Газета Завтра 960 (14 2012)

Завтра Газета

Наконец, при всех своих безусловных недостатках (не будь их, мы и сегодня жили бы в этом государстве, а не в его жалком деградирующем обломке), Советский Союз добился колоссальных успехов практически во всех сферах общественной жизни. Это касается не только хрестоматийных "ракет и балета", но всей жизни от строительства промышленных объектов до улучшения быта советских людей, который в конце 60-х — начале 70-х вполне соответствовал уровню ведущих развитых стран. (Да, бытовой техники было меньше, — но это с лихвой компенсировалось отсутствием безработицы, безопасностью, лучшими образованием и здравоохранением.)

Не стоит забывать

о титанических усилиях — и невероятных успехах! — по повышению общей культуры общества. Разрушенная чудовищными зверствами гражданской войны, коллективизацией и предельным напряжением Великой Отечественной, жестокость которой мы просто не можем себе представить, надорванная постоянным страхом уничтожения и доносами психика народа была вылечена на протяжении жизни одного поколения. В результате уже в конце 60-х Советский Союз был поразительно гуманистичным, моральным и внутренне солидарным обществом. Из сегодняшнего озверения и сознательного разжигания самых темных и грязных людоедских инстинктов он выглядит сегодня как расцвет античности на фоне последовавших Темных веков…

Российской бюрократии на этом фоне похвастаться нечем: она добилась выдающихся успехов лишь в одном, — разграблении и уничтожении собственной страны. Однако подобным достижением публично, за пределами узкого круга будущих подельников, хвастаться в принципе невозможно.

Более того: уровень жизни (и даже доходов) основной части россиян и по сей день, после пресловутых "тучных нулевых" годов и нефтедолларового "процветания", существенно ниже, чем в последние годы Советской власти. Пресловутые же "права человека" (даже если вслед за либеральными фундаменталистами игнорировать их главную, социально-экономическую компоненту) защищены существенно хуже.

Достаточно вспомнить, что советские суды, за исключением политических дел и дел, связанных с партхозноменклатурой, принимали решения профессионально и независимо, а словосочетания "пьяный милиционер" в обыденном сознании за исключением специфических регионов, являвшихся "воротами в лагеря" либо местами концентрации лагерей, практически не существовало. Весьма существенно, что даже сталинские суды (хотя не стоит забывать и о возрождающейся практике внесудебных репрессий) выносили около 10% оправдательных приговоров — против менее 1%, выносимых путинскими и медведевскими судами, а отношение осужденных к общей численности населения было, за исключением периода "большого террора", ниже, чем в нынешние "либерально-демократические" времена.

"Каин, где брат твой АВЕЛЬ?"

Ненавидит Советский Союз и вполне приличная московская интеллигенция (я сознательно не рассматриваю "грантоедов" и культуртрегеров, стремящихся размыть российскую идентичность ради окончательного торжества Запада). Часть ее контужена собственной историей (особенно это касается горластых родственников чекистских палачей, попавших в мясорубку 1937-38 годов), а часть ненавидит прошлое своей страны просто из-за его трагичности, — по неизбывному интеллигентскому добросердечию.

Но очень большая часть интеллигенции стремится оклеветать и смешать с грязью свою страну для достижения морального комфорта, для умиротворения растревоженной совести, для того, чтобы оправдать себя (часто подсознательно), — как правило, в своих собственных глазах. Это классическая эмигрантская болезнь: я уехал, мне на новом, чужом не месте плохо, и потому единственный способ выжить — это доказать самому себе,

что я все-таки был прав, когда покинул свою Родину. И приятные люди в Берлине начинают знакомство с рассказа о том, что советских солдат во время его штурма кормили так плохо, что они от голода ели друг друга. (Интеллигентам даже в голову не приходит, что вокруг было много вполне неплохо откормленных немцев, которых почему-то кормили из своих пайков эти озверелые сталинские каннибалы-недочеловеки — их собственные деды).

Эта болезнь распространена далеко не только среди эмигрантов. Люди, воспитанные в советской культуре, подсознательно ощущают, что, выбрав демократию или просто "частную жизнь во время общественных потрясений", пусть даже и в невыносимых условиях, они бросили свою страну, предали свою Родину, и чувство неформализуемой, но совершенно бесспорной и безусловной вины перед своим народом гнетет их и разъедает их чуткие души. И, чтобы избавиться от этой вины, они обвиняют свою умершую страну во всех смертных грехах, — просто чтобы оправдать свою неспособность или нежелание защитить ее, в том числе и от самих себя.

"Домик в Париже" — лекарство от присяги

Как ни парадоксально, частным случаем описанной интеллигентской жажды самооправдания страдает социальная группа, казалось бы, не имеющая с интеллигенцией ничего общего, — силовая олигархия.

Ее основу образуют офицеры спецслужб, сделавшие карьеру и превратившие свое положение в иерархии силовых структур (которые все реже называют "правоохранительными") в инструмент личного и группового обогащения. От коммерческих олигархов, созданных ельцинским поколением реформаторов, они отличаются тем, что контролируют государство не снаружи, а изнутри и извлекают богатства прежде всего не из грабежа советского наследия, а из применения насилия от имени государства.

Выходцы из силовых структур привыкли считать бредом дежурные проповеди политруков о коммунизме, — и были потрясены, обнаружив, что те были правы: коммунизм оказался реальностью, и они попали в него!

При всей незамысловатости их деятельности основу силовой олигархии составляют люди, дававшие присягу. В какой бы бессмысленной юности это ни происходило, большинство людей помнит ее слова — и понимает, что, так или иначе, несмотря на все войны от Анголы до Афганистана, в конечном итоге они изменили ей. Будучи выходцами из обычных, а часто и неблагополучных семей, они прекрасно помнят, что именно Советская власть дала им возможность получить образование, встать в ряды привилегированных спецслужб и в их рамках окунуться в сладкий океан потребительства и мещанства.

Даже не понимая и не признаваясь в этом сами себе, они ощущают свое предательство — если и не самой страны (потому что многие из них никак не могли повлиять на ее распад), то ее идеалов, ее ценностей, ее истории. И, чтобы оправдать свое предательство, они испытывают жгучую потребность доказать его правильность, доказать свою правоту, — а для этого надо опорочить свою страны и растоптать память о ней.

На словах эти люди обычно клянутся в верности России, а часто — в приступе ностальгии — и Советскому Союзу. Но потребность в оправдании своего предательства толкает их в крестовый поход против самой память о прошлом нашей страны. Один из немногих способов переключения их внимания — перевод разговора на их зарубежную недвижимость, будь то квартирка в Болгарии, дачка в Финляндии или дом в Тоскане.