Газета Завтра 378 (9 2001)
Шрифт:
Корр. Мы заговорили сначала о реформах, а все же разговор свелся к бедам ВПК, которые велики и отчасти невосполнимы. Но знаете ли вы как член "теневого кабинета", что нужно делать, чтобы разговоры, подобные нашему, не перешли окончательно в ведомство историков?
Мин. Как реформировать ВПК? Вообще начинать надо с головы. Создать серьезные устойчивые организационные формы, которые будут управлять, а не пытаться урвать что-то для себя лично. Раньше это был отдел оборонной промышленности ЦК, который и стратегические крупные вопросы решал, и занимался подготовкой руководящих кадров; и военно-промышленная комиссия, которая занималась научно-техническим уровнем средств вооружений и военной техники; и оборонные отделы Госплана, которые занимались союзными вопросами. И вот сейчас ничего нет. Поэтому доверять Министерству обороны определять военно-техническую политику было бы неверным. Там нет специалистов ни в области разработки, ни в сфере производства вооружений и военной техники. У них есть специалисты по боевому применению, поэтому они могут назвать какие угодно параметры —
Второе — это база данных, на основе которой формируется госзаказ. Анализ стратегических задач и возможностей, которыми располагает промышленность для реализации этих задач. А сейчас как? Вице-премьер, который как бы отвечает за промышленность, один малочисленный департамент в аппарате правительства, погрязший в текучке. Госзаказ они рассматривали — три дня! Что можно сделать за три дня?
Концепция реформирования ВПК должна сегодня опираться на создание крупных холдинговых компаний, где на едином балансе находятся и наука, и производство. Есть здесь и трудности. В каждом предприятии директор был удельным князем, загнать их под одну крышу достаточно сложно. Но работа правительства должна быть подчинена именно этому, и уж во всяком случае, когда сами директора потянутся объединяться, — интенсивно продвигать, а не мешать этому. Только создание крупных компаний позволит нам выдержать конкуренцию на внешнем рынке и перевооружить армию. По большому счету, боевые задачи остались прежними. Была эйфория в 1992-93 годах — на внешней арене к нам-де относятся лучше, чем мы сами к себе, но иллюзии скоро закончились. Все эти переговоры с Парижским клубом, МВФ и прочими возможны только с позиции сильного и независимого государства, которое имеет армию. Если мы хотим ее сократить, то мы должны дать ей новое поколение средств вооружения и военной техники. А что такое — новое поколение? Никто даже не в состоянии вдумчиво проработать вопросы создания вооружений и новой техники. Раньше постановление готовилось шесть-восемь месяцев, собирались сведения, принималось решение, согласовывалось с промышленностью, с военными, анализировались разногласия, работали научно-технические советы. Создать новое предприятие, новое оборудование, запустить его…
Сейчас же президент подписывает указ, а потом все это не подкрепляется ни в бюджете, ни дальнейшим ходом дел. Поэтому военно-промышленная комиссия, которая была создана при нынешнем правительстве, я считаю, это просто аббревиатура. Если бы в ее распоряжении находились финансы, другие ресурсы… А она не имеет даже своего постоянного аппарата.
Корр. Значит, вопрос создания реального органа, который занимался бы военно-промышленным строительством, сформулировало для себя "теневое правительство" оппозиции? Вряд ли этого не понимают в Кремле. Вы можете предположить, какими мотивами руководствуется власть, когда тормозит реформирование оборонного потенциала государства?
Мин. Кто тормозит? Тормозят те, кому выгодна мутная вода во всей экономике и, в частности, в ВПК. Те, кто непродуманно начал реформы, которые за 10 лет не улучшили положения ни в одной сфере, но реформы эти продолжаются. Раньше для сравнения принимался 1913 год — наиболее благополучный предвоенный год, а сейчас 1998 год — год кризиса и дефолта. А не лучше ли взять 1985 или 1990 годы? Во всяком случае было бы объективнее. Есть часть общества, которая богатеет на разворовывании страны. Им это выгодно, они и мешают. А формы и методы для развала и дезорганизации найти гораздо проще, чем для созидания. Главное — быть наглее и устранить профессионалов.
Беседу вел Анатолий БАРАНОВ, директор агентства "Фортэкс-консалтинг"
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 14 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
ВЛАСТЬ — ЭТО СИЛА (Беседа Александра ПРОХАНОВА с Павлом ПОЗДЕЕВЫМ)
Александр ПРОХАНОВ. Павел, мы с тобой товарищи, друзья. Я знаю твои публикации в нашей газете, твои писательские материалы, чувствую твое состояние на протяжении многих лет. Видел твою блестящую карьеру чекистскую. Я тебя провожал, когда
Павел ПОЗДЕЕВ. Объяснить на первый взгляд сложно. Человек находится на взлете карьеры, молод, полковник, на генерал-лейтенантской должности. Почему не служить и дальше? Но у меня "гены плохие". Я родился на Поморье среди свободных людей, где не было крепостного права. Поэтому, когда я оказался в Архангельской области в качестве представителя президента, то там нужно было говорить "да", когда нужно было говорить "да", и "нет", когда разрешат сказать "нет". Хотя прекрасно сработался с губернатором Ефремовым. Еще будучи сотрудником администрации президента, содействовал назначению его на должность. Через Коржакова практически пробил его туда. И мы прекрасно работали с Ефремовым. Что потом началось? Я — человек, патриотически настроенный по отношению к своему краю, все мои предки лежат там, в земле архангельской, и мама моя там живет, все братья и сестры, у нас огромная семья, раскиданная по всей Архангельской области. В наших краях — нефть, лес, алмазы. И получилось так, что зашел разговор об алмазах: что с ними делать дальше? Предлагалось несколько вариантов. Победил вариант Чубайса. Он в тот период был главой администрации президента, и он же официально курировал всю работу с бриллиантами, алмазами в России. Это была его обязанность. И начался дележ моего края. То есть потенциальные запасы алмазов стали уходить Де Бирсам, каким-то случайным людям, и при реальном раскладе оказалось, что северянам ничего не достанется. Я стал выступать против, несколько раз в прессе заявлял: ребята, о народе надо подумать, давайте задействуем собственные возможности, у нас есть деньги. И тогда же мне было сказано: не лезь не в свое дело. Меня очень серьезно предупредили. К сожалению, не на мою сторону стал губернатор. Более того, он мне прямо сказал, что надо же кому-то отдаваться, мол, мы вынуждены это делать, и ты не лезь. Дошло до того, что меня вызвали в Москву и сказали: или-или. Или уйти из администрации президента, или участвовать в губернаторских выборах 96-го года. Я выбрал второй вариант, потому что пользовался поддержкой народа, был популярен и до сих пор не растерял поддержки.
А. П. Твой случай, действительно, кажется уникальным. Но, с другой стороны, каждый человеческий случай уникален. Вот сейчас такая тенденция: двинулись косяками люди спецслужб во власть. В администрацию, в губернаторы. Они вышли из каких-то закрытых параструктур, и возникает ощущение, что это некий реванш спецслужб, которые были вытеснены из политики, а теперь, когда появился Путин, возникла некая команда. Что это за явление?
П. П. Здесь две тенденции. Первая. Путин работал в органах госбезопасности. Я некоторое время работал с ним в одном подразделении Ленинградского управления КГБ, и у него, естественно, как у каждого нормального человека, там сложились человеческие контакты с людьми, которым он доверяет. И именно этим людям он предлагает встать рядом с собой, разделить с ним заботы о нашей стране. Это совершенно логично. Вторая. Оболгана вся история наших органов. Совершено предательство со стороны власти и со стороны генералов. Вспомним примеры: Калугин — предатель. Я читал материалы, которые прямо свидетельствуют о том, что он шпион. Не хватило только прямых улик, чтобы его взять на тайниковой операции. Почему он безнаказанно проживает в Америке? Бакатин. Я писал еще в газете "День" большую статью о нем, за что потом меня благодарили мои коллеги, потому что я показал роль этого человека, который отдал наши секреты американцам, уничтожал органы государственной безопасности по приказу еще более крупного предателя — Горбачева. И что теперь делать сотрудникам КГБ? Они поднимают голову, и правильно делают.
Можно еще много приводить примеров. Мизерная зарплата. Сотрудник на уровне начальника отдела получает меньше водителя троллейбуса. Я ничем не хочу обидеть водителя троллейбуса, это уважаемая и почетная профессия, но за державу, тем не менее, обидно.
Если говорить о фактах унижения, то когда пришли гайдары и чубайсы, одним из первых их решений было выпустить из тюрьмы всех шпионов и предателей, которые сидели за шпионаж. Их было порядка двадцати. И они были выпущены из тюрем. Они предали наши секреты, потому что якобы боролись против Советской власти. Но предатель всегда предатель. Он предает не систему какую-то, а государство, народ. Шпион — всегда шпион. Сотрудники госбезопасности стали свидетелями того, как политика возобладала над законом, и такая политика получила у них отторжение. Сейчас мы пришли к тому, что не хватает кадров. Из старой гвардии времен КГБ остались работать только явные романтики, которые все-таки, несмотря на унижения, из последних сил пытаются приложить свои знания, опыт к делу защиты нашего государства. Но таких осталось мало. Потому что головы у них светлые, их приглашают, они куда-то уходят, естественно, не теряются в этом мире. К сожалению, часто остаются люди бесперспективные. Даже пьющие. Их не выгоняют, потому что тогда вообще из опытных людей никто не останется. Приходит молодежь, готовая к рыночным отношениям. Но это уже не пятерочники. Троечники сейчас работают в органах. А такие государство не спасут. Их берут, потому что деваться некуда. Потому что пятерочники идут в Оксфорд, едут в Кембридж, они поступают в элитарные вузы, имея возможность проявить талант. Они говорят: "Ну зачем нам такая маленькая зарплата? Не пойдем". И правильно говорят. Поэтому я объясняю этот поход во власть моих коллег только одним: люди, наконец, нашли применение своим мозгам. И я очень хочу, чтобы эта дорожка, которую они протоптали во власть, расширялась. Потому что такие ребята принесут много пользы государству своими знаниями, талантом и самым высочайшим патриотизмом.