Газлайтер. Том 25
Шрифт:
Конечно, бесшумно у неё не получилось. Но Светке этого и не надо. Она предпочитает, чтобы её слышали. Любит она внимание.
Шум знатный поднялся, сейчас остальные бандюги вскочут. Я стою в темноте под Покровом. Коридор один — бетонный, низкий, с капающей из трубы ржавой водой. Узкий, короткий. Мимо меня не проскочат.
Первыми рванули трое. Кричали что-то, один в трусах даже матерился с придыханием — не с той ноги, видно, встал.
Пси-клинки я метаю автоматически. Раз-два-три — каждый в спину, точно в нервный узел между лопатками.
Следующие тройки идут по тому же сценарию. Всего двадцать бандитов где-то. Нехилый они тут притон отгрохали под Невинском. Надо бы разузнать, чем занимаются.
Всем бандюгам даю один-единственный приказ: бежать к Светке и стрелять — но строго по уплотнённым сегментам доспеха. Ни одного рискованного попадания.
Я сам указываю, куда именно им целиться. В живот — категорически нельзя. В плечи, в бёдра — только по касательной, не глубоко. А вот в тугую наплечную защиту, в налокотники, в грудную плиту — пожалуйста. Светка даже не заметит. Подумать-то подумает, что ловко выкрутилась сама. Как обычно.
Хотя она и правда справилась бы сама со всем притомно. Но сейчас это неважно. Светка ведь в положении. А значит, даже малейший риск — не вариант.Поэтому я подстраховываюсь.
Последних троих оставляю себе. Они тормозят, отстают, стоят, как вкопанные, с торчащими пси-клинками в плечах. Один — крупный, с алым платком на шее. Судя по его памяти — главарь.
Двоих сразу вырубаю. Меткая мысле-команда — и они синхронно, с глухим треском, врезаются лбами в стену. Оседают по диагонали, без звука. Выключились.
Главаря оставляю. Приказываю идти за мной — без слов, как дрессированный пёс. Поднимаемся на второй этаж. В конце коридора — нужная дверь: облезлая клеёнка, затёртая до серости наклейка. Замок открывает сам главарь, под моим ментальным давлением.
Внутри предсказуемая картина: перегар, табачный смрад, пот. По углам — бутылки из-под выпивки. На столе — запотевший стакан с остатками бурбона, пепельница, в которой можно выращивать картошку. На полу валяется порножурнал. Рядом — потрёпанный журнал учёта, открытый на середине. Вот это — уже интереснее. Подхожу ближе. Листаю. Сначала идут длинные списки: фамилии, возраст, статус.
Работа, которую явно не делают уличные шавки. Потом идет отчётность. Почти бухгалтерия: сколько уехало, сколько завербовано, кто из местных согласился на «предложение», кто в «разработке». Я листаю и хмыкаю. Это не просто банда. Это группа по внедрению. Их задача была в том, чтобы вербовать местных, перетаскивать к себе. Превращать в шестерёнки преступного механизма. Вербовка, страх, подкуп. Саботаж инфраструктуры Невинска. За этим стоит кто-то из аристократов, как пить дать.
В других документах в шкафу, на первый взгляд, нет ничего особенного: квитанции, полупустые отчёты, какие-то грязные ведомости. В основном мусор. Но одна бумажка всё же цепляет взгляд. Простая смета, но на гербовом бланке. Сам герб — баклан с расправленными крыльями. Такой я уже видел. Баклан — это родовой знак Паскевичей.
— Вот откуда ноги растут, — бормочу я.
Сложив
Пора возвращаться к Светке. Она уже почти закончила, добивает последних.
Во дворе тянет гарью и расплавленным металлом. Воздух дрожит от остаточного жара, и вот-вот начнёт оседать пепел. Я выхожу из тени аккурат в тот момент, когда Светка убирает с себя остатки доспеха.
Щёки пылают, волосы растрёпаны, глаза сверкают — боевой угар всё ещё держит её крепко.
— Даня! Видел, как я их всех? — хвастается, улыбаясь во все тридцать два.
— Видел, — киваю. — Я тут оставил тебе костяк, сам расправился с парочкой. А заодно узнал, кто, похоже, за стоит за этим притоном.
Она поворачивается ко мне, вскидывая бровь:
— Кто?
— Похоже, Паскевичи. Бланк со сметой с их гербом валялся в кабинете.
— Граф Сергей? — уточняет она, слегка нахмурившись.
— Скорее, его сын — Димка Паскевич. Маша говорила, что он недавно вернулся из ссылки. Отец его вроде как сам и сослал — за старые проделки. Видимо, отдохнул в изгнании, набрался идей.
— И что будем делать? — спрашивает она, уже без улыбки.
Пожимаю плечами:
— Пока — ничего. Бланк сам по себе никакое не доказательство. Такие бумаги можно стащить где угодно. Просто запоминаем и двигаемся дальше.
По дороге, уже в машине, связываюсь через артефакт с гвардией. Сообщаю координаты притона, отдаю распоряжение: выслать следственную группу, зачистить, осмотреть. Трое оставшихся в анабиозе — под контроль телепатам рода. Пусть покопаются в их головах. Интересно, что ещё всплывёт.
Светка рядом сидит с довольной полуулыбкой. Пальцы играют с прядью волос, глаза искрятся. Я чувствую, что ночь для неё ещё не закончилась. А значит, и для меня тоже,
И не ошибаюсь: как только мы переступаем порог усадьбы, Светка почти сразу вешается у меня на шею — резко, жадно, с каким-то почти детским восторгом. Я лишь вздыхаю. Беременная же, да и сам обещал быть с ней ночь. Приходится идти с ней в спальню. Ну а куда деваться? Светка горячая, вся на нервах после боя, дышит часто, обнимает крепко, будто сейчас же исчезну. И только я думаю, что, может быть, удастся потом хоть немного поспать, как в дверь бесшумно входит Камилла. Только оглядывает комнату, нас, — и молча садится на кровать с другой стороны. Я закрываю глаза. Спать, конечно, не выходит уже до самого утра….
На рассвете связь-артефакт снизу издаёт характерное иканье. Он валяется где-то под кроватью, в куче одежды — между лифчиком Светки и рубашкой Камиллы. Нащупываю его вслепую, аккуратно выскальзываю из-под руки Ками, которая сопит в полусне, прижавшись ко мне всем телом. Выворачиваюсь без потерь. Навык, отточенный временем.
Подключаюсь к артефакту через мысле-речь… и тут же в голове всплывает знакомый голос — обволакивающий, тягучий:
— Спаситель, ты не занят?
Ах, Жанна Валерьевна Горнорудова. Теща мечты. Неугомонный источник неожиданностей и намёков с двойным дном.