеологический смысл войны вымаран практически полностью, превратив Гражданскую войну в абстрактную войну без всякого смысла и цели. Что хотел сказать всем этим режиссёр? Что любая война ужасна, а мир — прекрасен? И что всякая война чужда жизни? Потому что единственно по-настоящему живой выглядит в фильме только семья Магазанник. Собственно, на этом режиссёр и акцентирует внимание — с одной стороны, есть война, а есть семья и материнство. К последнему режиссёр вроде бы испытывает всяческий пиетет, но при этом подана тема с огромным количеством ляпов, так что становится ясно — пиетет режиссёра носит чисто платонический характер, близко он с этой темой в жизни знаком не был.
Становится смешно, когда Мария Магазанник говорит: “Мадам Вавилова, женщинам в вашем положении нельзя
Когда изображены роды, то героиня почему-то бредит пустыней и странными картинами, хотя роды были тогда без наркоза, откуда такой бред? Ведь даже вроде бы воспоминания о муже почему-то на фоне пустыни (в которой почему-то есть река, но не видно вокруг неё зелени). Опять же символика... Материнство подано как-то физиологично — много акцентов на собственно физической стороне типа подмывания детей, мытья, но ни слова о воспитании, потому что с воспитанием у Марии Магазанник изрядный прокол — показано, что маленькие разбойники нападают на старшую сестрёнку, рвут на ней платье и связывают. Эта сцена по замыслу режиссёра должна была бы ужасать, но у тех, кто имеет дело с детьми, она вызывает недоумение. Дети такого возраста, конечно, могут попробовать поиграть в разбойников, но связать более старшего ребёнка они не способны чисто физически. Создаётся впечатление, что режиссёра больше волновало не физическое правдоподобие, а символический смысл сцены, который закодирован в том, что юные погромщики орут “жидовка”, разрываемое платье должно ассоциироваться с изнасилованием, а качели, к которым привязывают девочку, напоминают виселицу.
Ефим Магазанник производит впечатление весёлого раздолбая, жене он плохой помощник, к тому же он пьёт. В общем, “человек недостатков”, а точнее — человек, настолько не желающий себя как-то дисциплинировать, что может не только позволить себе в мастерскую опоздать и из неё прийти, выписывая ногами кренделя, но даже на крыльце нужду справить, то ли подчиняясь первому побуждению, то ли видя в этом нечто молодеческое. Но при этом режиссёр ему всячески симпатизирует, и, мало того, именно этот персонаж выполняет в фильме в некотором роде роль резонёра. По мысли Аскольдова Ефим Магазанник — тот самый народ, которому вроде бы и нужна революция. И как он мыслит? По его логике сам по себе социальный прогресс — это неплохо, ему хочется не ходить на работу пешком, а ездить на трамвае, да вот только война, и ему кажется, что в результате всех социальных катаклизмов его, да и весь Бердичев, уничтожат и на трамваях будет ездить некому. Ефим Магазанник обозначает свою политическую позицию так: “Я за добрый интернационал”, то есть за прогресс без жертв. И Клавдия Вавилова оказывается неспособной ему объяснить понятным языком, что прогресс невозможен без революционной борьбы, во время которой неизбежны жертвы. Это кажется неправдоподобным, так как она — комиссар, чьей работой является политическое воспитание масс и должна быть привычна к такого рода вопросам. Даже хуже — она в ответ говорит, что интернационал — это плохо, т.к. заставляет людей быть жестокими и воевать. Собственно, это единственный эпизод, где проскользнула идеологическая подоплёка Гражданской войны.
А дальше как обычно идут вопросы без ответов. Если красные оставили город, то зачем белым его потом обстреливать? Откуда взялись те, за кем побежала в финале Клавдия Вавилова, бросив на семью Магазанник своё дитя? Да и сама комиссар ведёт себя в последней сцене слишком импульсивно, а кормя малыша грудью, она зачем-то даёт ему наставления, которые младенец в пелёнках никак не может усвоить. Думаю, что женщина-комиссар принять решение оставить ребёнка чужим людям могла бы, но действовать так сразу и не думая — никогда.
В фильме есть отдельная тема — религия. Например, с какой картины начинается фильм? Степь, католическая статуя богоматери и колыбельная. А мимо едут всадники без знаков различия, попробуй пойми — красные это или белые. Далее по ходу фильма периодически в тему и не в тему раздаётся колокольный звон.
Большое недоумение вызвали совершенно немотивированные сюжетом сцены с церковью и священник, который снимает шляпу перед матерью-комиссаром. Во-первых, если дело происходит в местечке, то есть месте компактного проживания евреев, там логично было бы быть синагогам, а не католическим церквям. Во-вторых, зачем мать-комиссар могла потащить ребёнка в церковь? Крестить? Но это же абсурд! А если просто мимо проходила и крестить не собиралась, то какое тут может быть почтение со стороны священника, который почему-то снимает перед ней шляпу? Или он вообще матерей мало видел? Но тогда рожала почти каждая. А к незаконным детям отношение было всем известно какое. И далее — почему церковь то целая, то разрушенная? Или руины церкви — проекция в будущее, как и сцена, где евреи с жёлтыми звёздами идут к крематорию? А может, вообще ничего такого не хотел сказать режиссёр? Просто молодая мамаша решила прогуляться с новорожденным по городу в платочке, случайно забрела в руины, которые случайно оказались немного похожими на церковные... Тут сложно ответить однозначно, потому что разгадывание подобных шарад сродни гаданию на кофейной гуще, так что символизм, который за этим стоит, переводить на нормальный язык можно лишь с известной долей предположительности (всегда можно отвертеться, что “не то имелось в виду”).