Газета Завтра 468 (46 2002)
Шрифт:
Развертывание сети ИКЕА в России наметилось еще в 1990 году, как и по всей Восточной Европе. У компании ИКЕА складывались неплохие партнерские отношения с российскими производителями. Тогда же с официальным визитом в Швеции побывал председатель правительства СССР Николай Рыжков, который восхищался шведской моделью социализма. Он и предложил представителям компании закупать продукцию у российских мебельщиков. Сейчас с ИКЕА сотрудничают три десятка российских фабрик, ее заказы размещаются в Иркутске, Татарстане, Ленинградской, Тверской и Московской областях. Есть предприятия, где эти заказы составляют большую часть производимой продукции.
Но об открытии магазинов в России очень долго не говорили. Первые комплексы (один в Питере и два в Москве) появились только
Наши соотечественники проходят через мебельные залы комплекса как через музей. Вглядываются в дизайн, мельком глядят на ценники и движутся дальше. От музея или магазина супердорогой мебели магазин ИКЕА отличает возможность посидеть на любом диване или табуретке. Но купить даже дешевую, по европейским понятиям, мебель у большинства посетителей возможности нет. В основном сюда приходят люди с несколькими сотнями долларов в кошельке. Поэтому на выходе очень мало фур или машин, куда загружается приобретенная в ИКЕА мебель. Основная часть посетителей после экскурсии через мебельные залы устремляется к залу, где торгуют посудой, настольными лампами, часами-будильниками и прочей мелочью. Похоже, мебельная революция в России — даже в Москве — еще не состоялась. Семьи, нагруженные фирменными чашками, кружками, ложками, направляются к длинной череде касс. Из-за обилия касс очередей здесь действительно нет. Забирают из-за стекла детей, снимая с них майки ИКЕА, кладут в пакеты с лэйблом ИКЕА утварь ИКЕА, выходят из-под козырька со сверкающей надписью ИКЕА, подходят к остановке, где на желтой доске вместо номеров маршрутов просто написано ИКЕА. Садятся в синий автобус ИКЕА и едут к метро.
Как и Макдональдс, ИКЕА грозит занять место новой иконы российского буржуазного быдла. Для обывателя, по своей нищете воспринимающего Макдональдс как ресторан, ИКЕА — это музей-эрмитаж. Здесь минимум дизайна, красоты, вкуса. Все рассчитано на функциональность, надежность и дешевизну. Но ограбленная страна магазин для бедных держит за эталон вкуса и стиля. Мечта московского обывателя — "сказочно разбогатеть и купить что-нибудь в ИКЕА".
Сейчас ИКЕА — это сто семьдесят магазинов на разных континентах, где работает около семидесяти тысяч сотрудников. Товарооборот за прошлый финансовый год составил больше одиннадцати миллиардов евро. Лидеры продаж — Германия, США и Британия. По-прежнему основой всей мощи остается европейский рынок, где продается 80% продукции. Европа же — и основной поставщик товаров (чуть меньше 70%).
Мировая империя ИКЕА планирует дальнейшее наступление на рынки уже освоенных стран с благополучной экономикой. До конца этого финансового года будет открыто еще 10 магазинов по всему миру. В ущерб экспансии на новые регионы планеты планируется бросать все силы на укрепление в уже освоенных регионах.
"Чем больше наша доля на рынке в каждой стране, тем более эффективным станет обслуживание посетителей",— подчеркивает руководитель группы ИКЕА Андерс Дальвиг: “Результатом такой деятельности станет сокращение времени ожидания на кассах. Мы хотим сделать процесс выбора, покупки и сборки товаров еще проще и эффективнее". Андерс Дальвиг и вице-президент Ханс Гидель, отвечая на вопросы о результатах прошлого финансового года, говорят об открытии 6
"Пусть небольшая, но прибыль есть",— говорит Андерс: "Это достижение, если учитывать общий спад в мировой экономике в течение последних двенадцати месяцев".
УРАЛЬСКИЙ БАСТИОН
Александр Росляков
11 ноября 2002 0
46(469)
Date: 12-11-2002
Author: Александр Росляков
УРАЛЬСКИЙ БАСТИОН
"Броня крепка и танки наши быстры" — вот что приходит по привычке на ум при упоминании об Екатеринбурге, бывшем Свердловске, с его Уралмашем, Нижним Тагилом и Первоуральском. Правда, за последнее десятилетие эта броня так истончилась, что стала смахивать на платье короля из сказки Андерсена.
И слава города все больше вяжется не с его ныне глубоко униженным трудом — а с популярным местом казни последнего царя России Николая. Которому в эпоху упразднения родной брони не только простили Ленский расстрел и Кровавое воскресенье, но и приделали святой венец — и строят сейчас колоссальный, типа московского Христа Спасителя, храм на месте его гибели. Но чем сподобился такой чести этот лощеный франт, продувший под шепоток распутного Распутина огромную, с ее огромными потенциалами, империю; чьим главным министром, когда страна исходила голодом и кровью в Первой мировой, был граф Фридерикс, министр двора, распорядитель бальных и обеденных обрядов. Попал император в честь, какой не удостоился никто из его пращуров, включая и Петра, лишь потому, что пал жертвой вызванной его же бальной властью ярости? Но почему тогда не ставить храмы миллионам куда более невинных жертв? Или же он своей распадной немощью больше всего и пригодился на эмблему нашим новым королям распада, разворовавшим и убившим нашу крепкую броню?
И другим святым местом на екатеринбургской земле сегодня стало село Бутка Талицкого района, где родился основоположник нашего последнего распада Борис Ельцин. Оно и было целью моего паломничества, связанного с одной работой. Хотя ничего из ряда вон выходящего я там не нашел. Все было в том же, уже примелькавшемся для нас, ряду. До "революции", как называют здесь этот распад, в районе было 56 тысяч голов крупного рогатого скота, теперь осталось лишь 14. Стало в 6 раз меньше свиней, в разы упали сборы зерновых — и так далее. Я спросил одного талицкого руководителя, уроженца как раз той же Бутки:
— Чего вы больше чувствуете: гордости за односельчанина, пошедшего так далеко — или стыда за то, что при нем все рухнуло и в вашем, мощном ранее районе, и в других?
— Черт его знает… Вообще, обида на него есть. Если человек родился здесь, то должен был бы как-то заботиться о своей родине, украшать ее. А он не думал никогда об этом. Всего раз передал денег на районную дорогу — сунули мне эту пачку, я даже не знал, как ее оприходовать. И еще родной школе свою книгу подарил. Я лично с ним встречался много раз, вместе ездили в Москву с партийной делегацией от области. Был всегда кремень, — там, по дороге в Бутку, сосновый бор, мачтовые сосны, — вот такой и Ельцин. Руку пожмет — как железными клещами. Последний раз я его видел в 1996 году, приезжал сюда на свою предвыборную кампанию. Я сунулся к нему, меня его охрана хвать назад, но я говорю: "Борис Николаевич!" Он меня узнал, давай к себе, обнял, я ждал, сейчас как руку сдавит — смотрю, а у него уже рука-то ватная! И сам весь под пиджаком дрожит — сдал страшно!..
В самой же Бутке люди говорили о Ельцине мало и неохотно: ну, родился и родился, и вообще он родом не отсюда, а с деревни Гомзиково, сюда только привезли в роддом рожать его мать, и здесь потом его отец построил себе дом. Сегодняшние жители этого дома даже не вышли на беседу. Все здесь словно стремилось поскорей забыть неладного героя — и больше всего запустевших полей было как раз вокруг Бутки. Словно сама земля спешила заглушить память об ее уроженце травой забвения — чтобы "и струны вещие Бояна не стали говорить о нем".