Газета Завтра 877 (36 2010)

Завтра Газета

В то время организовали газету в Козульском районе и пригласили Пащенко ответственным секретарём. Параллельно он печатал свои материалы в "Красноярском рабочем", в "Красноярском комсомольце", сотрудничал на телевидении и на радио. Его заметили и забрали работать в Красноярск. Начались литературные опыты.

— Мой первый рассказ называется "Роса". Там склонного к пьянству механизатора сняли с трактора и отправили в деревню делать каменную кладку. Его подсобником был пожилой литовец Оскарович, у которого обезножила дочка. И однажды она увидела сон, что если собрать стакан росы в поле и выпить, то это её исцелит. Герой был грубоватый парень, но эта история вошла ему в сердце. Он вышел утром в поле собирать эту росу. Сперва взял гранёный стакан, но у него округлые края, по которым роса стекала, да и назначение у стакана несколько иное. Потом купил вазу с острыми краями и собрал в неё.

Собирал и боялся, что кто-нибудь увидит и поднимет на смех. При этом он невольно уважал себя за то, что он делает. Он понимал, что старик и его дочка не обязаны верить тому, что он собрал росу, а не налил колодезной воды, но всё равно радовался своему порыву. У рассказа открытый финал, непонятно, как отреагировала эта больная девушка. Потом написал "Перламутровые пуговицы", "Осеннее цветение" и повесть "Родичи"… Тогда как раз, а было это в августе 1980 года, в Красноярск переселился из Вологды знаменитый Астафьев. Нас познакомили, ему "Роса" особенно понравилась. Помню, он похвалил меня за символизм и сказал, что труд писателя, да и любая другая творческая работа, — это сбор росы. Прозу сейчас, к сожалению, уже не пишу. Виктор Петрович говорил, что меня может подкараулить писательская беда, когда интереснее складывать и проживать сюжеты по жизни, нежели сочинять их на бумаге. Но в чём-то этот сбор росы напоминает моё отношение к жизни, которое я называю восхищённым удивлением, или удивлённым восхищением. Я очень люблю жизнь, и уходить из неё мне будет очень жалко.

Надо сказать, что Астафьев хвалил Пащенко далеко не всегда. Говорят, что уже в 90-е годы Виктор Петрович в сердцах бросил, что единственное, о чём он жалеет в жизни, что в своё время дал Олегу Анатольевичу рекомендацию в Союз писателей.

— В России идеологические разногласия всегда были самыми сильными, способные даже родных братьев ставить по разные стороны баррикад. Вначале мы очень дружили с Астафьевым, несмотря на разницу в возрасте. Но в 91-м году разругались — я, фигурально выражаясь, ушёл к красным, остался патриотом, он ушёл к оккупантам, стал белым — "демократом", лобызался с Горбачёвым и с Ельциным...

К чести Олега Пащенко, можно сказать, что он не относится к невылезающим из заграницы пламенным русофилам. За рубежом он был один раз — в ГДР и Польше в 1982 году в составе делегации молодых советских писателей, возглавляемой Лопусовым и Кизиловым.

— Нас тогда очень хорошо принимали, но даже там я по ночам слушал "Маяк" и от русской речи сердце замирало. Всё-таки я слишком патриот, слишком русский человек. Некоторые мои друзья по нескольку раз в год за рубеж ездят и удивляются, что я не с ними. А мне и здесь хорошо, дома. Но это не значит, что я не люблю отдохнуть. Бывает, что после тяжёлой сессии, заседаний комитетов и выхода нескольких удачных номеров "Красноярской газеты" поеду куда-нибудь в Загорье. Там в окрестностях у меня есть масса любимых мест — ложбинки, тропинки, речка Жура. Эти кусочки земли мне очень дороги. Люблю приезжать на озеро Тагарское, мне нравится деревня Балахтон Козульского района, я давно там не был. Очень люблю посёлок Красный Яр, где я "Росу" и написал. Я очень привязан к этим местам и другого края мне не надо.

МАЛЕНЬКАЯ ЧАСТНАЯ ГАЛЕРЕЯ

Консервативного, строгого депутата Пащенко иногда начинаешь подозревать, страшно сказать, в эпатаже.

— По убеждениям я — национал-большевик. — Видя стремительно ползущие вверх брови собеседника, депутат уточняет: — В особом смысле: большевик — это созидатель, творческий человек, при этом сторонник порядка. Но не тупого порядка "ать-два, ать-два!", а нормального, который нужен всем, просто чтобы спокойно жить и работать. Что касается моего национализма, то он не расового и кровного характера. Я — русский человек, и все люди, разговаривающие по-русски, разделившие свою судьбу с судьбой моей страны, — мои братья.

Ещё один момент, который может кого-то шокировать, а многих — как раз наоборот, расположить к юбиляру: Пащенко не скрывает своего восхищения такой исторической фигурой, как Иосиф Сталин. Над столом в кабинете депутата висит его портрет.

— В известном смысле он для меня образец, это был выдающийся деятель, многогранная личность. Он был сугубый практик, и это его основное отличие от реального мечтателя и административного романтика Ленина. У этого портрета интересная судьба. Мы с коллегой-депутатом Горловым купили его в антикварной лавочке через дорогу от здания краевой администрации, и мне рассказали, что его сберегли сотрудники одного из райотделов милиции Кемеровской области, и все эти годы он пролежал у них на складе.

В редакции "Красноярской газеты" у меня есть ещё один удивительный портрет Сталина, который нарисовал репрессированный художник. Мне его подарили в штабе КПРФ — у них висел большой портрет Ленина, однажды он упал и из-под него из рамы неожиданно вывалился тяжёлый ватманский лист с изображением Сталина, который как бы сохранился за спиной у Ленина.

На другой стене кабинета висит внушительное полотно, на котором изображены лидеры избирательного блока "Наши": наш герой, Александр Усс, Вячеслав Новиков, Алексей Клешко и другие.

— Идею этой картины я задумал, когда блоку "Наши" исполнилось три года, и предложил Уссу. Решили, что нарисовано будет семь человек, меньше — мало, больше — уже толпа. Пригласили художника Костю Войнова, обдумали идею, обговорили цену. И тут он просит задать ему "самый важный для художника вопрос". Мы удивляемся — вроде всё уже обсудили, а он: "Спросите меня, за кого я-то голосовал в 2001 году?!". Мы спросили, а он нам с гордостью: за "Наших"! Хорошая идея у него возникла: на заднем плане за фигурами повесить карту края, на которой проступают лица. Вот за плечом у Усса его папа — Виктор Петрович, председатель передового колхоза, Герой Соцтруда. Над Лёшей Клешко — моя дочка Вероника и внук Ванька. Всё-таки у нас была тогда очень простая и верная платформа — если любишь свой край, ты наш человек. Мы ведь выступали на тех выборах даже не против Лебедя, который уже не держал никакие бразды правления и ни на что не влиял, а только продолжал громыхать афоризмами. Он почти сразу потерял контроль над регионом, а всем заправляли ловкачи, приезжавшие из Москвы поживиться. Мы погнали отсюда всю эту понабежавшую сволоту, политическую бражку. Физической смерти Лебедя мы никоим образом не желали.

Среди прочих изображений в кабинете выделяется ещё одно. Не размерами, а содержанием. Небольшая фотоинсталляция, изображающая крыльцо "серого дома", то есть краевой администрации, где находится кабинет депутата, через которое проступает деревянный фасад русской избы.

— Я очень рад, что мне подарили эту работу, мне она чрезвычайно нравится. Она напоминает о том, что мы, русская власть, должны помнить о простом народе. И не забывать, откуда, по сути, мы все вышли — из простой деревянной избы.

г. Красноярск

Дизайнерский софт: adobe acrobat купить . Все самые последние программы

Юрий Крупнов ИСТИНЫ РАДИ

Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу

Ваше Святейшество!

С горечью и сожалением слышу едва ли не в каждом Вашем втором выступлении слова о "безбожном" СССР.

В итоге столь выраженная направленность против Советского Союза не может не восприниматься как едва ли не фундаментальная основа нынешнего бытия Московской Патриархии Русской Православной Церкви.

Так, 28 августа, когда православные праздновали Успение Пресвятой Богородицы, престольный праздник моей родовой деревни, всегда отмечавшийся у нас, между прочим, и в советские годы, в своём обращении к собравшимся на освящение отреставрированной надвратной иконы Спасителя на Спасской башне Московского Кремля Вы посчитали важным в очередной раз проотрицать советский период нашей истории: "Народ — это общность людей, которые объединены едиными целями, единой ответственностью и едиными святынями. На протяжении веков по милости Божией наш народ хранил все это. Но в годы лихолетья были предприняты беспрецедентные попытки разрушить эту общность и создать ценности, которые лежали вне того исторического духовного фундамента, на котором основывалась наша жизнь".

Мысль очевидна. Тысячу лет всё было нормально, более чем нормально стало и теперь, и с каждым днем становится всё нормальнее, — вот, не повезло нам только с известными "годами лихолетья".

Эти выраженные антисоветские направленность и пафос в Вашем выступлении можно было бы отнести к своеобразию момента по возвращению заштукатуренной в советские годы иконы. Хотя, Вам ли не знать, Ваше Святейшество, иконы не только замазывались, но и уничтожались задолго до прихода "безбожной власти" вместе с массовым закрытием монастырей и храмов и в XVII, и в XVIII, и в XIX веках. И очень часто наши святыни были спасены как раз советской властью, создавшей систему государственных музеев.