Газета Завтра 353 (36 2000)

Завтра Газета

Но все потуги правящего режима сломить народное сопротивление, принизить роль русского народа в истории Грузии, рассорить братские народы, еще сильней влезть в кабалу Запада и окончательно умертвить нашу Родину никогда не приведут к успеху. Ведь это противоречит самому замыслу Божию, перечит всем установлениям мироздания. Все равно победит Правда, Добро и Красота. Героический русский народ, как никакой другой на этой прекрасной Земле, знает это. Русские люди, поддержите нашу борьбу!

МОЛОДЕЖНЫЙ ЦЕНТР АНАЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ "СОЮЗ"

Баходир Сидиков ТЮРКСКИЙ УЗЕЛ (Таджик и узбек: братья навек?)

Пишущий эти строки с этнической точки зрения является довольно распространенным "продуктом" взаимодействия узбекского и таджикского народов. Будучи по отцу узбеком, а по матери — таджиком, я чувствую, как соединительная (или разъединительная) линия “двух братских народов” незримо проходит через сердце и разум. В силу разных причин (советское воспитание, годы университетской учебы в России, космополитический характер социальной среды и т.д.), не принадлежа по-настоящему ни к одной из этих общностей, я вправе произнести то, что не решится сказать, например, "чистый" узбек или таджик, опасаясь быть обвиненным в пристрастности своих оценок. Да простят мне читатели употребление отнюдь не научного слова "чистый". Его я использовал лишь для того, чтобы более выпукло выразить свою мысль: не бывает "чистых", как, впрочем, и "нечистых" народов. Народ либо есть, либо его нет.

ОБ УЗБЕКСКОЙ И ТАДЖИКСКОЙ "НАЦИЯХ"

Когда рассуждают об узбекско-таджикскихотношениях, то почему-то априори полагают, что они носят национальный характер. Это, на мой взгляд, ложная посылка, ибо узбеки, как и таджики, в настоящее время представляют собой множество близких этнических групп, находящихся лишь на стадии формирования в нации. Поэтому здесь использование определения "национальный" неверно. Ведь прилагая его к узбекско-таджикскому взаимодействию, мы заведомо идем по ложному пути. Да и как можно говорить о национальном характере взаимоотношений узбеков и таджиков, если они не являются нациями в классическом смысле слова?

Что я имею в виду под выражением "нация в классическом смысле слова"? Специалисты в области национальных отношений имеют дело с множеством определений, в том числе и с тем, которое известно как сталинское. Сформулировав в своем сочинении "Национальный вопрос и ленинизм" (1929 г.) понятие "нация", И. В. Сталин не сделал никакого научного открытия, а лишь обобщил и "канонизировал" итоги научных изысканий того времени. Многие исследователи и сейчас признают, что более точного научного определения, на сегодняшний день нет.

Итак, согласно "сталинскому" определению: "…Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности четырех основных признаков, а именно: на базе общности языка, общности территории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общности специфических особенностей национальной культуры".

В случае с узбеками и таджиками вряд ли можно утверждать, что они в полной мере обладают важнейшими признаками нации. Попытаюсь обосновать свое утверждение.

Общность языка. Современный узбекский литературный язык — в значительной степени искусственное образование, "созданное" в 20-30 годы ХХ века объединенными усилиями российских (например, репрессированного позднее Е. Поливанова) и туркестанских востоковедов на базе диалектов Ферганской долины. Язык А. Навои (ум. 1501 г.), основоположника узбекской литературы, известный как "чагатай-тюрки", относится к современному узбекскому, как старославянский к русскому.

В отличие от языка сформировавшихся

наций узбекский литературный язык функционирует с ограничениями, характерными для еще только начавшей складываться нации. Большинство узбеков в быту и в течение почти всей жизни используют диалекты. Различия между местными диалектами столь значительны, что они вызывают чувство обособленности и служат основанием для проявления этнической антитезы "мы — они" внутри узбекской "нации". Кроме того, общеизвестно, что чем сильнее диалектные различия, тем ниже уровень психической общности, но об этом ниже. При всем желании вряд ли можно говорить об общности языка, например, для ферганских узбеков, кипчаков и хорезмийцев (все три этнические группы — подведены под одно самоназвание "узбек"), которые, будучи по сути разными народами, к тому же отличаются друг от друга и внешними чертами.

В несколько лучшей ситуации находятся таджики, ибо в их распоряжении многовековое наследие классического персидского языка. Однако и здесь есть моменты, которые необходимо учитывать. Причисляемые к таджикской "нации" памирские народы ("памири") говорят на своих языках, часть которых относится к иной, чем таджикский, языковой семье.

Мне могут возразить, что такая ситуация не уникальна, и привести в качестве примера Германию, где существуют множество диалектов. Но широко известен факт, что для многих миллионов немцев родным языком является исключительно литературный язык, и они не владеют диалектами. А сколько узбеков и таджиков, для которых литературный узбекский соответственно литературный таджикский — единственное средство мышления и общения?

Общность психического склада. Об отсутствии общности психического склада узбеков много говорить не приходится. Указанные различия в языке и внешнем облике виде ферганских узбеков, кипчаков и хорезмийцев, естественно, находят свое отражение и в психическом складе. Другой характерный пример: для жителей Ташкента все остальные узбеки — "харибы" (от арабского слова gharib — "чужой", "чужак"). Если одна часть узбеков воспринимает другую "чужаками", то о какой психической общности можно говорить? Это объясняется еще и тем, что в досоветский период городское население Средней Азии не знало национальной идентичности. На первый план выступала религиозная принадлежность ("Мен мусульмонман" — я мусульманин). Отсюда широко бытовавшее двуязычие городского населения (узбекско-таджикское). Как известно, в плане менталитета (психического склада) двуязычная часть населения всегда сильно отличается от одноязычной.

В советский период была предпринята попытка, в некоторых отношениях "успешная", привнести в эту часть мусульманского мира неизвестную ему категорию "нация". Поэтому и сейчас городское население резко противопоставляет себя сельскому, что тоже не способствуют укреплению психической общности. Утверждение о том, что главной доминантой самоидентификации узбеков является не национальная, а территориально-региональная и кровнородственная принадлежность, давно стало избитой фразой.

То, что таджики еще довольно далеки от того, чтобы называться единой нацией, даже не приходится доказывать: об этом свидетельствует стремительный развал постсоветского Таджикистана с безусловным доминированием региональных и клановых интересов над национальными. Религиозные лозунги служили при этом лишь прикрытием. Кроме того, так называемые "горные таджики" вряд ли согласятся с тем, что они — часть таджикской "нации".

У таджиков и узбеков нет четкого национального самосознания, что, возможно, есть результат взаимодействия культур. Общеизвестно, например, что в зоне контакта есть узбекские (тюркские) по происхождению этнические группы, которые говорят на таджикском языке, и, наоборот, есть группы таджикского происхождения, язык общения которых узбекский.