Газета Завтра 416 (47 2001)
Шрифт:
…За ночь земля успевает промерзнуть. Снежный иней до сих пор искрится в тени деревьев и на седом костяке высохшего бурелома по краям поляны. Но днем, на ярком солнце, верхний слой раскисает до мягкости пластилина, который топким пластом лежит на ледяной, скользкой корке неоттаявшей земли. Идти по нему особое искусство. Ноги вязнут, на каждый башмак налипает по огромному кому "пластилина", но стоит чуть ошибиться, неточно поставить ногу, и каблуки предательски скользят по ледяному панцирю.
После падения в этот "пластилин" чиститься просто бессмысленно: он как майонез — чем сильнее его оттираешь, тем глубже
Неуклюже ковыляем вниз по склону к автобусу, где развернут "цэбэу". У боевой техники заботливые солдатские руки уже набросали досок и ломаных веток. Идти сразу становится легче. В автобусе командующему докладывают обстановку. Операцией здесь руководит начбой округа генерал-майор Николай Богдановский. Высокий, крепко сбитый, с выразительным "мелиховским" лицом. Богдановский именно тот тип мужчины, который просто рожден для армии, для службы.
По всему чувствуется, что с командующим у генерала полный контакт. Богдановский вместе с Молтенским склонились над картой. За ночь полки и батальоны завершили внешнее окружение района, где блокированы боевики. Теперь задача сжимать и утягивать этот "мешок", не давая "волчарам" из него вырваться.
— Что по лидерам? — спрашивает Молтенской.
— Масхадов ночью выходил на связь вот из этой точки, — карандаш Богдановского клюет небольшой распадок на карте. — Мы нанесли сюда удар артиллерией. С тех пор молчит. Хаттаб уже второй день молчит. Чувствуется, что нервничают. Жалуются, что аккумуляторы в станциях садятся. Читают друг другу сводки из Афганистана, бодрятся. Мы их накрываем. Вчера передали, что "Зелимхан" женился…
Перехватив мой удивленный взгляд, генерал поясняет:
— "Женился" — значит, погиб. Так боевики кодируются.
Ясно…
Докладывает начальник разведки. Невысокий плотный полковник ГРУ. Я хорошо его запомнил еще по той войне. Цепкий, собранный, немногословный. Слышу знакомые названия: "Центорой", "Белготой", "Дарго"…
…Какая странная штука жизнь. На прошлой войне именно с этих мест начался мой второй, после грозненской эпопеи, на нее "заезд". Тогда эти аулы здесь штурмовала группировка Шаманова. Отсюда начала всходить его военная слава. И аул Дарго был одной из первых твердынь им взятых…
И вот теперь я вновь в этих краях….
Одна из особенностей этой войны в том, что теперь боевые действия здесь ведет в основном Северо-Кавказский военный округ. От других округов только части "спецназа", "десантура" и "морпехи". И это понятно. Эти элитные войска должны постоянно обкатываться в боевых условиях. Поэтому одна бригада ГРУ сменяет другую, один полк ВДВ сменяет другой. Но все же основной костяк группировки полки и дивизии СКВО. Вертолетчики, артиллерия, бронетанковая техника — все свое, "родное". Конечно, при такой "стабильности" группировки командование намного лучше знает свои части и подразделения. Само подбирает и расставляет командиров. И как следствие — боевой дух, боеготовность этих частей не сравнить с тем, что было на прошлой войне, когда набранные "с бору по сосенке" некие "сводные"
Сегодня армия качественно в ином морально-психологическом состоянии, но проблем все равно хватает. И главная из них — техническая отсталость. Десять лет реформ страшным плугом прошлись по армии. Новой техники практически нет. Пушки и танки в большинстве своем производства середины семидесятых. Вертолеты так же, кто после второго, а кто и после третьего капремонта. Некоторым "бортам" вообще уже больше двадцати пяти лет. Но главное — страшно устарела связь, а также средства разведки и навигации. Война в горах — это война небольших мобильных отрядов. Здесь победу одерживает тот, кто раньше обнаружит противника, кто лучше ориентируется на местности, кто быстрее способен организовать взаимодействие. И здесь, как выразился один из "спецназовских" командиров отрядов, мы воюем техникой сорок пятого года против техники двухтысячного.
Боевики имеют отличную связь. Почти каждый боевик для связи в группе снабжен личной "мотороллой" или "кенвудом", командиры имеют спутниковую связь, которая практически не засекается и не перехватывается. В каждой группе есть "джипиес" — небольшой блок системы спутниковой навигации, которая позволяет в считанные секунды с точностью до нескольких метров определить свое местоположение. У них отличные дневные и ночные бинокли. Боевики одеты в легкие, прочные, влагонепроницаемые и непродуваемые костюмы, имеют специальные экранирующие накидки, защищающие их от тепловизоров.
У нас же радиостанции — это тяжелые огромные ящики, которые весят десятки килограммов. О связи внутри группы "спецназовцы" могут только мечтать. "Джипиес" если и есть, то купленные за собственные или "спонсорские" деньги. Оптика и ночные бинокли тоже зачастую "самокупленные". Амуниция и форма вообще вне критики. Ватники и сапоги, в которых ходит большинство солдат и офицеров группировки, изменились со времен Второй мировой войны только в смысле окраски. Если что-то и видишь на ком-нибудь новое, современное, то все это куплено за свои деньги…
Неожиданно в автобус стремительно поднимается один из разведчиков.
"Спецназ" докладывает, что наблюдает группу боевиков на склоне горы!
— Вот здесь, — разведчик ставит на карте точку карандашом, — двигаются вот в этом направлении. Примерно через полчаса выйдут сюда…
И тотчас обстановка на "цэбэу" меняется. Время словно уплотняется. В глазах офицеров появляется охотничий азарт. Начался загон…
— Ваше решение, Николай Васильевич? — обращается Молтенской к Богдановскому.
— Нанести удар артиллерией и авиацией, потом "прочесать" район спецназом.
— Действуйте.
— Кто у нас в воздухе? — голос Богдановского ровен, но в нем сразу появился металл…
— Пара "двадцать четвертых", но они прикрывают "альфу".
— Поднимайте еще пару им на смену. После того как они взлетят, перенацельте эту на удар. Поднимайте штурмовики. Первая пара в штатном варианте, а второю с зажигательными баками. Весь склон выжечь!