Газета Завтра 970 (24 2012)
Шрифт:
И на Поклонной горе.
И — в будущем.
Мы всегда спасали и будем спасать драгоценный для нас плацдарм под названием Российская Федерация. Этот плацдарм принадлежит не элитам, а народу. Не консерваторам или либералам, а всем нам. Он — последний шанс наш на историческую судьбу.
Если разрушением государства будут заниматься либералы — они получат отпор.
Если власть, как во времена Горбачева, начнет сама посягать на государство, сдавая его, расчленяя на части, подрывая его целостность, — она получит отпор.
Если надо будет
Открывая митинг на Поклонной горе, мы заявили, что являемся противниками политики Путина и готовы объединяться с его сторонниками только против перестройки-2. Дав отпор перестройке-2, мы не вошли в Систему, а заявили на следующих митингах о себе как последовательных патриотических оппозиционерах, противниках нынешней Системы, нынешнего устройства жизни и так далее.
Консервативные сторонники Путина убеждали нас, что после выборов Путин избавится от своего либерального окружения. Мы возражали им.
Мы предвидели, что победивший Путин начнет выстраивать компромисс с либеральными силами. Таков закон Системы, выстроенной на обломках СССР. Рано или поздно конфликтующие стороны договорятся. А договорившись, стороны выведут из игры собственных радикалов.
Разве не этим ознаменовано начало путинского периода, когда конфликт Путина с Примаковым был завершен сразу после победы Путина на президентских выборах? А конфликтующие стороны, освободившись от крайних элементов, заключили компромисс, сформировав "Единую Россию"?
Для выстроенной системы это нормально. Она всегда будет по завершению конфликта заключать пакт между политическими "бандерлогами" и теми, против кого оные восстают.
Так что же нас беспокоит теперь настолько, что мы обращаемся к обществу с этим политическим манифестом?
Почему же сейчас мы впервые заявляем о том, что компромисс между внутрисистемными консерваторами и внутрисистемными либералами не укрепит Систему, а разрушит ее, породив этим разрушением новую перестройку?
Почему вообще мы вдруг — не находясь в Системе и отвергая вхождение в нее — вмешиваемся в отношения между слагаемыми этой Системы?
ПОТОМУ ЧТО НЫНЕШНЯЯ СИТУАЦИЯ ГЛУБОКО АНОМАЛЬНА. И ЭТА АНОМАЛЬНОСТЬ НОСИТ ДОЛГОВРЕМЕННЫЙ ХАРАКТЕР.
Имя этой аномальности — ТУРБУЛЕНТНОСТЬ.
Мы вошли в эпоху турбулентности вместе с остальным миром.
Мы живем уже сейчас по правилам турбулентности. По этим страшным и беспощадным правилам.
Каждый, кто в эпоху турбулентности будет руководствоваться законом внутрисистемного компромисса, обрушит и Систему, и государство.
Никогда не стремясь выяснять отношения с Системой, никогда не считая необходимым беспокоиться о ее благополучии, мы сейчас предупреждаем всех, кто находится внутри Системы, всех, кто этой Системой руководит и всех, кто может оказаться заложниками ее катастрофы, что турбулентность нарастает. И что в условиях ее нарастания внутрисистемный компромисс превращается из нормы политической жизни в источник полномасштабной политической катастрофы.
Что
Фактор №1 — американские бесчинства в Сирии и по всему миру. Неужели кто-то думает, что так бесчинствуя на Ближнем Востоке, американцы по-другому будут вести себя на нашей территории? Американцы приговорили Путина — так же, как Каддафи, Мубарака и Асада. На повестке дня теперь уже не "оранжевая" революция в России, а нечто гораздо более серьезное и кровавое.
Фактор №2 — стилистика либеральной улицы. Вроде бы она проиграла, не сумев воспрепятствовать избранию Путина президентом. Но ведет она себя гораздо более агрессивно, чем в выборный период. Неужели непонятно, что знаменует собой такое поведение? Неужели непонятно, как связаны между собой фактор №1 и фактор №2? Что никакие компромиссы, которые Система тщится сочинить, ориентируясь на свое прошлое, не нужны теперь ни нашим либералам, ни их западным хозяевам?
Фактор №3 — переход протестующих от подчеркнуто мирных действий к действиям совсем другого характера. Радикальная часть протестующих настроена очень решительно. Активисты уличного протеста проходят подготовку в разных тренировочных лагерях. Эти лагеря находятся и на территории России, и за ее пределами — в Латвии, Литве, Польше, Западной Украине, Хорватии и так далее. Зачем готовят этих активистов? Для конкретной борьбы — причем борьбы далеко не мирного характера! И о каком компромиссе можно говорить в подобных условиях?
Фактор №4 — угрозы физической ликвидации. Скоро радикальная часть протестующих начнет вывешивать такие списки в интернете. Но уже сейчас они обсуждаются — причем отнюдь не только в маргинальной среде. Предположим, что о необходимости физической ликвидации высочайших лиц и членов их семей говорится лишь ради того, чтобы осуществить психологический шантаж. Но почему ранее никому не приходило в голову осуществлять подобный шантаж? И о каком компромиссе можно говорить в таких условиях?
Фактор №5 — осмелевшие спонсоры. У Навального, видите ли, появились элитные спонсоры, желающие открыто оказывать поддержку данному политическому герою. А почему так осмелели ранее суперосторожные спонсоры? Опомнитесь, господа архитекторы внутрисистемного компромисса! И поймите, что если этот компромисс не будет немедленно демонтирован — катастрофа неминуема. И она коснется в том числе и вас! Причем не только "в том числе", но и "в первую очередь".
Фактор №6 — стремительное обострение сепаратистских тенденций в разных частях страны. Это обострение носит откровенно рукотворный характер.
Фактор №7 — атаки на РПЦ, поразительно напоминающие атаки на КПСС в ходе первой перестройки. Речь явным образом идет о сознательном демонтаже немногих крупных идеологических державных структур. И как можно выстраивать компромиссы в подобной ситуации? Компромиссы между кем и кем? Между защитниками разного рода бесчинств и их яростными противниками?