Газлайтер. Том 25
Шрифт:
— Ах, значит, теряю?!
— Именно. — Хлестаков печально усмехается.
Трубецкой раздражённо отводит взгляд, стиснув зубы.
— Самое противное в этой ситуации… — голос Трубецкого стал тяжёлым, пропитанным глухой злобой. — Не выйдет замолчать о том, что он завалил этого гуля. Ведь все мы видели правду.
Он тяжело вздыхает, проведя ладонью по лицу, словно пытаясь стереть с него ощущение поражения.
Как прекрасен был бы мир, если бы в нём не было телепатов. Можно было бы лгать, манипулировать людьми, говорить всё что
Трубецкой зло сплёвывает в сторону, сжимая зубы.
— Будь прокляты эти телепаты. Без них бы это был дивный чудесный мир!
Мы с Настей и Масасой спрыгиваем с Золотого. Магиня достаёт из карманов мантии портальную статуэтку и связь-артефакт, протягивая ладонь:
— Возьмите меня за руки.
Беру её прохладную чёрную ладонь, Настя хватает меня, а другой рукой касается чешуи Дракона.
В следующий миг пространство дрожит, сжимается — и мы вчетвером, включая Золотого, переносимся в… Организацию. Наверное.
Оказываемся в каком-то ангаре — огромном, с высоким сводчатым потолком, освещённом магическими неоновыми панелями. Воздух здесь сухой, пахнет металлом и чем-то неуловимо артефактным.
Я с интересом разглядываю статуэтку в руках Масасы.
— А мне такую же подарить нельзя?
Она даже не раздумывает, резко бросает:
— Нет.
— Отдам за центнер яблок.
Глаза Масасы вспыхивают.
— Тогда идёт. Но позже передам.
Похоже, я нашёл уязвимое место негритянки. Теперь можно будет выменивать у неё всё что угодно за яблоки.
Дракон остаётся ждать в ангаре, а мы с Масасой и Настей идём по коридорам, поднимаясь всё выше. Стены гладкие, чёрные, с пробегающими по ним линиями бледного света. Иногда мимо проходят люди, мелькают фигуры в тёмных плащах — все игнорируют нас, погружённые в свои дела.
Наконец, Масаса толкает дверь и жестом указывает внутрь:
— Я привела конунга.
В центре комнаты стоит массивный йети, покрытый густым мехом. Норомос. Он с улыбкой кивает мне, затем указывает на стол:
— Конунг Данила и леди, угощайтесь.
Я опускаю взгляд. На столе — фрукты, вино, целая гора угощений.
Масаса хмурится, лицо её заметно кривится.
— Блин, Норомос! Я же говорила, что мы будем его допрашивать, а не угощать!
— На пустой желудок какой может быть допрос? — удивляется йети.
Я ухмыляюсь, усаживаясь поудобнее.
— Ну, что случилось-то?
Норомос тяжело вздыхает, опирается на стол, его мех слегка колышется от движения.
— У нас большие проблемы. Гагер взял гулей оттуда, откуда брать не стоило.
Глава 3
Ставка Трубецких, Междуречье
Княжна Ольга Гривова прибыла в временный лагерь Трубецких ближе к вечеру. Гвардия Семиборящины недавно вышла из Аномалии — бойцы ещё
Ольгу провели в штабной кабинет. Над картой, утыканной фишками и карандашными пометками, склонился сам Трубецкой. Не в парадной форме — китель в пыли, сапоги сбиты, рукава закатаны.
Он выпрямился, едва заметив Ольгу.
— Ваше Высочество? — произнёс боярин, поднимая бровь. — Признаться, не ожидал вас увидеть в Междуречье. Чем обязан визитом?
— Готовим репортаж, — Ольга держалась холодно, даже официально. — О том, как вы с графом Данилой Степановичем спасаете мирных жителей Междуречья. Стране нужно знать своих героев.
— Очень приятно, — отозвался Трубецкой, и в его тоне сквозило что угодно, только не радость. Упоминание графа-телепата явно не доставило ему удовольствия.
— А где же сам Данила Степанович? — спросила княжна, чуть наклонив голову. — По моей информации, он участвовал с вами в последней миссии в Аномалии. Но в ставке Стрёмено его все еще нет. И, кажется, он так и не вернулся с вами?
Трубецкой, казалось, удивился — и одновременно обрадовался. Княжна заметила, как на его лице промелькнуло странное выражение, в котором читалось едва уловимое облегчение.
— Не вернулся, значит, — проговорил он медленно. — Что ж… Простите, но я не вижу оснований делиться с вами деталями похода, Ваше Высочество. Операция в Аномалии касается военных дел, а не светской хроники.
— Можете не беспокоиться, это не попадёт в прессу. Помимо должности редактора, я также исполняю обязанности связного между графом Данилой Степановичем и императором Ци-вана, — отчеканивает княжна Ольга, холодно, почти ледяно. — Поэтому мне необходимо знать, когда он вернётся.
Трубецкой медлит.
— Мы открыли артиллерийский огонь по гиганту-гулю, — говорит он, гордо выпрямившись. — Данила Степанович же повёл себя неосторожно. Бросился наперерез. Кажется, полез в ближний бой.
— Полез на гиганта-гуля?! — Ольга не скрывает удивления, приподнимая бровь.
— Да, похоже на то. А что произошло дальше — неизвестно. Гигант-гуль сорвался с обрыва. Данилу Степановича мы не стали дожидаться. Отступили в Междуречье.
— Вы не дождались союзника? — голос княжны становится резким, почти режущим. — Просто оставили графа на месте боя? Даже не проверили — жив ли он? Ранен ли?
— У нас была договорённость, — отрезает Трубецкой. — В случае осложнений — отход. Это было условие самого Данилы Степановича.
Ольга хмурится. Враньё. Данила не стал бы так глупо рисковать, бросаясь под артогнем на багрового зверя. Это не в его стиле. Не тот он человек. И уж точно — не тот стратег.
— Мне кажется, вы что-то утаиваете, — произносит она, глядя в упор. — Послушайте, Ваше Сиятельство. Мне нужно знать всё. Если вы продолжите уходить от ответа, я подам официальный запрос в Охранку. Думаю, они смогут устроить вам допрос. С применением ментального сканирования.