Газета Завтра 433 (11 2002)

Завтра Газета Газета

Во время ГКЧП, трех страшных дней, я не мог повидаться с Олегом Дмитриевичем, хотя страстно хотел это сделать. Несколько раз звонил его помощнику, прося о встрече. Хотелось узнать истинную подоплеку событий. Хотелось, если бы это было возможным, протянуть ему руку помощи, оказаться в эти грозные дни рядом с ним. Помощник каждый раз отвечал, что это невозможно: то Бакланов находился на закрытых совещаниях, то покидал Москву и улетал на юг в Форос. Ни 19, ни 20, ни 21 мне так и не удалось с ним повидаться. Потом наступило ужасное 22-е, эти бесконечные трансляции неистовавших депутатских сборищ. Крики радости при известиях об аресте очередного члена ГКЧП. Известие об убийстве Пуго. Ликование, когда возвестили, что захвачен Крючков. Среди этого рева и восторга я вдруг услышал, что арестован Олег Бакланов. Мне было больно, ужасно. И вдруг в моем редакционном кабинете раздался звонок баклановского помощника: "Ты хотел повидаться с Олегом Дмитриевичем? Приезжай." "Разве он не арестован?" "Нет,

находится в своем кабинете." Я отложил все дела и двинулся по покоренной, захваченной демократами Москве. Меня узнавали на улицах, мне грозили, некоторые пытались плевать в меня. Но я двигался в ЦК, в эту опустевшую цитадель, оставленную ее защитниками, оставленную ее многочисленным гарнизоном. Охрана на входе проверила мои документы, не задержала, и я поднялся в знакомый кабинет. Он был все такой же простой, просторный, с длинным дубовым столом. По нему, как затравленный зверь, невыбритый, с расстегнутым воротом рубашки, без обычных посетителей — без генералов, героев Космоса, разведчиков и инженеров — ходил Олег Бакланов. Работал аппарат, который резал, изжовывал, превращал в труху какие-то документы. При встрече мы обнялись. Я задал ему всего несколько вопросов, связанных с происшедшим. Было видно, что катастрофа необратима. На прощание мы поцеловались, и он сказал мне: "Подумайте, может, вам лучше в это время лечь на дно." Через несколько часов он был арестован и доставлен в "Матросскую тишину". Но этот арест, вместо того, чтобы повергнуть меня в депрессию, сломать, заставить отступить, напротив, пробудил во мне ответный протест, импульс мощного сопротивления. Я оставался один на свободе. Все мои друзья оказались в казематах, в темницах. Все недавние союзники, которые исповедывали мой "советский символ веры", куда-то исчезли. Наша небольшая редакция, редакция газеты "День", осталась один на один со свирепствующей , злой, беспощадной демократической армадой , которая требовала для нас казни и истребления.

В эти дни в "Литературной газете" появился донос, который напрямую связывал газету "День" и его главного редактора с ГКЧП, с членами ГКЧП и с Олегом Баклановым. Была напечатана фотография, на которой мы с Олегом Дмитриевичем сидим за дубовым кабинетным столом во время нашего первого знакомства. Эта фотография, по мнению доносчиков, должна была служить вещественным доказательством включенности газеты "День" в "гэкачепистский заговор". Была рассчитана на то, что мы дрогнем, в условиях истерии рассечем наши связи, отречемся от нашей дружбы. Когда мы увидели эту статью, мы пригласили того молодого фотографа, что сделал серию наших с Баклановым снимков. Он открыл свой архив, и мы в нашей газете воспроизвели десяток фотографий из той серии, тем самым подтвердив нашу преданность и верность другу. Таков был наш вклад в начинавшееся патриотическое сопротивление.

С тех пор прошло много лет, совершилась масса ужасных, гибельных событий. Во время всех этих лет наша газета была верна Бакланову, дружила с ним. "День" устроил в кинотеатре "Ударник" праздничный вечер, когда все члены ГКЧП вышли на свободу, и мы обняли их на торжественно озаренной трибуне.

Теперь я понимаю, что предатели Советского Союза, американская разведка, американские технологи, уничтожая СССР, стремились уничтожить не партию, не профсоюзы, не институт Героев Социалистического Труда, — они стремились уничтожить великий технократический вектор нашего развития, наш внеземной космический прорыв, нашу русскую цивилизацию, которая была основана на вере во вселенское счастье и бессмертие. Удар был нанесен по "Бурану", по ракетам Королёва и Уткина, по ядерному флоту адмирала Горшкова, по Вернадскому, по удивительным советским технологиям. Он был нанесен по Олегу Бакланову.

Сегодня, когда Олегу Дмитриевичу исполняется 70 лет, наша газета кланяется ему. Обнимает сердечно. Видит в нем замечательного советского и русского патриота. Продолжая нашу священную войну за свободу и независимость Родины, мы говорим: "Многая лета тебе, Олег Дмитриевич! Мы и поныне с тобой — до конца!"

НАРКОВОЙНА

Денис Тукмаков

11 марта 2002 2 0

11(434)

Date: 12-03-2002

НАРКОВОЙНА (Опиум для дохода)

В начале марта мировые информационные агентства были взбудоражены двумя взаимосвязанными новостями, которые, на первый взгляд, резко противоречили друг другу. Первая сводилась к тому, что после победы в Афганистане антиталибской коалиции там резко увеличилось производство опия-сырца, что вот-вот вызовет нашествие афганских наркотиков на мировые рынки. Однако это не помешало Соединенным Штатам, согласно другому сообщению, неожиданно вычеркнуть Афганистан из своего "черного списка" стран-производителей наркотиков, снять с него все санкции и, в очередной раз, пообещать щедрую материальную помощь новому афганскому

правительству, ибо, как выразился президент Буш, "этого требуют национальные интересы США".

Новость первая больно ударила по России и в который уже раз дала ей понять: преступно и глупо, презрев собственную внешнюю политику, всегда и во всем следовать в фарватере Америки и "всего цивилизованного мира" — мира, истинную цену которому показала новость вторая.

Время, когда Афганистан превратился в основного производителя наркотиков на планете, сосредоточив до 70% всех мировых запасов опийного мака, приходится на годы гражданской войны первой половины 90-х годов. Полное неприятие ее победителями — Северным альянсом — любых нововведений, связанных с "русскими оккупантами" и с советской властью, привело к катастрофическому падению экономики Афганистана из околосоциалистической системы хозяйствования в глубокое средневековье. В нищей стране оставались лишь два реальных способа заработка: война и наркотики. И если первое, вполне повседневное занятие было прибыльным лишь для узкого числа афганских полевых командиров, то производство наркотиков благодаря постепенному вовлечению Афганистана к концу 90-х в мировую коммуникационную сеть впервые стало сулить невиданные барыши почти всем вовлеченным в него декханам. Средоточием нового смертельного бизнеса в Афганистане стала его южная провинция Гельманд, в которой красные посевы занимают площадь в несколько десятков тысяч гектаров. Опиум, добываемый из мака, позволял изготовлять наиболее опасные наркотики — героин и морфин. Эта зараза поступала на все мировые рынки сбыта, причем ее значительная часть оседала в городах стран СНГ, поскольку, по данным ООН, до 65% всей наркопродукции Афганистана вывозилось через бывшие среднеазиатские республики СССР.

Однако с приходом к власти талибов над обоими способами "заработка по-афгански" нависла серьезная угроза. Можно по-разному относиться к "студентам Аллаха", можно сколько угодно возмущаться их запретами музыки и футбола, их расстрелами буддийских святынь в Бамиане, однако факт остается фактом: талибы практически полностью разоружили население на подконтрольной им территории и почти так же полностью ликвидировали производство наркотиков в Афганистане. Так, если в 2000 году производство опия-сырца в стране равнялось 3.276.000 метрическим тоннам, то уже в 2001 году эта цифра опустилась до... 185 метрических тонн. Об этом свидетельствуют и другие данные. К примеру, если два года назад российские пограничники в Таджикистане изъяли 3130 кг наркотиков из Афганистана, то в прошлом году эта цифра составила уже 900 кг. Причем ни для кого не было секретом, что это зелье изготавливалось на территориях, подконтрольных Северному альянсу — тем, кого Россия, вслед за США, так рьяно поддержала в борьбе с "исламским исчадием ада". Однако даже в ООН признавали: "исчадие ада" решило проблему наркотиков, пусть драконовскими методами, успешнее, чем где бы то ни было в мире.

Как только с талибами было покончено, все незанятое войной население Афганистана почти тут же вдохновенно вернулось к прежнему занятию — выращиванию мака.

Неожиданно оказалось, что к такому развитию событий не готовы ни новое афганское правительство, ни международное сообщество. Правительство Хамида Карзая, нынешнего главы Афганистана, довольствовалось тем, что запретило открытую опиумную торговлю в Кандагаре и издало невнятный указ о запрете озимых (но не уже посеянных яровых!) мака. Но даже сам Карзай понимает: в нестабильной обстановке, в условиях зачастую иллюзорной власти победителей крайне сложно добиться выполнения этого указа по всему Афганистану. Официальные лица на местах вроде помощника губернатора Гельманда П. Мохаммеда, менее озабоченные внешнеполитическим имиджем страны, идут еще дальше и открыто заявляют про своих земляков: "Это бедные люди. Они уже потратились на то, чтобы посадить и возделывать мак. Они предложили, чтобы ООН купила у них опиум и сожгла его или пустила на лекарства, а они обещают больше не сажать мак в будущем году."

Все понимают, какова цена этим обещаниям. И вряд ли ООН пойдет на такое предложение, поскольку на один только гельмандский мак ей придется потратить более 200 млн. долларов. Поэтому крайне наивно выглядят намерения ООН "посоветовать" афганцам выращивать вместо мака пшеницу, хлопок и сорго — и это в условиях тотальной нищеты и инфраструктурной разрухи! Поэтому же так беспомощна позиция Международной комиссии по контролю за распространением наркотиков, один из членов которой, американец Х. Окун, недавно вынужден был даже снять с премьера Карзая всю ответственность за происходящее, поскольку, дескать, "афганцам необходимо выращивать и продавать что-то для того, чтобы выжить".

И в такой ситуации президент США, соотечественники которого ежегодно тратят на незаконное приобретение наркотиков 64 млрд. долларов, почти одновременно выносит два решения. Первое — пустить 19 млрд. долларов на программу денаркотизации Америки, с целью "хотя бы на четверть" уменьшить количество наркоманов в стране. И второе — вычеркнуть Афганистан из своего "черного наркосписка", в котором до недавнего времени было аж 23 страны, а на сегодня осталась одна злосчастная Бирма.