Газлайтер. Том 23
Шрифт:
— Зови княжну Ирину, — приказываю на ходу, выходя в коридор.
Гвардеец отдаёт честь и исчезает. Спускаюсь вниз. По пути через связь-артефакт узнаю, что Ирина уже готова и скоро будет.
Спускаюсь вниз, где уже собираются все нужные люди.
Через пару минут приходит и Ирина Буревестник — в домашнем платье, по привычке с гордо поднятой головой. Видимо, уже привыкла к новому статусу, но ещё не вполне вжилась в роль княгини.
Я официально представляю ей её будущую команду.
— Серафим Григорьевич Смородин —
Ирина кивает, её взгляд задерживается на Серафиме чуть дольше, чем на остальных.
— Спасибо вам большое за всё, что вы сделали и делаете, Данила Степанович.
Голос у неё мягкий, но с оттенком грусти.
Я отвечаю спокойно, но твёрдо:
— Серафим Григорьевич поможет вам со всеми переживаниями. Если вам потребуется поддержка или помощь, обращайтесь к нему. А если понадобится моя помощь — он свяжется со мной.
Она смотрит на меня немного печально. Я делаю шаг назад, слегка наклоняя голову в знак прощания.
— Ирина Герасимовна, если больше у вас нет вопросов ко мне, мы с супругой сегодня же уезжаем. У меня дома ждут дела, поэтому, с вашего позволения, Ваше Сиятельство, я прощаюсь.
Ирина поджимает губы, кивает.
— Лёгкой вам дороги, Данила Степанович.
* * *
Усадьба Годуновых, Москва
Годунов хватает себя за голову, судорожно перелистывая отчёты. Бумаги со сводками убытков, потерянных производств и обезлюдевших деревень разлетаются по столу, как проклятые карты из колоды шулера. Ситуация хуже некуда.
Стадо гулей разоряет его земли — те самые, что некогда принадлежали Филиновым, а затем были переданы ему по воле Царя. Те самые, в которые он и открыл путь монстрам. Этот проклятый остроухий ублюдок, Гагер, как всегда, надул боярина. Нет, даже хуже — он просто вытер об него ноги, как о половую тряпку, а потом швырнул в лицо орду чудовищ.
Гули захлестнули его территории, как чума. Чрезвычайное положение введено, но толку от него чуть больше, чем от бумажного забора против урагана. Предприятия остановлены, рабочие разбежались, экономика земель встала, убытки растут в геометрической прогрессии.
Годунов кипит от злости, лицо краснеет, пальцы дрожат, когда он с яростью набирает номер Хлестакова.
— Это ты, сволочь, виноват! — срывается он, едва собеседник успевает взять трубку. —
На другом конце раздражённый голос Хлестакова:
— Тише, тише. По телефону такое нельзя говорить.
— Да мне плевать! — рычит Годунов, сжимая трубку так, что суставы белеют.
— А вот мне не плевать.
Хлестаков тяжело выдыхает, затем, чуть тише, но с явной досадой, добавляет:
— Пока умерь пыл. Я думаю, как с этим справиться. Мы тоже страдаем.
Гудки. Гоудунов сбрасывает вызов.
Годунов в бешенстве сжимает кулаки, сердце стучит, как барабан перед казнью. Но тут звонит ещё один номер. Неизвестный. Он автоматически отвечает, думая, что это очередной перепуганный управляющий или, может, опять Хлестаков.
Но на другом конце раздаётся ровный, бесстрастный голос:
— Федот Геннадьевич, Охранное отделение вызывает. Просим вас явиться на объяснение.
Короткая пауза.
— «Лубянка». Срочно.
Гудки.
Годунов замирает. В животе леденеет, как будто туда бросили кусок сухого льда. Дела пошли совсем плохо.
* * *
Спустя полчаса мы с женой и боевой группой загружаемся в самолёт. Я устраиваюсь в кресле, пристёгиваюсь, слушаю гул двигателей. Как только машина плавно отрывается от полосы, наконец расслабляюсь, закрываю глаза.
Но не тут-то было.
В голове раздаётся мысленный «тяв-тяв» — знакомый сигнал от Ломтика, моего теневого наблюдателя. Мгновенно подключаюсь к его восприятию. Ломтик по-прежнему следит за Ярославом в его покоях в Буянском кремле. Настоящий сторожевой волкодав!
Моя команда пушистику была четкой — если Ярослав что-то, неважно что, берет в руки, Ломтик должен сразу подавать сигнал. Конечно, это могли быть книги, документы или какие-то безобидные вещи, но я решил подстраховаться и следить за каждым движением.
Что ж, посмотрим, что задумал этот тип.
Наблюдаю глазами Ломтика, спрятавшегося в тени. В покоях Ярослава разгром. Тумбочка открыта настежь, из неё торчат вываленные рубашки, бумаги разбросаны по полу, и среди всего этого великолепия — полосатые трусы. Но мой взгляд цепляется не за них. В руках у Ярослава золотой перстень. Меньше отцовского, но форма знакомая.
Ага, значит, он был спрятан там. Под полосатыми трусами. Великолепное место хранения артефактов, ничего не скажешь.
Ярослав судорожно сжимает перстень, вцепившись в него так, будто это его последний шанс. Губы шевелятся, шёпот срывается с пересохших губ:
— Чёртов Демон… Приди уже… Неужели ты правда сдох?..
Так. Теперь подтвердилась моя догадка: всё же князь Буревестник был не единственным, кто заключил сделку с Миражом. Ярослав тоже пользовался даром Демона. Только, в отличие от отца, умело это скрывал.