Газета Завтра 13 (1010 2013)
Шрифт:
120 миллионов рублей ушло на финансирование "Тайны перевала Дятлова" и её последующей раскрутки в кинотеатрах. Результат более чем впечатляющий, учитывая, что речь идёт о малобюджетном ужастике. Подогретый рядом публикаций о событиях, произошедших в 1959-м, показом документальных картин на эту тему, зритель повалил в кинотеатр с одной только целью взглянуть, какую именно версию гибели дятловцев сотворил неутомимый финн.
Но на что были потрачены такие деньги - интрига похлеще реальной загадки. Снимать дрожащей камерой на натуре горстку подростков - много ума не надо, финансовых затрат также требуется минимум.
За драматургию, словно вышедшую из-под пера пятилетнего ребенка,
Ну, и теперь о главном - о том, ради чего-таки мёрзла в горах чужбины незадачливая американская пятёрка. Финал "Тайны перевала Дятлова" - сумбурная мешанина из "филадельфийского эксперимента", невнятных в контексте происходящего упоминаний диковинного человека-мотылька из Пойнт-Плезант, наблюдаемого рядом очевидцев в Западной Виргинии в 60-х годах и, что самое главное - удара под дых кровавой руки КГБ, дотянувшейся до несчастных студентов из давних 50-х. Ещё когда только прибывшие на Урал юные, не в меру любопытствующие кинематографисты радостно восклицали ""Холодная" война давно закончилась!", - в душу вселялись определённые подозрения. А уж когда герои обнаружили в скале загадочно закрытую снаружи дверь, ведущую в подземный бункер, где обитают бледные агрессивные морлоки Искренне жаль, что создатели фильма не учли в своей версии, например, еврейский заговор - вариант, несправедливо сброшенный с весов современности.
Но в данном случае шутки неуместны. За всей этой сомнительной харлиновской авантюрой стоят не "городские легенды" и не бурный поток мистических телепередач об "очевидном-невероятном" и даже - не оригинальная выдумка сценаристов. Тайна перевала Дятлова до сих пор является тревожной вехой советской истории, трагедией пострашнее любого хоррора, историей, по-настоящему леденящей кровь. Единственный плюс создания подобной вампуки - очередной всплеск интереса к загадочному происшествию у горы Мертвецов, правда о котором навеки потеряна в "пурпурных снегах" далёкого прошлого.
Музон
Андрей Смирнов
28 марта 2013 0
Михаил ЕЛИЗАРОВ. "Мы вышли покурить на семнадцать лет".
В конце январянваря один самых ярких современных писателей отметил своё сорокалетие. О пресловутом кризисе среднего возраста он, похоже, и не подозревает - движется своими тропами, не уставая удивлять и привлекать. "Мы вышли покурить на семнадцать" - название последней книги Елизарова, в которой он в чём-то отступает от сложившегося образа - брутального "сказочника", в ней много личного, даже сентиментального.
И уж точно уникальный случай - параллельно Михаил Елизаров записывает одноимённый книге альбом. В нём тоже имеются интонации, связанные с осмыслением возраста, поколения, своего места в мире, но на первый план выведены "фирменные" и убойные елизаровские темы и методы. Хотя для Елизарова альбомная форма явно второстепенна, и это естественно в ситуации, где правят бал youtube.com и MP3-плееры, где путь произведения к слушателю предельно прост. Ещё Михаилу близок жанр концерта, в котором своеобразный диалог с публикой может длиться хоть три часа.
Три года назад писатель Елизаров стал выступать со своей песенной программой.
Однако исполнительская активность Елизарова получила иное направление - за два с небольшим года Михаил сочинил порядка восьми- десяти песен, записал шесть (или восемь - если считать концертники) альбомов. Выдающаяся результативность, особенно, если учитывать, что проходных номеров практически нет.
К песне Елизаров всегда относился с трепетом: так, знаменитый роман "Библиотекарь" открывается эпиграфом из Андрея Платонова: "Рабочий человек должен глубоко понимать, что вёдер и паровозов можно наделать сколько угодно, а песню и волнение сделать нельзя. Песня дороже вещей"
И выход к песенной форме произошёл потому, что в прозе адекватно, заметно и ёмко многие темы затронуть не представлялось возможным.
"Мы вышли покурить..." - аж семнадцать историй, в героях которых приметные и пугающие современники: обманутые дольщики, подполковники ФСБ, скинхеды, извращенцы всех мастей и даже Брейвик с астероидом. Накликал Елизаров - песня появилась в прошлом году, а совсем недавно мы получили привет из космоса, по счастью, без жертв. "Я ж хотел, чтобы астероид попал на конкретный посёлок под Москвой, а не на Урал", - вздохнул Михаил. А "Лучший олигарх - мёртвый олигарх" в свете недавней кончины Березовского звучит, как минимум, интригующе.
Снова Елизаров интерпретирует классику авторской песни. На этот раз материалом послужил "Сентиментальный марш" Окуджавы. Характерный ход для такого типа художника - использовать все возможные культурные образцы с дальнейшим выходом на новые рубежи. На альбоме привычно хватает прямых или косвенных цитат, намёков, отсылов - русский рок, каторжная песня, советская эстрада, мультфильмы, при этом елизаровские песни, образы, истории - оригинальны и цепляющи. В то время, как значительная часть нынешних "авторских" произведений скорбно похожи, вопиюще инертны и малоувлекательны.
Михаил, несмотря на недобрую славу от либеральных журналистов, человек мягкий и неагрессивный. Но в своих песнях он яростен и бескомпро- миссен. Елизаров дотянулся до самых тщательно оберегаемых тем, задел массу политкорректных "святынь". Причём, сделал это безо всякой натужности. Его песни удивительно органичны, почти пластически народны. А что сюжеты шокирующи Ну так и Стенька Разин за борт выбросил не мешок с фруктами, а княжну, и казаки, что "пидманули" Галю, были эпически жестоки.
На вопрос, почему так много ненормативной лексики, Елизаров пожимает плечами: во-первых, перед детьми такое петь никто не собирается, а во-вторых, речь зачастую идёт о ситуациях, когда нельзя высказаться цензурно. Допустим, про некоторых политиков - сложно сказать, что он просто "украл". Крадут кошелёк в трамвае. А когда речь идёт о миллиардах, изъятых у граждан и государства, требуется совсем иная лексика.
Да, большинство песен имморально. При этом у Елизарова налицо нравственный императив - нечто вроде "красть плохо, святые святы, подонкам бой". Вполне в русле митьковской формулы: мораль - это не ругаться матом, а нравственность - не предавать.
Свой жанр Елизаров именует "бард-панк-шансоном", хотя оговаривается, что определение достаточно искусственно. "Во главе - текст, и его сопровождает простой, легко запоминающийся мотив. Речь ни в коем случае не идет о юморе. Я пытаюсь вытащить потустороннюю изнанку веселья".