Газета Завтра 407 (38 2001)
Шрифт:
Олег Головин “ПОХОД НА МОСКВУ” ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ (Из-за усиления мер безопасности антиглобалистам запретили идти пешком по Подмосковью)
На прошедших выходных в Москве и Подмосковье состоялся "первый беспрецедентный антиглобалистский марш", организованный национал-большевиками Эдуарда Лимонова, юными анпиловцами из Авангарда красной молодежи и Союзом коммунистической молодежи КПРФ. Заявленная как поход, акция меньше всего на него походила. Все дело в том, что в самый последний момент компетентные товарищи из подмосковного ГУВД пожалели ноги отечественных антиглобалистов, запретив им идти по заранее обговоренному маршруту от Раменского до Москвы. По замыслу организаторов акции, маршрут ее проведения был следующим: Раменское-Жуковский-Люберцы-Москва, метро "Кузьминки" — дом правительства, Горбатый мост. И весь этот путь задумывалось преодолеть пешком. Но не тут-то было. Хотя в Раменском сотрудники милиции встретили участников похода, приехавших с Ярославского вокзала столицы, более чем дружелюбно, в шествии колонны от Раменского до Жуковского было все же отказано. По словам и. о.
На следующее утро ни свет ни заря участники похода были разбужены громогласным ревом лидера Авангарда красной молодежи Сергея Удальцова. Надо было подниматься и по Новорязанке идти к МКАДу, где их должны были встретить московские антиглобалисты, ночевавшие дома. Кроме того, по неофициальной информации, коммунистов на подходе к МКАДу должен был встретить несанкционированный пикет "Идущих вместе", которые намеревались "не пустить красную заразу в Москву". Однако юных путинцев там не было. По одной версии, они просто побоялись идти. По другой, милиция, коей было предостаточно, могла их "повинтить" достаточно быстро, еще до подхода коммунистов. В итоге "встреча под МКАДом" состоялась, и все дружным скопом двинулись к станции метро "Кузьминки", где демонстрантов ждал руководитель московских коммунистов Александр Куваев и лидер "Трудовой России" Виктор Анпилов с машиной. Тем временем людей становилось все больше: набиралось уже более 1000 молодых человек. Хотя и милиция не дремала: было подогнано порядка 8 автобусов и грузовиков с ОМОНом. После продолжительного митинга разгоряченная молодежь намеревалась идти пешком вплоть до "Белого дома", однако не тут-то было. Сотрудники милиции настоятельно порекомендовали дубинками по голове ехать до БД на метро. И антиглобалисты поехали: под лозунгом "Красные идут!" были взбудоражены ни о чем не подозревающие московские обыватели, мирно спавшие в метро. Доехав до "Белого дома", антиглобалисты, бодрым шагом проходя мимо Горбатого моста, где должен был проходить их митинг, с криками "На Кремль!" направились прямиком на шеренгу милиционеров с целью ее прорыва. Ввиду того, что сотрудников правоохранительных органов было всего десять человек, а только авангард манифестантов насчитывал раз в семь больше, милицию начали быстро теснить. Один сержант, державший на поводке ротвейлера, по приказу полковника снял с собаки намордник, после чего ротвейлер, не долго думая, попросту укусил самого сержанта чуть ниже пояса. "Собаку хотели натравить на безоружных людей, а она возьми, да и укуси своего!" — так комментировали случившееся антиглобалисты. Помитинговав на Горбатом мосту, антиглобалисты начали мирно расходиться по домам. "Все прошло удачно, вполне удачно для первого раза. 4 октября вместе с КПРФ будем участвовать в организации Всероссийской акции протеста. Вот тогда и повеселимся!" — уверенно отвечал на мои вопросы руководитель акции, журналист "Советской России" Ибрагим Усманов.
Олег ГОЛОВИН
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 43 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Олег СИДОРОВ ГВАРДИИ РЯДОВОЙ СТАНИСЛАВ РОСТОЦКИЙ (Памяти классика отечественного кино)
Станислав Ростоцкий
Поэтому они и отдавали ему первенство — почти каждый его фильм был среди лидеров проката. Они называли его фильмы "Лучшими фильмами года" по итогам опросов самого массового киножурнала "Советский экран". Они писали ему мешки писем, в которых признавались в любви и выражали несогласие, поддерживали одних героев и негодовали в отношении других. Они чувствовали всякий раз свое родство с ним. И вот оно оборвалось...
НА УЛИЦЕ ЭЙЗЕНШТЕЙНА
Судьба так распорядилась, что всю жизнь Ростоцкий прожил с именем Эйзенштейна. Как с иконой. Он даже жил в доме на улице, названной в честь великого советского режиссера.
Он впервые прикоснулся к миру кино и заболел им, когда в пятилетнем возрасте увидел "Броненосец "Потемкин". Конечно, тогда имя режиссера ему ничего не говорило, и он представить не мог, что когда-нибудь познакомится с мэтром мирового кино и будет под его строгим взглядом постигать суть режиссерской профессии. Тем не менее, так все и произошло. Сначала светловолосого тринадцатилетнего паренька отыскали в школе и пригласили на пробы к фильму "Бежин луг". "Хорошо смеется", — написал на фотопробе Стасика Ростоцкого Эйзенштейн. Однако поработать на площадке вместе им тогда не удалось в силу разных причин. Но Ростоцкий уже всерьез задумался о кино и спустя некоторое время напросился к Эйзенштейну в гости. Ему было шестнадцать, и со всей юношеской категоричностью он изложил свои планы на ближайшее будущее: "Я согласен чистить вам ботинки, мыть посуду, бегать в магазин, если за это вы будете меня учить". Эйзенштейн рассмеялся, но согласился. Правда, не за гуталин. Несколько раз в неделю Ростоцкий приходил к Эйзенштейну в дом и они беседовали по три-четыре часа кряду. Говорили о Золя, Бальзаке, которых нужно было прочитать в полном объеме, о французских импрессионистах, о музыке Равеля и Дебюсси, о японском искусстве. И конечно, о русской культуре. Эйзенштейн был убежден, что без глубоких и разносторонних знаний кинорежиссуры не бывает. Это Ростоцкий запомнил навсегда и всю жизнь следовал завету Мастера.
Но еще одна встреча с Эйзенштейном была знаменательной. Особенной. Случилась она 9 мая 1945 года. Демобилизованный гвардии рядовой Станислав Ростоцкий, кавалер ордена Красной Звезды и, увы, уже инвалид войны 2-й группы пришел этим историческим праздничным утром в гости к учителю.
Тот обычно принимал его в халате, но на этот раз был уже в парадном костюме, который украшали орденские планки и лауреатские значки. Удалившись на кухню, Эйзенштейн вернулся оттуда с бутылкой водки, что в его доме происходило крайне редко. Разлил по стаканам фронтовые сто грамм и сказал: "Выпейте! Вы это сделали! За ваше здоровье!" Так что университетами Эйзенштейна для Ростоцкого были не только интеллектуальные беседы, но и человеческие отношения: воспитывает, как известно, уровень общения. Общение с Эйзенштейном уже тогда определило все то, что и станет нравственной сутью кинематографа Ростоцкого.
ЗЕМЛЯ И ЛЮДИ
Время Ростоцкого в кино наступило не сразу. Сначала семь лет учебы во ВГИКе в мастерской другого классика советского кино — Г.М.Козинцева, которая тоже большим временем проходила не в учебных аудиториях, а в павильонах и на натуре, где мастер снимал модные тогда историко-биографические фильмы типа "Белинский" и "Пирогов". Потом снял несколько документальных фильмов. И только потом получил разрешение на постановку большой игровой картины. На дворе стояла "оттепель" 1955 год. К власти пришел Хрущев и велел делать как можно больше фильмов, особенно "на сельскохозяйственные" темы. Поскольку Ростоцкий в детстве подолгу жил в деревне, полюбил ее нравы и ее людей, то решил искать сценарий в соответствие с установками времени. Кто-то из друзей подсказал, что в редакции "Нового мира" томится любопытная повесть воронежского писателя Г.Троепольского "Прохор семнадцатый и другие". Ее готовы напечатать, но идеологи не пускают — боятся остроты. Прочитав рукопись, Ростоцкий понял: вот оно, мое. Его представления о том, каким должен быть фильм о деревне той поры, полностью совпали с материалом книги Троепольского.
Это была даже и не повесть, а скорее, очерк нравов о жизни современного села, жизни несуразной, неорганизованной, ужасной. Ростоцкий, разделяя негодование автора, все-таки хотел сделать фильм не столько о бюрократах на селе, сколько о людях, живущих на этой несчастной земле. Так он и назвал свой первый фильм — "Земля и люди". Собственно, уже названием он определил и смысл, и содержание, и стиль своего дебюта. В фильме практически нет центральных героев, а есть коллективный портрет одного из миллионов русских сел. И тема — желание людей хорошо, по-доброму жить на своей земле. Ростоцкий разыграл ее тонко. Не противопоставляя типы, а сближая их, пытаясь понять каждого — и правого, и неправого. Такой подход был необычным, и картина получилась достаточно глубокой для своего времени, даже несмотря на иллюстративность и наивность некоторых кинематографических решений. Начальство было шокировано дерзостью дебютанта и тут же фильм запретило. Однако Хрущеву он пришелся по душе и вскоре его крутили уже по всей стране, что было несомненным успехом.