Газета Завтра 495 (20 2003)
Шрифт:
Впрочем, к тому времени, как бродячий обоз "Норд-Оста" на исходе дня достигнет пустынного и немого ущелья, что в районе села Бамут, после того как расположится на позднюю стоянку, плясать и петь не захочется ни одному из актеров.
Террористы, история или погода корректируют художественные замыслы некоторых не вполне чутких к вибрациям почвы артистов. Поспешно сконструированная, свинченная, смонтированная (как и многое другое сейчас в Мариинке) новая постановка "Бориса Годунова" должна была состояться 4 мая и грозила стать примером очередной неточности. Гениальное творение Модеста Петровича должено было быть спето под открытым небом, и не где-нибудь, а на Соборной площади, в "естественных декорациях архитектурного ансабля Кремля". Дело стало пахнуть очередной успешной VIP-"дешевкой" (в кавычках потому, что на представление пошло более миллиона долларов, самый дешевый билет стоил около 5000 рублей). Все шло прекрасно. Однако перед началом
– — Шерта з два, — сказал Гергиев — и в полутьме, в непогоду под плотным ливнем опера состоялась. О, это была уникальная премьера. Часть зрителей, ничего не понимающих в красоте, немедленно свалила греться в окрестные рестораны. Остались самые верные и самые любопытные (им курсанты Кремлевского полка раздали "для тепла" солдатские байковые одеяла). Принесенный в жертву рояль и часть скрипок издавали торжественные и слегка размытые ветром звуки, солисты стоически надрывались, пытаясь перекрыть шепот дождя и бормотание публики. Завернутый в плащ-палатку Гергиев стоял на пульте, как Флинт на капитанском мостике (нет, я не Негоро, меня зовут капитан Перейро!!!). Неожиданно "мероприятие" стало искусством. Героический характер происходящего в данном случае нельзя объяснить жадностью фанатичного сына осетинского народа. Налицо художественное чутье, артистический и гражданский пафос. Зря зубоскалили падкие на катастрофы журналисты. Гергиев победил. Он действовал не вопреки погоде, но вопреки пошлости и ложной респектабельности изначального замысла. Слава Мусоргскому, слава Мариинке, слава искусству (колокольный звон, гром и молния)!!!
В культурной жизни Москвы самое печальное, грустное и гнусное событие прошлой недели — это даже не привычная жванецкость большей части нашей интеллигенции. Все нормы этики и эстетики были окончательно попраны во Всемирный день музеев руководством Музея археологии города Москвы. Роскошная экспозиция офортов Франсиско Гойи, вход на которую стоил двести рублей, 18 мая (как и все выставки в музеях страны) по закону должна была быть бесплатно доступна всем желающим. Несколько десятков пожилых людей, специально приехавших из многих уголков Москвы и Подмосковья специально на эту выставку, были остановлены администрацией музея.
— В кассу, в кассу! Все в кассу, — кричал директор, потрясая каким-то мятым постановлением правительства Москвы. — Вход платный….
Похожая на мою первую учительницу пенсионерка из Звенигорода от огорчения расплакалась.
— У меня нет при себе таких денег… Нам же обещали… Сегодня все должно быть бесплатно.
Это скромное "нет при себе" и это детское "должно быть" ранило больше всего. Ведь ясно: при нынешних пенсиях… Впрочем, что об этом говорить, и так все понятно. На шум пришли милиционеры: "перетерли" с дирекцией, переговорили с пенсионерами. Люди разошлись, граждан России на выставку испанского гения так и не пустили.
Известно, что при слове "культура" Лужков хватается за Церетели. Но ведь и хамство "должно быть" не беспредельным. Так мне кажется…
СЛОВО О ВДОВИНЕ
Савва Ямщиков
20 мая 2003 0
21(496)
Date: 20-05-2003
Author: Савва Ямщиков
СЛОВО О ВДОВИНЕ
Свобода и демократия, обильным дождем обрушившиеся на привыкшую к тоталитарному режиму Россию, развязали руки творческой части нашего народа. Свободы художники ждали, словно манны небесной, о ней судачили на кухнях, ее отстаивали, создавая живописные полотна или печатая гравюры, о ней писали статьи и книги, публиковавшиеся "Самиздатом", на ее отсутствие жаловались неудачники, работы которых не выставлялись и не покупались музеями и частными владельцами. И вот она пришла — долгожданная, лелеемая, любимая. Казалось бы, результат раскрепощенности должен проявиться немедленно, мастера обязаны были порадовать зрителей новыми свершениями, раскрыть грани своего дарования. Сколько галерей, выставок, салонов и аукционов увидели мы за последние десять лет, а вот удовлетворение и наслаждение от их деятельности получают лишь непосредственные участники творческого процесса и их арт-дилеры.
И какой отдушиной на этом фоне становятся встречи с художниками, распоряжающимися полученной от Бога свободой рачительно, следуя
Одной из таких радостных встреч в минувшем году стало для меня знакомство с молодым моим соседом по творческим мастерским Василием Вдовиным. Работая арт-директором журнала "Ять", оформление которого выгодно отличается от большинства глянцевых изданий и привлекает строгостью формы и оригинальностью подачи материалов, Василий находит время для самостоятельного творчества и получает истинное удовольствие от самого процесса создания картин и графических листов. Наделенный от природы искрящейся энергией и взрывным темпераментом, художник Вдовин все время ищет оригинальные решения для каждого нового произведения, но не позволяет себе при этом скатиться на торную дорожку поверхностного постмодернизма.
Мне доставляет удовольствие наблюдать за творческими исканиями молодого друга, открывающего и мне неведомые аспекты его мастерства и профессионального деяния. Поэтому я с радостью предложил показать последние свершения Василия Вдовина в любимом моем доме-музее Марины Цветаевой, вслед за недавно прошедшей здесь выставкой моего покойного друга, замечательного русского художника Юрия Селиверстова. Эстафета преемственности открывает перед молодым мастером большие возможности, но одновременно обязывает соответствовать наследию Селиверстова, отмеченному глубиной философской мысли и строгостью изобразительного языка. Уверен, что Василий Вдовин не подведет своего предшественника и скажет свое весомое слово в современном искусстве.
АПОСТРОФ
Даниил Торопов
20 мая 2003 0
21(496)
Date: 20-05-2003
Author: Даниил Торопов
АПОСТРОФ
Михаил Агурский. "Идеология национал-большевизма". М.: "Алгоритм", 2003 — 320 с.
Блестящее исследование известного советского диссидента, в семидесятые годы уехавшего в Израиль. Агурский был в высшей степени примечательным персонажем: еврей-диссидент, свободно контактировавший с русскими националистами, автор книги, в которой максимально объективно и в значительной степени приязненно осветил малоизвестные или неизвестные страницы Советской России. Более того, "Идеология национал-большевизма" дает необходимый инструментарий всем пытающимся понять генеалогию советского без клишированных схем, найти правильную интерпретацию головокружительным сюжетам, необъяснимым альянсам, в конечном счете тому великому синтезу, сотворившему Великую империю. Собственно, национал-большевизм предстает как гипердоктрина, различные вариации которой в той или иной степени повлияли на рождение советского феномена.
Агурский дает широкий обзор культурной и общественно-политической жизни послереволюционной России, привлекает массу имен, создавая необходимый контекст. В книге большое внимание уделяется таким "закадровым" персонажам советской истории, как Николай Устрялов и Исай Лежнев. Агурский описывает их как своего рода парадигматические фигуры соответственно правого и левого национал-большевизма. Основное отличие "правого" и "левого" в положительной интерпретации большевиков заключалось в том, что правые видели в тех единственную на тот момент силу, способную сохранить Россию, а революцию считали определенным этапом в истории народа, который, несомненно, будет адаптирован в рамках национального бытия. Такой взгляд был созвучен Шульгину и Брусилову, евразийцам и сменовеховцам, а в наше время писателям-почвенникам. Левые национал-большевики, к которым причисляются, например, Блок, Есенин, Клюев и Белый, восприняли Октябрь как подлинно национальную, религиозно-эсхатологическую мистерию, истоки которой в самосожженческом эскапизме староверов, в крайнем славянофильстве, в мистическом народничестве. Большевики соответственно представали в образе провозвестников нового истинного века, несущих гибель старой "неправильной" цивилизации.
Оригинальна опирающаяся на вполне точные факты трактовка фигуры Троцкого, отличная как и от традиционного патриотического образа — кровожадного русофоба, так и от европейско— левацкого восприятия, тождественного патриотам, но истолковываемого в положительном смысле, как проповедника истинного, "чистого" коммунизма. Агурский остроумно замечает: "А так ли Троцкий лев?", показывая его роль в формировании и опеке левого национал-большевизма. Подлинными противниками русского национального фактора в большевизме Агурский называет Зиновьева и Бухарина, про которого автор замечает следующее: " Я полностью отвергаю миф о Бухарине как об умнейшем "русском" человеке и позволю себе считать его "дураком" советской истории, притом злейшим врагом всего русского. Роль же Троцкого намного сложнее, чем ее себе представляют, не говоря уже о роли Сталина".