Газета Завтра 424 (1 2002)
Шрифт:
1 февраля 1842 года Император Николай I подписал Высочайший указ о начале строительства железной дороги между столицами.
За месяц до этого Царь, принимая делегацию купцов, благодаривших Государя за решимость проложить дорогу между столицами, заметил:
"Петербургу делали одно нарекание, что он на конце России и далеко от центра Империи; теперь это исчезнет, через железную дорогу Петербург будет в Москве и Москва — в Кронштадте".
Здесь Царь уловил и сокровеннейшую идею Великого Петра, и смысл всех железных
Если бы вся умственная и нравственная энергия лидирующего образованного общества всё XIX столетие направлена была на созидание державы, как в Германии, то оно услышало бы величайшее открытие русской истории, которое сделали два рыцаря русских дорог — полковники Мельников и Крафт, ровесники “лишних людей” — онегиных, печориных и чацких.
Офицеры-путейцы, в отличие от "лишних", относились к столбовой формации дворян, подвижников Святой Руси — к её стволу и опорам. Они построят дорогу между столицами. Мельников поведёт её от Петербурга, Крафт — от Москвы. Встретятся они в середине пути, в Бологом. 1 ноября 1851 года линия вся будет принята к эксплуатации.
В чём же величайшая идея русской истории, жизни и народа, испытывающего в силу протяжённости Отечества самое сильное на Земле сопротивление пространства? Идею эту сформулировали офицеры-инженеры Мельников и Кербедз и изложили следующим образом:
"Железные дороги представляют преимущество скорости, которое даёт им высокое назначение в системе внутренних сообщений государств. Государство, имеющее систему железных дорог, допускающих, например, скорость, в четыре раза большую скорости обыкновенной почтовой езды, может быть рассматриваемо в отношении администрации и взаимных сношений как бы сосредоточенным на пространстве, в 16 раз меньшем. Такое сближение пределов государства представляет слишком большие выгоды, чтобы рано или поздно ими не воспользоваться".
Изложено это всё в том же 1839 году. Кроме того, они представили более полутора тысяч страниц текста и 190 листов чертежей.
Стало быть, если предложение Мордвинова довести до осуществления и стянуть рельсами Приморье и Амур с Петербургом, а Москву с Севастополем и Архангельском, то Россия сосредотачивается "на пространстве, в 16 раз меньшем".
Государство становится мобильным, ударным, развитым и разящим.
Проложи мы дорогу одновременно к Москве и Одессе в Крымскую войну, ни один супостат не сунулся бы. Французы и англичане были бы сброшены в море. Та же участь после них постигла бы и японцев.
Русские ресурсы, сосредоточенные на пространстве в 16 раз меньшем, чем её "одна шестая" часть света, делают наше Отечество несокрушимым. Будет только одна проблема при такой интенсивности бытия: это запереть все границы по периметру, чтобы не быть “зачумлёнными миграциями".
Это открытие Мельникова и Кербедза, даже если они почерпнули его за рубежом, создано Богом специально для России с её десятью тысячами вёрст между океанами. Она, эта идея, должна была бы немедленно, степным пожаром, пронестись по русским городам и весям, стать господствующей во всех салонах, академиях, училищах,
Надо было действительно выходить "из шинели", но только из офицерской шинели путейца.
После взятия Парижа и Ватерлоо, после грандиозного смотра русской армии в долине Вертю, где на Каталунских полях в 451 году вождь вестготов Аэций остановил орды Аттилы, где перед изумлённой Европой парадным строем прошли 150 тысяч победоносных русских воинов, следовало поставить перед Россией не менее великую созидательную идею внутри страны и продолжить дело Петра об изначально морской цивилизации Руси.
Император Николай I сказал: "Москва будет в Кронштадте". Потёмкин построил верфи в Херсоне, Николаеве, Севастополе. Теперь надо было, чтобы Севастополь и Архангельск пришли в Москву, и с ними одновременно Казань и Нижний Новгород, а далее и Иркутск с Сахалином и Владивостоком.
"История не имеет сослагательного наклонения" только у дураков, ибо идея Мельникова и Кербедза о шестнадцатикратном сокращении пространства страны сейчас так же жгуча, как и тогда. Она, собственно, и стала содержанием русской истории последние 150 лет. Инстинктивно именно эта идея двигала теми, кто строил дороги к Чёрному и Белому морям, прокладывал Транссиб и БАМ к океану и кто мечтает о туннеле до Сахалина, кто прокладывал Севморпуть.
СМЫСЛ РУССКОЙ ИСТОРИИ — это стягивание России — "Сада Богородицы" — сверхмагистралями между тремя океанами и ограждение её с юга от Дуная до Амура десятью казачьими войсками. Если бы не революционный заговор против России, Император Николай II проложил бы сверхмагистраль от Санкт-Петербурга до Владивостока.
Эту сверхмагистраль попытались было создать большевики в 20-х годах, пока были полны пафоса завоевания мира. Именно потому и родился план ГОЭЛРО, чтобы прежде всего электрифицировать сверхмагистраль между океанами.
Воплощение идеи, высказанной двумя будущими генералами-путейцами и профессорами Мельниковым и Кербедзем, сегодня не только актуальна, она — вопрос бытия России как государства. Недавно, когда огласили идею сверхмагистрали между Петербургом и Москвой, тут же вынырнули экологи из партии зелёных соплей. Правда, почему-то их тревоги очень уж часто совпадают с тревогами западных разведок и с теми силами, коим крайне неприятно усиление России.
Авторы идеи говорили о скорости железных дорог "в четыре раза больше скорости обыкновенной почтовой езды". Сегодня заменим скорость "обыкновенной почтовой езды" скоростью движения на наших трассах автомобилей, автобусов и дальнобойщиков. Она вряд ли превысит скорость в 70-80 километров в час. На Западе поезда давно ходят со скоростью в 300 километров в час. У японцев есть поезд "аист", который разбегается до 400-500 километров в час. Стало быть, на нашей сверхмагистрали от Калининграда и Петербурга до Владивостока или Южно-Сахалинска поезд должен делать 300-350 километров в час, чтобы в четыре, а то и в пять раз превысить скорость автобуса и сжать сегодня пространство нашей Родины в 16 раз. Дорога до Владивостока заняла бы всего сутки, как сейчас до Сочи.