Газета Завтра 26 (1023 2013)

Завтра Газета Газета

Забегая вперед, огонь публике дали. Со смыслом хуже. Смысл - это звезды. Чаще всего или всегда, когда люди говорят о смысле, они упоминают слово звезды. Звезд в небе над нами нет. Толпа, духота, тишина. Вдруг возгласы: смотри, смотри! Над измученной толпой высоко в дымно-розовом небе висит штуковина, вроде бумеранга, опутанного по брюху мерцающими звездочками. Немного похоже на летающую тарелку с инопланетянами. Это беспилотник, и, оглянувшись на экран, мы понимаем, что панорама безграничной, как океан, толпы, транслирующаяся в этот миг, этой штуковиной и снимается. Этот беспилотник в форме бумеранга имел в себе камеру, и в тишине показывал нас - нам. Передавал на экран панораму безграничной, как океан,

толпы. "Главное - это вы". Главное - это мы. Мы родились здесь. Зачем? Ответа на этот вопрос нет, но мы видим себя, и это загадка, которую надо отгадать, задача, которая так или иначе будет решена.

Явились таки звезды, и в качестве смысла дали нам простое, как пареная репа, подтверждение нашего существования. Вы существуете. Вы - огромная сила, видите?

Вы, народ, пережили три страшные бесчеловечные войны и одно непостижимое падение в пропасть. И теперь вы, огромное миллионноголовое существо, лежите в грязи - среди тьмы, но вы живы и живете.

Там, наверху, сейчас нет других звезд, и инопланетян тоже нет. Есть наше отражение, и... еще кое-что.

Это "еще кое-что" я увидела на горизонте, случайно обернувшись назад, а потом увидела еще раз иначе - благодаря очередному остряку.

...Между Кипеловым и "Алисой" облака, весь день рваными раскаленными царапинами покрывавшие небо, разметались и перегруппировались, превратившись в одно гигантское облако, повисшее над горизонтом, в виде двух гигантских темно-сиреневых крыл. И эти облака именно как крылья отпечатались в сознании толпы и проявились просто и в то же время оригинально. Когда после выступления "Алисы" наступила часовая пауза, необходимая для установки оборудования немцев, организаторы обещали для измученной от жары, тесноты и пыли, но полной невнятной надежды толпы показать какой-то фильм, но как в анекдоте про загробную участь в советском аду ("то говна не завезли, то ведер на всех не хватает") тупо людей кинули и фильма не показали, оставив семисот же тысячной толпе, численностью которой они гордились и сами это озвучили, тишину и пустой экран.

Так вот, пустой экран, тишина и толпа, задыхающаяся в собственной тяжести, сухости и жаре. Многие закуривают, отравляя остальным жалкие остатки воздуха и жизненных сил. Девушка умоляет своего парня хоть на несколько минут поднять ее на плечи - глотнуть свежего воздуха. Как может быть такая пустота? Уныние и тревога стучатся в душу.

Несколько голосов начинают не слишком уверенно кричать, понимая, что это не поможет, от безысходности звать на помощь:

– Раммштайн!

– Раммшта-а-айн!! Эй!

– Раммштайн!

– ПесняРЫЫЫ!!
– выдает длинный парень сзади.

Хохот. Атмосфера разряжена. Но парень, подхвативший палочку вожака, чувствует, что для перевертывания спекшегося пласта уныния этого мало. Обернувшись на рваное темное крыльеобразное облако, он выбрасывает козу и орет:

– КРЫЛЬЯААА!!!

И толпа принимает это одобрительным гулом. Имел ли парень в виду это комически, призывая группку "Крылья", или таки отчасти магически, зовя несуществующие, но вдруг зачем-то нарисовавшиеся на небе Крылья спуститься с неба и помочь? Неважно. Скорее всего, и то и другое: во всякой шутке есть доля шутки.

Те самые крылья над толпой, несколько деформировавшиеся, несколько времени спустя.

Огонь

Машина сработала, ток пошел по толпе, ночь стала содержательной и грозной. Но толпа, по которой пошел ток, совсем не интересна - стремительно пустеют лица, становясь похожими на картонные коробки. Однако! Если главное все же мы, то пора, пожалуй, выбираться из болота.

Лучшая песня - Du Hast - расцветает издалека розовым пламенем, как роза, подаренная всем и каждому. И вдруг, как запах полыни после мутной духоты толпы, как рассвет для больного после ночных страданий, заря, когда тает все лишнее и обременявшее - страхи, воспоминания, проблемы - разливается послание свободы, свободы для всех и для каждого. "Все пройдет - все тяжести, а вы останетесь. Все мы есть, и все мы, на самом деле, свободны - и останемся"

Запах жизни

Домой, домой! Перешагивая через пьяных и обгрызенные кукурузные початки, сквозь вспышки пламени, содрогающийся раскатами воздух и ставшим темным лес людей. Я останавливаюсь. Я ощущаю "знакомого". Встреча эта меня поражает. Не надеялась я в этой похожей на мясорубку толпе что-то потерянное за день найти вновь. "Ого! Вы еще живы и на том же месте?" -"Да-да, - будто говорит свежий голос струящегося с земли, из-под ног духа полыни - Я жив, я здесь. Можете вытаптывать меня яростным миллионом ног, заваливать платформами мусора - а я жив и жить буду. Фокус. Иди, подыши, я дам тебе сил". Некоторое время я дышу. Потом шепчу: "Спасибо!" - "Не за что, - усмехается дух полыни.
– Обращайтесь!" Я пытаюсь что-то вспомнить, какой-то терзал меня мелкий вопрос. "Таг-и-и-ил?" - наконец вспоминаю я. "Ага, - улыбается дух полыни.
– Можно и так сказать. Вы готовы идти дальше?". Да. Домой, прочь!

Смеющаяся темнота

Выбравшись из самой гущи толпы, продолжая, однако, очень резво шевелить копытами, я прикинула ситуацию . Оглянувшись на толпу, представила жуткий сюр: сейчас вся эта толпа, ну даже если тысяч сто из нее ломанутся на электрички? Телефон мой давно сел. Силы вроде есть, но, кажется, тоже могут сесть резко и внезапно - очень уж манит меня земля. . В такой ситуации надо действовать как-то просто и с прицелом на гарантированный успех. Где-то в измятой сумке лежат клочки бумажек, с записанными телефонами и адресами местных ребят, радушно предлагавших ночлег, и потерянных в ужасной толпе. Я выуживаю их и перебираю, тупо разглядывая в неверном свете автомобильных фар, потом оглядываюсь по темным горизонтам: где в этой темноте, лесах и толпах, поселок Строй-Керамика? Где улица Дружба?

Голова моя негативно относится к попыткам заставить ее соображать.

И я решаю думать жопой, и вообще возложить надежду единственно на застоявшиеся ноги свои и раскачавшееся сердце. Если бежать изо всех сил, куда-нибудь мы да прибежим.

Кажется, сама Россия выстроилась в виде бесконечных автобусов. Я бегу туда, где мне обещали ночлег, и бегу не в ту сторону. Мысль: попробовать уехать на автобусе прямо домой. Москва? Что вы, мы Нижний Новгород. Москва? Волгоград. Поехали с нами! Москва? Москва? Кострома. Поехали с нами! А где Москва? Гм, не знаю...Не знаю, даже сегодня вообще не видел. Попробуйте поискать по номерам - 77, 89 - может, вы найдете. Во тьме мчусь я вдоль бесконечных городов-автобусов, и все больше и больше чувствую себя кораблем, потерявшимся во льдах. Автобусы похожи на немые белые айсберги. Я и не думала, что столько городов, и они еще могут шевелится и куда-то приезжать. Москва, Москва! Ее даже нигде нет, и всем абсолютно на нее плевать. Волшебно и удивительно.

– Девушка, девушка! Поехали с нами в Саратов!

Где-то я слышала об иностранцах, которые в порядке развлечения решили проехать Россию с запада на восток на поезде - и облажались, так как на середине двадцатидневного пути, немой бесконечности, их пробила истерика. Блин, я их понимаю. Во глубине бездонной тьмы, в глубине моего сознания смеются невидимые Чеширские коты: "Маа-а-асквич, ваще!"

"Таги-и-ил!" - смеется другой широкоротый кот.

Однако, как все-таки добраться домой, домой?