Газета Завтра 901 (8 2011)

Завтра Газета

Во-первых, нежелание служить. На фоне нищенских зарплат и полного отсутствия социальной защиты удержать молодых офицеров в армии было крайне трудно. Широко известна статистика второй половины 90-х годов, когда в течение первого года службы увольнялось от 50 до 79% всех выпускников военных училищ.

Во-вторых — низкая мотивация к службе. Именно звено младших офицеров было наименее обученным и профессиональным. Не имело серьёзных стимулов повышать свой профессиональный уровень и тянуло лямку, что называется, из под палки.

В-третьих — общая слабая подготовка младшего офицерского состава. Из-за отсутствия

нормального финансирования боевая подготовка в войсках велась на недопустимо низком уровне. Младшие офицеры продвигались по службе, не набирая необходимых навыков, имея весьма условные понятия о должностях, на которых служили. К середине 90-х в войсках сплошь и рядом встречались командиры батальонов, которые ни разу не проводили даже ротные тактические учения, командиры полков, которые ни разу не выводили на учения даже батальон.

Фактически к началу реформы офицерский корпус России по уровню своего образования и подготовки разделён на две неравные части. Это постепенно уменьшающаяся доля старших офицеров, успевших послужить в Советской Армии и получить там достаточно высокий уровень подготовки, и огромная масса молодых офицеров, пришедших в армию после 1991 года. Среди них немало профессионально подготовленных командиров, но общий уровень их подготовки, конечно, серьёзно уступал тому, которым обладало "советское" поколение офицеров. И это понятно — их становление пришлось на период, когда боевая подготовка войск была фактически свёрнута.

ТО ЕСТЬ, ОЧЕВИДНО, что в ходе реформы офицерского корпуса необходим был дифференцированный подход к офицерскому составу. Необходимо было в первую очередь провести реформу кадровых органов, навести здесь порядок, разогнать коррупционеров, выработать критерии отбора и сохранения лучших в звене старших офицеров, провести реформу тыла. Создать в структуре Вооружённых сил корпус "военных чиновников" — специалистов тыла, медиков, юристов и т.п., чьи специальные звания в мирное время обеспечивали им государственный статус и место в структуре ВС, а в военное время могли без проблем "конвертироваться" в военные звания. Такая реформа при постепенном — за три-пять лет численном сокращении старшего офицерского корпуса, сохраняла лучших специалистов в армии.

Одновременно с этим необходимы были серьёзные усилия по укреплению младшего офицерского звена. Повышение денежного содержания, улучшения условий службы, развитие социальной инфраструктуры гарнизонов, стимуляция к службе, разработка системы премий и служебных преференций для лучших.

Вместо всего этого возобладал ничем не мотивированный механистической подход "гильотинного" сокращения под некие условные цифры и проценты. Публике презентовались некие "яйца" и "пирамиды", которые должны были продемонстрировать структурные преобразования офицерского корпуса. И эти сокращения были отданы для исполнения самым разложившимся и поражённым армейским структурам — кадровым управлениям видов и родов, которые, сами стремясь не попасть под эти самые сокращения, безропотно приступили к "секвестированию" офицерского корпуса.

До сих пор нет четкого понимания того, откуда возникла мысль, что офицеры должны составлять 15% от общего числа военнослужащих. По мнению нынешнего руководства ВС РФ, такое соотношение является "мировой практикой". Именно такое количество офицеров в составе ВС США, Франции, ФРГ. Но так ли это на самом деле? Как ни странно, но найти цифры о четком процентном соотношении очень сложно. Такие данные, как, впрочем, и большинство статистических данных по ВС стран мира, являются закрытыми. Теоретически можно посчитать процентное соотношение между офицерами в войсках. Но при этом неизвестно, сколько

будет офицеров в органах военного управления. Так что вопрос о 15% в странах НАТО повис в воздухе. Теоретически, конечно, можно сослаться на то, что в ВС США не было частей и соединений сокращенного состава и нет стольких органов военного управления, как в ВС РФ. Но это, мягко говоря, ложь — ведь существуют части и соединения резерва ВС США, а также Национальной гвардии. В мирное время в составе этих частей и соединений имеется большое количество должностей регулярной армии, что делает их аналогом частей и "кадрированных" соединений ВС РФ. В батальоне НГ США в развернутом штате в 623 человека военнослужащих, из них 50-75 человек — это офицеры и сержанты регулярной армии. Они обеспечивают ремонт техники, боевое планирование, проведение занятий с призванными гвардейцами. Но в общую численность регулярной армии эти военнослужащие не входят, так как они откомандированы в НГ. Эта ситуация прекрасно описана в мемуарах Д. Фьюри "Убить Бен Ладена".

Такая же точно ситуация и в резерве ВС США.

Возникает вопрос, а учитывали ли эти должности при составлении пресловутых 15%? Скорее всего, нет. В составе Национальной гвардии армии США входит 28 brigade combat team (сведенные в 9 дивизий) и 78 support brigades, вот и считаем, сколько неучтенных, но, тем не менее, существующих должностей военнослужащих регулярной армии есть в составе ВС США. Тут уже ни о каких 15% речи не идет, процент офицеров значительно выше.

Еще более интересная ситуация в структуре органов военного управления. В армии США 21 командование отвечает за операции в различных регионах земного шара (CENTCOM, AFRICACOM и т.д.), за подготовку личного состава и различные виды боевого и материально-технического обеспечения. Все эти структуры не имеют в прямом подчинении частей и соединений. То есть являются чисто административными единицами. И это на 48 combat brigades. Точное количество личного состава, а тем более офицеров в этих командованиях неизвестно, но их явно не по 20-30 человек, а гораздо больше, если судить по возложенным на них обязанностям.

Это только в составе Армии США — аналоге Сухопутных войск ВС РФ. В ВВС США и ВМФ США офицеров еще больше, а количество сержантов и военнослужащих рядового состава в несколько раз меньше, чем в армии США.

Поэтому решение министра обороны Сердюкова о более чем двукратном сокращении офицерского корпуса России явилось катастрофической ошибкой. Фактически тем самым была запущена система отрицательного отбора, при которой худшие выбирали ещё более худших. Всего за два года из 355 тысяч офицерских должностей осталось только 150 тысяч.

В первую очередь из армии были уволены самые опытные и подготовленные офицеры — они автоматически попали под сокращения как "достигшие предельно возраста".

Нормальной практикой большинства армия мира является практика удержания на службе наиболее подготовленных и опытных офицеров, для чего существует целая система продления предельного возраста, когда для каждого звания определён предельный возраст и годы "надбавки" — продления службы при взаимном желании самого офицера и министерства обороны, которое в нём заинтересовано. Всё это позволяет государству не только удержать в армии профессионала высокого уровня, но и сэкономить деньги, которые необходимо потратить для обучения и вхождения в должность преемника. Например, продление всего на год службы военного лётчика первого класса позволяет сэкономить до полутора миллионов рублей на поддержании боеготовности части, где он служит. В масштабах страны это миллионы долларов, юаней или рублей.