Газета Завтра 13 (1062 2014)

Завтра Газета Газета

Михаил ЛЕОНТЬЕВ, пресс-секретарь компании "Роснефть", главный редактор журнала "Однако". Для начала должны быть серьёзные санкции. Кто их будет вводить и зачем? Пока этого не видно. Есть все основания считать, что дальше каких-то личных и временных ограничений дело не пойдёт. Потому что дело не только в России. Если в Вашингтоне попытаются применить против нашей страны, которая является одним из крупнейших кредиторов США, "иранский сценарий", это будет воспринято всем остальным миром как сигнал к сливу американских долговых обязательств. Хотят ли этого ФРС

и Обама? Думаю, что нет.

Европы, благополучие которой зависит от поставок российских нефти и газа, а в случае с Великобританией - и от наших финансовых операций, это касается в еще большей степени.

Выиграют ли от возможных антироссийских санкций - например, от снижения мировых цен на энергоносители - исламские страны Ближнего Востока, в том числе Саудовская Аравия? Очень сильно сомневаюсь.

Про Китай нечего и говорить - наоборот, чем сильнее будут санкции против России со стороны Запада, тем больше выиграет от этого Китай, готовый занять место американских и европейских компаний на российском рынке.

Недавно я вернулся из Японии, где отношение к нам было самым доброжелательным. Япония заинтересована в поставках энергоносителей из России, в расширении торговых и экономических связей с нашей страной. Стоит отметить, что решение ООН о передаче значительной части акватории Охотского моря под юрисдикцию России было осуществлено с согласия японской стороны.

Ряд корпораций Страны Восходящего Солнца выразили серьезную заинтересованность в реализации совместных с "Роснефтью" инвестиционных проектов на территории Сибири и Дальнего Востока.

Хотя, конечно, мы должны диверсифицировать нашу экономику, эффективно используя потенциал "естественных монополий".

Материал подготовил Владимир ВИННИКОВ

Загадки проекта «Евразия»

Шамиль Султанов

27 марта 2014 0

Политика

Как и чем привлечь к нему новых партнёров

Многочисленные дискуссии и публикации вокруг по-прежнему загадочного, странного феномена Евразии стали в России за последние несколько лет суперпопулярны. И дело не только в политической конъюнктуре. "Евразийская геополитика", "евразийская идея", "евразийская идеология", "евразийская безопасность", "евразийская интеграция", "Таможенный союз как новое формирующееся ядро Евразии" и так далее представляет собой некий поток единого интеллектуально-идеологического дискурса. Но, с другой стороны, этот хит постепенно начинает вызывать интеллектуальное раздражение своей неадекватностью грубым реалиям сегодняшнего дня, а, соответственно, и своей рыхлой непрактичностью.

Однако обсуждение евразийской тематики приобретает совершенно иной характер, если рассматривать его как некую рефлексию долгосрочной национальной стратегии России. Так исторически сложилось, что академическое или бюрократическое

обсуждение такой долгосрочной стратегии практически всегда начинается с ее пространственной проекции. При этом сам этот пространственный аспект зачастую заставляет действующих политиков отодвигать прочие стратегические вопросы будущего на второй и даже третий план.

В этом смысле фундаментальная коллективная монография "Евразия и Россия" (авторы - А.И.Подберезкин, К.П.Боришполец, О.А.Подберезкина, изд. "МГИМО-Университет", 2014) представляет собой довольно любопытное исключение. В определенном смысле ее можно даже назвать энциклопедией долгосрочной стратегии России, поскольку авторы анализируют целый комплекс различных аспектов потенциального евразийского будущего сквозь призму системной парадигмы.

Советник президента Российской Федерации, академик РАН Сергей Глазьев так пишет об этой книге: "Ее основной концептуальный посыл очень важен для россиян: возрождаясь и восстанавливая свои позиции, наша страна должна исходить из жестких реалий международной конкуренции и вызовов безопасности. Россия сможет их преодолеть, если обретет собственную стратегию, ориентированную на традиционный для себя евразийский регион, найдет нужные для новой евразийской интеграции идеи".

Вот здесь и возникает первый парадокс. С одной стороны, евразийская стратегия чуть ли уже не стала важнейшим компонентом национальной идеи. А с другой стороны, оказывается, что на самом деле тщательно проработанной стратегии и нет. Поскольку "на государственном уровне отсутствует системный подход, включающий в себя не только максимальную совокупность политических, экономических, идеологических, военных и т.д. вопросов, но и общего видения проблемы, нет соответствующей системы стратегического прогнозирования и планирования".

Я хотел бы коснуться трех, как представляется, наиболее важных и крайне существенных в практическом смысле аспектов евразийской стратегии России.

Традиционно так складывалось, что практически каждая появлявшаяся евразийская держава или империя претендовала на цивилизационный статус, соответственно, и на наличие сверхцели. Когда великий Александр отправился в Азию, то речь шла не столько о банальном покорении территории, сколько о мистическом объединении евразийских источников великого Знания. Поэтому даже во время похода он продолжал обсуждать эту сверхцель в переписке со Стагиритом.

Чтобы наша страна превратилась в привлекательный для других стран и народов центр силы в Евразии, необходимо выдвинуть альтернативную справедливую модель социума, способного дать ответ на наиболее трагический вопрос нынешней материалистической цивилизации: "В чем же смысл жизни человека?". В свое время такую альтернативную модель - "красный проект" - предложил Советский Союз.

Какой идеал Россия может выдвинуть для нынешнего проекта евразийской интеграции? В условиях быстрого нарастания глобальной конфликтности и стратегической неопределенности такой идеал должен быть очень практичным - выживание. Как говорил Бенджамин Франклин: "Либо держимся вместе, либо висим по отдельности".