Газета Завтра 154 (46 1996)
Шрифт:
Очень даже существенны эти “прочие расходы”. В абсолютном исчислении, общие расходы 275 триллионов, а загадочные “прочие” — 56,8 триллионов. То есть если бы “прочие” расходы сократить на упомянутые 24 процента, то все остальное можно было бы выполнить… И нет расшифровки этих “прочих расходов”, что само по себе очень симптоматично. А наука плетется в хвосте и обслуживается по остаточному принципу. Поэтому утверждение заместителя Лившица о “приоритетном” финансировании науки — это, мягко говоря, дезинформация.
У меня есть другой документ — “Оценка ожидаемого исполнения федерального бюджета за 96-й год “, по данным правительства РФ, Минфина и Госкомнауки. На этот год показатели еще хуже, чем прошлогодние, и идет большое расхождение между оценками правительства и Госкомнауки. Ожидаемые доходы — 83 процента. Расходы — 82 процента. И далее: госуправление — 87, правоохранительные
Вот эта картина и показывает истинное отношение к науке нынешнего правительства. А тем самым к нашему будущему. Потому что сейчас безопасность страны, ее экономическое процветание зависят от того: имеет ли она ресурсы и может ли создавать принципиально новые технологии. Если не имеет ни того, ни другого, тогда это страна без будущего. Если она делает ставку на сырье, как сейчас у нас, это прямая проекция в колонию. Ни о каких перспективах быть какой-то державой, с которой серьезно считаются в мире, при этом не может быть и речи. Только способность создавать новые технологии делают страну достаточно сильной экономически и политически. А что такое новые технологии? Это научные достижения. И относиться к науке так, как это делается сейчас в России, значит, напрямую адресовать нашу страну в колониальное будущее. Вот что нужно ясно осознавать.
— Вы говорите о двух вариантах нашего будущего. С одной стороны — независимое развитие, наука, прогресс, а с другой — колониальная зависимость. И естественно, при втором варианте требуются подавление внутренней оппозиции и недовольства обреченных на нищенское существование людей. Вот вам и растущие расходы на правоохранительные органы и загадочные “прочие расходы”, о которых нельзя говорить открыто. Таковы обнаруженные вами тенденции в бюджетном финансировании?
— Совершенно верно. Отношение к отечественной науке должно быть раскрыто и таким образом. Вот в ответе Молчанова написано: “Предусмотренное проектом бюджета ассигнование на проведение фундаментальных исследований и содействие научно-техническому прогрессу составляет 14 триллионов рублей, или 3,58 процентов к расходной части бюджета, учтенного в сопоставимых условиях”. Оставим на совести заместителя министра финансов иезуитский конец фразы — “учтенного в сопоставимых условиях”. Простому смертному понять, что за этим кроется, невозможно. Но я получил разъяснения по этому поводу в думском комитете. А кроется за этим то, что неправильно вычисляется этот процент. Вот передо мной справка о расходной части федерального бюджета по годам. Возьмем 97-й год. Здесь проект правительства — 524 триллиона рублей, и на науку записано 14,75. И это составляет 2,65 процента к расходной части бюджета. Каким же образом родилась эта цифра, 3,58, которая содержится в письме Молчанова? А получилась она, видимо, таким образом. Возьмем финансирование за 95-й год, уберем обслуживание госдолга, пополнение резервов и “прочие расходы”, оставим только конкретные статьи, имеющие своих адресатов, и тогда действительно, соотношение будет похожим на три с лишним процента. Но выбрасывать-то это нельзя!
Известно, что в конце августа президентом был утвержден закон о науке и научно-технической политике. И в этом законе, в сноске, было написано: правительство считает, что науке надо выделять 3 процента от расходной части бюджета. Дума утвердила 4 процента. То есть правительство, считая, что необходимы 3 процента, на самом деле дало 2,65 вместо утвержденных законом 4 процентов! Даже если взять 3,58 процента в этом неправильном исчислении, и то окажется, что это нарушение принятого закона. Это значит, что нынешнее правительство должно быть однозначно квалифицировано как правительство, не желающее выполнять законы страны! А по источникам из Госдумы, после отправления ею проекта бюджета на доработку, правительство возвращает его в этой части в том же самом виде.
И последнее. В письме замминистра финансов написано: “По вопросу соответствия заработной платы научных работников сообщается (кем сообщается — неизвестно), что, по оперативным данным, в сентябре текущего
Средний прожиточный минимум по стране… Даже если согласиться с самой цифрой, это все равно, что средняя температура по больнице, включая врачей, медсестер и посетителей. У нас есть население сельское, есть небольших городов, есть мегаполисов типа Москвы, Петербурга или Новосибирска. Те, что живут на селе, в мелких городах, как правило, имеют участки, подсобные хозяйства. Люди больших городов ничего этого не имеют. Расходы на транспорт — тоже разные. В Москве, например, люди обычно ездят в метро и на автобусе или троллейбусе. Но даже если человек ездит только в метро, он тратит 3 тысячи рублей в день. То есть в среднем в месяц — 90 тысяч. Реально же — в два раза больше. И за квартиру он должен заплатить, и за лекарства. Кроме питания, он также должен кое-что купить из одежды и обуви. А семья, как правило, состоит из 4-5 человек, включая детей и престарелых родителей. То есть цифра в 416 тысяч рублей для Москвы и других мегаполисов, где в основном и работают ученые, абсолютно неприемлема. Ее надо как минимум в два, два с половиной раза увеличивать… А кроме того, цифра в 768 тысяч взята с потолка. Вот опять-таки по справке думского комитета, в научной сфере за январь-сентябрь 96-го года средняя зарплата составила 618 тьсяч рублей.
Английский физик Резерфорд говорил: “Существует три вида лжи. Первая ложь — наглая, вторая — во спасение, а третья — это математическая статистика. Вот здесь мы с этим однозначно и сталкиваемся.
— Как вашу акцию восприняли широкие слои работников академической науки и члены РАН, в частности?
— Думаю, что подавляющее большинство ученых встретило нашу голодовку с пониманием и внутренне нас одобрило. Но что касается академического корпуса, то он отнесся к ней с долей непонимания и нежелания открыто солидаризироваться. Мы получили довольно большую поддержку от разных институтов. Но если все суммировать, то в итоге это будет где-то пятьдесят академиков и членов-корреспондентов. А ведь на самом деле их более тысячи. Вот такая боязливость, а если откровенней сказать, даже трусливость, воспитанная десятилетиями прошлой жизни и страхом за свое существование в данный момент, как бы является определяющим для академического корпуса. В целом этой реакцией я разочарован.
— Именно в дни заседаний общего собрания РАН произошло самоубийство директора федерального ядерного центра В. З. Нечая. Какой была реакция академического сообщества на эту трагедию?
— На следующий день на общем собрании была попытка почтить память погибшего вставанием и как-то сформулировать свое отношение к случившемуся. Но руководство Академией пошло по иному пути: мы, мол, не знаем, что и как, и давайте пока ничего такого не делать. Я считаю это неправильным. Потому что, по большому счету, было видно, что этот человек был доведен до отчаяния всеми трудностями жизни. Было видно, что природа его самоубийства — социальная. И конечно то, что общее собрание не почтило его память, не солидаризовалась таким образом с этой формой протеста, я считаю ошибкой.
— Какова финансовая ситуация в руководимом вами Объединенном институте физики Земли?
— Крайне тяжелая. На бумаге наш бюджет 10 миллиардов 164 миллиона рублей в год. В месяц это где-то 843 миллиона. А реально нам дают примерно по 610. В том же письме замминистра Молчанова сказано, что за 9 месяцев наука была профинансирована на 70,3 процента. Если бы нам выдавали, по крайней мере, то, что нам причитается на бумаге, мы, наверное, жили бы относительно неплохо. А сейчас нам погасили долги не из ста процентов, а приблизительно из этих 70 процентов. И еще несколько миллионов урезали. В результате мы живем не по средствам. Получая 610 миллионов в месяц, мы тратим по 750. То есть каждый месяц образуется примерно 140 миллионов рублей долга. И вот мы судорожно отправляем людей в отпуск без содержания, и чтобы выжить, должны произвести сокращения где-то на 15 процентов. Но это означает достаточно массовое увольнение. Вот вам парадокс: если бы статья была защищенная и мы получали хотя бы то, что запланировано, мы не только бы не делали сокращений, но у нас была бы еще возможность миллионов на 80 покупать оборудование. Поэтому ситуация очень трудная. И ответственность за все это несет правительство в целом и министерство финансов в частности.