Газета Завтра 349 (32 2000)
Шрифт:
Между прочим, именно в этой, артельной книге — наверное, благодаря созвучию и сочувствию близких по духу людей — его писательские качества тонкого стилиста и блестящего рассказчика не только проявились в полной и ранее не дававшейся мере, но потребовали перехода в иное качество.
Суть вовсе не в том, будто Дёгтев “перерос” жанры “малой прозы”, в которых сегодня чувствует себя как рыба в воде, и ему срочно необходимо садиться за повести и романы, нет. Но времена, когда слово снова сходится с делом, заставляют человека отказаться от привычных форм своего бытия, стать иным. “Вот — вольность, вот — права...”
Георгий
ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ
Вышел из печати августовский номер “Дня литературы” — единственной на сегодня литературной газеты России, посвященной важнейшим событиям современного литературного процесса.
Главная тема номера — трагическая смерть классика русской исторической прозы Дмитрия Балашова. О нем пишут Геннадий Зюганов, Александр Проханов, Леонид Бородин, Станислав КУНЯЕВ и Владимир БОНДАРЕНКО. Публикуется его последняя прижизненная работа о литературе русского Севера. Из Парижа пришла статья Владимира КОТЛЯРОВА (Толстого) — отповедь либеральной интеллигенции. Из Питера — статья о скандальной прозе Салмана Рушди. Что делал Бабицкий в Чечне, то же самое делает герой романа Александра ПРОХАНОВА “Идущие в ночи” Литкин — отрывок об этом тоже читайте в номере. Там же — поэзия Регины ГРИГОРЬЕВОЙ и Тимура ЗУЛЬФИКАРОВА, неожиданное пророческое стихотворение о России петербургского затворника Вячеслава ИВАНОВА, написанное в ноябре 1917 года. Виктор ЧАЛМАЕВ размышляет о сталинском влиянии на поэзию Осипа Мандельштама. Как всегда, Николай ПЕРЕЯСЛОВ публикует страницу “Информбюро” о жизни Союза писателей России, а также свои заметки о журналах. Неизбежность нового взлета популярности Александра Грина предвидит накануне его юбилея Григорий БОНДАРЕНКО, а Владимир ГАЛКИН с ностальгией вспоминает о юношеском увлечении первым трубачом мира Луи Армстронгом, столетие которого отмечалось недавно. В конце номера — пародия Евгения НЕФЕДОВА на стихи Льва Котюкова.
Подписаться на “День литературы” можно во всех отделениях связи по объединенному каталогу “Газеты и журналы России”, индекс 26260. Нами заключен договор с Роспечатью, и поэтому требуйте во всех отделениях Роспечати продажи в киосках нашей газеты. В Москве газета продается у распространителей “Завтра” и в редакции газеты, а также в книжных лавках Союза писателей России, журнала “Москва”, Литературного института и ЦДЛ.
Тел.: (095) 245-96-26 и 246-00-54
Электронная версия:
Русские спонсоры, любящие литературу: мы ищем вас, готовы печатать вашу рекламу.
Главный редактор “Дня литературы” — Владимир БОНДАРЕНКО
Специально для вас мы предлагаем - услуга трезвый водитель недорого для вас 11 от компании d-driver.ru.
Александр Дугин СМЕРТИ ЗВОНКАЯ ПЕСНЬ (Национальная философия жизни)
Через плечо врача я заглянул в его тетрадку. Там были имена умирающих и его сухие комментарии. У кого-то показания пульса, у кого-то показания кала. Напротив одной фамилии было написано "неадекватен".
"Неадекватен" был мне особенно близок. Перед тканью небытия вполне можно стать неадекватным. Труп неадекватен жизни, и кто шагнул за черту, пока еще не испустив дух, просто забежал вперед.
Я думаю, что сам я когда-то давно поспешил забежать вперед.
Он родился от светлого духа, пробившегося сквозь дымник юрты, и, глядя на собак, он вспоминал, видимо, щетинистую шкуру смуглой матери Алан-гоа, впервые замеченную отцом. Я подозреваю, что бедных "бдительных ангелов" к "дочерям человеческим" влекло нечто иное, нежели их красота…
Забегая вперед — мы забегаем назад.
Страстотерпец Аввакум в детстве увидел мертвую корову. С этого момента его судьба была предопределена. У меня есть навязчивые мысли об окраске этой замеченной им невзначай издохшей скотины. Но я о них умолчу.
Узнал, что есть целая область в медицине, которая занимается состояниями, непосредственно предшествующими уходу. Это "терминальная" медицина или "паллиативная медицина". Очень странная сфера, где мы ускользаем от одержимости других врачебных зон — починить человеко-механизм во что бы то ни стало. Или сымитировать по меньшей мере процесс. Терминальная медицина не лечит. В ней есть что-то философское. Я давно не видел таких интересных взглядов, как у пациентов и сотрудников Хосписа. В центре их внимания — именно то, что должно быть в центре нашего общего внимания. Они обслуживают "уход", "переход", "терминус", "границу". Внешне — это банальный гуманитаризм, внутренне люди влекутся тайной смерти, как она обнаруживает себя полнее всего — в момент раскрытия своего бутона в фатально ускользающем человеческом теле.
Агония может быть рассмотрена как самостоятельный цикл, как отдельный и самозаконченный мир. Мы знаем о циклах жизни бабочки и подозреваем, что в эти сроки она проживает полную драматическую судьбу — взлета, любви, питания, иссыхания и рассеяния. Бабочка и агония. Греки называли душу "бабочкой" — "psyche". Мы называем душу "дыханием", имея в виду последний вздох.
Последний или не последний?
Терминальная медицина точно знает, что душа, а что нет. В заветный миг все останавливается, палата замирает, и невидимый свет сыпется на всех присутствующих из ниоткуда. Мы призваны границей, только облегчите наши невыносимые мысли холодным лунным прикосновением бесстрастного внимания.
В Хосписе я впервые встретился с той фигурой, которая фасцинировала меня со времен мутной юности. 20 лет назад мы решили прочитать "Графа Монте-Кристо" и выяснить, кто был там главным героем. То, что не Эдмон Дантес, было всем очевидно, так как ничто не может быть таким банальным, каким хочет казаться. Это — стартовая позиция неадекватности.
Было несколько версий. Первая, что главным героем является граф Шато-Рено. Он появлялся несколько раз в конце книги и произносил человечеконенавистнические, ультра-аристократические ницшеанско-эволаистские речи. Мы вначале решили, что все остальное — лишь развлекательное прикрытие — "кувертюр экстерьер" — этой "полит-некорректной" речи, которую Дюма решил внедрить в жадное до шифров и конспирологических модулей сознание французских читаталей.
Вторая версия состояла в том, что главным героем является отрицательный персонаж — банкир Данглар. Намеком на его избранность мы посчитали сцену, в которой он, потеряв все под воздействием прямолинейной и поэтому малопривлекательной ригидной линии мстительного и совершенно нехристианского Дантеса, стоит на берегу ручья на четвереньках и мотает головой. Его толстая, красная и грустная голова на фоне маленьких безразличных серых волн о многом поведала. В ней был намек на главное. То, что произошло с его шевелюрой, имело герметический смысл…