Газета Завтра 203 (42 1997)
Шрифт:
людскую кровь. Сведи их, отче,
на место то, и пусть всей паствой
блюют, как псы, до горькой желчи,
с зари вечерней до рассвета.
Спаси детей своих, как спас бы
Иисус Христос из Назарета.
Перевод с сербского
Юрия ЛАКЕРБАЯ
СЕРБСКАЯ ДЕВОЙКА ( отрывок из повести )
Валерий Хариюзов
Я сам све врема ишао ка тебя
(серб. “Я все время шел к тебе”)
ДНЕМ МАЛЕНЬКИЙ югославский городок Печ задыхался от жары, но по утрам, когда Сергей Рябцов выходил из гостиницы “Метохия”,
Неделю назад Зоран встретил его на вокзале и сообщил новость: оформление виз задерживается. И предложил, пока суть да дело, съездить в город Печи на “Ярмарку книг православных писателей”.
— Все равно придется ждать, — сказал он.- Караджич ввел по всей Республике военное положение. Дела там плохи. Западную Словению хорваты смяли. Думаю, сейчас пришел черед Сербской Краины.
Зоран тяжело вздохнул и, улыбнувшись, добавил:
— Что поделаешь, боснийские сербы в двойной блокаде. С одной стороны — Запад, с другой Милошевич закрыл границу по Дрине. Вот и приходится крутиться. Ты пару дней пообщайся с писцами, и, как только дадут добро, я тебе сразу же сообщу. Гостиница, питание в Печи — все будет, я договорился с банком братьев Карич, они все оплатят. Утром звонил министру информации Республики Сербской Мирославу Тохолю, он обещал помочь и прислать за нами машину.
Раньше Сергей уже бывал в Печи, но кроме Патриаршего монастыря, узких и кривых городских улочек да заснеженных гор ничего не видел. За эти дни он с лихвой наверстал упущенное. Знакомиться с другими участниками ярмарки ему расхотелось после первой же встречи с украинскими издателями и писцами. Узнав, что он из России, те затеяли разговор: мол, почему не отпускаете Чечню, не отдаете Черноморский флот и заритесь на Севастополь. Самый младший из них решил примирить стороны и сказал, что каждый должен жить по своим законам и в своей квартире.
Расстались холодно, украинцы ушли наверх к директору. Сергей, потолкавшись еще немного на ярмарке, вышел на улицу. Бродить по городу надоело. Он уже успел отметить: по сравнению с первым приездом отношение сербов к России изменилось. И не в лучшую сторону. От той, организованной все тем же банком братьев Карич, поездки осталось ощущение непреходящего праздника: на улицах, в гостиницах — везде их встречали улыбками. Тогда, может быть впервые, они были счастливы тем, что русских здесь по-настоящему любят и на Балканах у них живут братья.
“Даже любовь нельзя эксплуатировать вечно,- вспоминая те встречи, думал он: Они же не слепые — видят, что говорят и делают нынешние российские политики”.
В КОРИДОРЕ “Ярмарки книг православных писателей” висели портреты Пушкина, Негоша, Теслы. Сергею показалось, смотрели
На этот раз ответила младшая сестра Зорана. Она что-то пыталась сообщить ему, но что именно — Сергей не разобрал. Расстроенный, он положил телефонную трубку, вышел в коридор и столкнулся с зеленоглазой девушкой, которую несколько минут назад видел у стенда, где были выставлены книги русcких писателей. Девушка осмотрела выставленные книги, вдруг, хитровато прищурившись, глянула на Сергея и повернула книгу Маркович портретом к стене. “Чудит девка”, — подумал Сергей.
Честно говоря, ее он приметил еще вечером в гостинице, когда она шла на ужин. Ее сопровождал высокий, черный, как грач, худой парень в синей камуфляжной форме. “Красивая пара — подумал он тогда. — Это редко бывает, чтобы вот так все сошлось, будто специально выбирали”.
На девушке был серый пиджак, тонкая трикотажная зеленая кофта и черные джинсы. Получилось так, что в ресторане они сели между его столиком и оркестром. Он мог спокойно разглядывать ее. Сергей уже не раз ловил себя на том, что на сербских девушек смотрит с тем сторонним чувством, с каким в свое время разглядывал афганок.
— Добар дан, — машинально поздоровался он.
— День добрый, — по-русски ответила она.
Он не удивился, что ответили на родном языке. Многие сербы, зная, что он русский, делали то же самое. После ее приветствия Сергея точно ударило: перед ним соотечественница, которая учится здесь, в организованном братьями Карич, экономическом колледже. Он знал: некоторых попросили быть на ярмарке переводчиками.
— Послушай, милая, тебя мне сам Бог послал, — взяв ее по-приятельски за руку, быстро заговорил он. — Меня соединили с Белградом. Ответила девочка. Но слышимость никудышная. Да если сказать честно, я по-сербски, извини за грубое слово, ни хрена не понимаю. Помоги земляку, давай позвоним еще раз.
— Скажите, а что означает это, как вы сказали, грубое слово, — с легким акцентом, улыбнувшись, переспросила девушка.
— Так вы не наша! — протянул он, с усилием отводя взгляд от ее полных, чувственных губ.
— Угадали — не ваша! — звонко рассмеялась зеленоглазая.
— Мила девойка, — напрягая память и подбирая сербские слова, медленно начал он. — В Белграде мала девойка. Я ей, будьте любезны, не журите, полако, полако. А она — ни хрена, извиняюсь.
Девушка оглянулась, что-то сказала поджидавшему ее парню и шагнула в директорский кабинет. Сергей зашел следом и протянул ей листок. Та набрала Белград, начала быстро говорить.
— Пашич уехал в Черногорию, у него заболел отец, — оторвавшись от телефона, сообщила девушка. — Другой информации нет.
— Ну, это я уже слышал! — рассмеялся Сергей. — Почти неделю торчу здесь, возле телефона.
— Знаете что, если у вас есть свободное время и желание — давайте с нами, мы сейчас едем в Призрень. Это недалеко, на границе с Македонией, подумав немного, предложила девушка. — В машине есть свободное место. Вернемся — попробую чем-то помочь. Я сама из Сараево.
— Нет проблем, я готов, — подумав немного, согласился Сергей. — Вас как зовут?
— Милица, — она протянула ему руку и добавила, — Николич. — Фамилию она произнесла так, будто подсекла последнюю букву кончиком языка, и она, хрустнув, смялась.