Газлайтер. Том 18
Шрифт:
Эти слова, как кинжал, проникают в сердца бояр. Один из них хмурится, другой отворачивает взгляд, третий нервно постукивает пальцами по столу. Очевидно, что Владислав попал в цель.
— Мы просто обеспокоены, — наконец выдавливает тот, кто заговорил первым. — У нас есть предложение к Царю.
— Просьба, — холодно поправляет Владислав.
— Да, просьба, — послушно кивает боярин с цепью. — Мы предлагаем передать Даниле Вещему-Филинову его земли, но взамен… Пусть Царь отдаст нам Буян. Остров, который до сих пор удерживает князь Буревестник.
Владислав
— Сомнительная информация. Князь признаёт царскую власть, даже налоги платит.
— И всё же Буревестник держится обособленно, — упирается боярин. — На Буяне даже нет царских частей. Мы предлагаем: пусть Буревестник отдаст нам Буян. Земли наших предков. Когда-то наши роды владели этим островом до начала Гражданской войны. Буревестник отобрал его, но мы готовы отдать Филинову его земли в обмен на Буян.
Владислав хмыкает, откидываясь на спинку стула.
— И как вы предлагаете это провернуть? Отправить царские части, чтобы забрать Буян? Или, быть может, сами возглавите поход?
— Нет, пусть этим займется птенец Филиновых, — вмешивается другой боярин. — Пусть он докажет свою силу.
Владислав даже не удивился. «Чужими руками жар загребать… Очень удобно».
— Я вас услышал. Сообщу Царю вашу просьбу, — бросает он, поднимаясь. — И заодно расскажу о вашей тесной дружбе, господа. Уверен, Царю будет приятно знать, что его старые товарищи не забывают о друг друге.
Лица бояр мгновенно бледнеют.
Ни слова прощания, ни дежурного кивка — Владислав молча разворачивается, его шаги уверенно отдаются в тишине зала. За ним остается лишь легкий взмах плаща и подавленное молчание за спиной.
Спустя некоторое время Владислав прибывает в Кремль. Войдя в кабинет Царя, он застает правителя за столом, заваленным бумагами, картами и отчетами. Царь, не отрываясь от изучения документа, коротко кивает Владиславу.
— Ну, что скажешь? — интересуется он.
— Бояре из Семибоярщины вновь строят козни. Они предлагают забрать земли у Буревестника, чтобы компенсировать себе будущую потерю наделов Филиновых, но, конечно же, хотят, чтобы Данила сделал всю грязную работу, — с легкой усмешкой излагает Владислав.
Царь хмыкает.
— Хитрые бояре, хитрые… — протягивает он, постукивая пальцами по подлокотнику. — И Данилу ослабить хотят, и Буян себе получить. Знатно придумали.
— А ты что об этом сам думаешь? — задает Владислав прямой вопрос.
Царь встает, подходит к большому окну, из которого открывается вид на город.
— Думаю, Буревестник действительно демонстративно показывает свое неповиновение. Да и налоги его мы толком проверить не можем — наши аудиторы не допускаются ко многим его отчетам. Слишком уж он сам по себе.
Царь ненадолго замолкает, затем оборачивается к Владиславу:
— Но войны в государстве я не хочу. Незачем Даниле разбивать голову о Буян. Не время.
Владислав, честно говоря, и сам не верит, что Данила, каким бы талантливым он ни был, сможет справиться с Буревестником. Репутация далекого князя была мрачной, почти легендарной. Его называли черным
Да, Данила был не из простых, он сумел уничтожить иномирца Странника, который, возможно, жил даже дольше самого Буревестника. Но интуиция Владислава — тонкая, натренированная годами службы в Охранке — настойчиво шептала, что столкновение с Буревестником станет совершенно другим испытанием. Буревестник, наверняка, не силен, как Странник, да и не владеет иномирскими магическими технологиями, но хитер будь здоров.
Царь рассуждает.
— В целом же идея здравая. Но только пусть Данила не воюет за Буян. Лучше пусть он договаривается с Буревестником. У князя есть своя идея фикс, и, возможно, юный телепат сумеет её реализовать.
— Ты о….
— Да о том самом. Буревестник всегда раздает награды щедро: земельные активы, ресурсы… Если всё получится, бояре получат земли на Буяне, Буревестник ослабнет, а Данила вернет свои фамильные территории. А мы получим больше налогов с бояр — уж они наших аудиторов пусть только попробуют не впустить. Почему бы и нет?
Владислав кивает, соглашаясь
— Значит, так и передам Даниле, — коротко подытоживает он.
Давирис встречает кортеж короля Павлинарха ровным строем дружины и суровым видом массивных каменных стен. Издалека уже слышен звонкий перестук лошадиных копыт и скрип позолоченных карет.
Кареты, украшенные рельефами и сверкающими гербами, останавливаются у главных ворот. Дверцы распахиваются, и наружу выбираются придворные — дамы в пышных платьях, усыпанных рюшами и кружевами. Рядом с дамами из карет выходят… на первый взгляд, я даже не сразу понял, что это мужчины. Даже заподозрил нехорошее. Но обошлось без всякого. Обычные мужики. Просто с раскрашенными перьями на головах.
Я спускаюсь во двор крепости. Улыбка Павлинарха сияет ярче его кареты, когда он видит меня.
— Конунг Данила, мой дорогой друг! — восклицает он, раскинув руки, будто собирается обнять меня.
— Приветствую вас, Ваше Перьешество, — отвечаю. — Добро пожаловать в мои скромные края.
Павлинарх смеется, его смех звучит как трель флейты.
— Скромные? Я вижу, что эта крепость дышит историей и силой.
Однако стоит мне бросить взгляд на его свиту, как становится ясно: их впечатления от моей крепости далеки от королевского восторга. Каменные стены с грубой кладкой, массивные ворота и суровый облик тавровской архитектуры явно выбивают их из привычного мира роскоши. Лица придворных вытягиваются, их улыбки становятся натянутыми. Один из сударей, осторожно шагая по булыжной мостовой, оглядывается вокруг с таким видом, будто боится испачкать свои сверкающие туфли.