Газета Завтра 357 (40 2000)

Завтра Газета

Это чувство можно постичь в один момент, где бы ты ни находился. И постигнув его, понимаешь, какое это счастье — Олимпиада.

…Ты сутулился на работе, каждый день допоздна, с перерывом на полдник, без просвета на праздник, — и вдруг в один день тебя встряхнуло всего, передернуло, будто от тока или испуга: "Олимпиада началась!" Это ты уловил дрожь планеты: на краю света, где-то в Австралии, тысячи ног самых лучших, сильных, ловких людей из всех стран мира сотрясали Землю; и теперь ты на своей работе больше не клерк и не помощник менеджера, а терпеливый умелый охотник, выжидающий дичь, стрелок,

который обязательно дождется цели.

…Ты встречался с девушкой, одной из многих, все шло по налаженной программе, размеренно и скучно, — но в один миг тебя подбросило нечто, что сильнее страсти: "Олимпиада идет!" Важнейшее состязание живых существ на планете Земля, такое редкое, что за четыре года можешь жениться, состариться и умереть, не дождавшись следующих Игр; и ты вдруг целуешь ее иначе, с нежностью, будто в последний раз.

…Ты ехал ленивой дорогой где-то за городом, привычным маршрутом, ругая знакомые колдобины, — и здесь в тебе перехватило дух, словно на разгоне, когда нутром чуешь железный запах аварии и смерти: "Наши на Олимпиаде!" Мы — те, кого весь мир боязливо зовет, без различия народностей, просто "русскими", — мы побеждаем. И ты мчишься дальше, свободный и счастливый, не сбавляя скорости.

Две последние недели Игры проходили вовсе не в Австралии. В нас. Мы сами Играли. Шестнадцать дней мы были Олимпийскими богами.

ЮНОСТЬ МИРА

"Это лучшая Олимпиада в новейшей истории", — сказал о прошедших Играх Самаранч. Это действительно так. Сиднейский уровень организации и освещения соревнований, дизайн, зрелищность и интрига, спортивный прогресс и целый сонм мировых и олимпийский рекордов превратились для человечества в переправу в новое тысячелетие.

В предыдущих Играх было что-нибудь, да не так. В Москве и Лос-Анджелесе в Олимпиадах участвовало лишь по половинке мира, и в них не было главного в спорте — соревновательности. Сеул показался неброским, словно партсобрание, каким-то промежуточным, отданным на откуп развивающейся Азии. Барселона была наполнена консерватизмом и медлительностью послеобеденной сиесты, и дух скончавшегося Фредди Меркьюри, сочинившего мотив к той Олимпиаде, витал над сборной СНГ, выступавшей без флага и гимна. Атланта омрачилась взрывом в торговом центре, разделившим Игры на "до" и "после", и равнодушием пресыщенных самодостаточных американцев. И лишь австралийцам удалось, наконец, придать Олимпиаде необходимый дух бодрости и революционного прогресса, который сметал устоявшиеся рекорды и крушил кумиров прошлых лет. Разве такое удастся Афинам в 2004-м?

В "кверхуногамиходящей", абсолютно не похожей ни на нас, ни на Старый или Новый свет, ни на азиатских тигров Австралии новым было практически все: от дизайна эмблем видов спорта до гидрокостюмов пловцов, от лотосовых лепестков Оперного театра до первобытных аборигенов, которые одним своим видом воскрешали детство мира. Юными были спортсмены из двухсот стран — юностью дышала и сама австралийская нация, принимавшая Игры.

Лучшими в истории Игр оказались открытие и закрытие сиднейской Олимпиады, на которых олимпийское пламя, возникшее в водопаде воды, было через две недели похищено истребителем-драконом, возвратившим его небесным богам.

Модернизмом

были насыщены и сами виды спорта, многим из которых впервые удалось стать по-настоящему зрелищными благодаря кардинальным изменениям в правилах и формате телетрансляций. Плавание благодаря пятнадцати камерам и неукротимости трибун было превращено в грандиозное шоу. Синхронные прыжки в воду, волейбол с начислением очков при переходе хода или скоростная стендовая стрельба по пяти мишеням за три секунды впервые превратились в завораживающие состязания, так что глаз не оторвешь.

Новаторство и мощь позволили побить на этих Играх 47 мировых и 120 олимпийских рекордов. Пловцы и атлеты со всего мира творили чудо, и временами казалось, что для человечества не существует физических преград к совершенству. Что когда-нибудь мы будем плыть стометровку за пятнадцать секунд, а бегом пересекать ее на счете "пять". Это чувство точно выразила телевизионная заставка Игр, в которой атлеты, словно гигантские титаны из мифов, перескакивали красные австралийские скалы, вертелись на рифах, прыгали в водопад и плыли по морю пустыни. Эта заставка, как и вся Олимпиада, была пронизана победным осознанием того, что человечество входит в новое тысячелетие на пике своего могущества.

Странное волнение за всех спортсменов мира наполнило меня в час открытия Игр, когда в огромной чаше сиднейского стадиона я увидел тысячи лучших атлетов Земли и еще сотню тысяч чужих для меня людей, приветствовавших их с трибун под песни о любви и единении человечества. Возможно, на таких вот всемирных празднествах люди неосознанно ощущают беззаботность нынешней жизни и близость будущих катаклизмов, когда на фоне всеобщей угрозы для каждого из нас станет самоценной простая принадлежность к роду человеческому без деления по нациям и странам.

НАША ШКОЛА!

Спортсмены пятнадцати стран Советского Союза победили в Сиднее в общей сложности 48 раз, обойдя штатников на девять золотых медалей. Конечно, ни в какие официальные зачеты это число не войдет. Но оно доказывает, какой же мощной была советская школа, раз она даже сегодня, в разваленном и разделенном состоянии, способна плодить олимпийских чемпионов. Девять государств, бывших республик СССР, включая Россию, завоевали золото Игр. Еще четыре страны — серебро или бронзу. Благодарные казахи, украинцы, азербайджанцы, чемпионы Сиднея, в каждом интервью вспоминали советскую закваску, гордились причастностью к традиции. Ну что ж, пока мы только Россия — будем считать своих.

И все-таки мы обогнали Китай, мы стали вторыми! Как же тяжело это было: пребывая в середине таблицы всю первую неделю, по крупицам собирали мы медали и в итоге вырвались вперед за день до конца, победив за счет неожиданных, почти не запланированных побед. У нас их — тридцать две, и еще по двадцать восемь серебряных и бронзовых наград — всего восемьдесят восемь.

Это в прошлые Олимпиады, когда мы были сильны, мы уходили с американцами в отрыв, и там, на почтительном расстоянии от преследователей, выясняли отношения. На сей раз все сложилось не так: мы ослаблены, но все еще держим удар. Кроме того, золотоносные для нас виды спорта оказались в конце расписания Игр, и мы томились в ожидании развязки. И боялись, что и там все получится, как в стрельбе, гимнастике и плавании: или с середины наполовину, или вообще никак.