ГД. Книга вторая
Шрифт:
– Итак «что», дорогая?
– в тон мне, полюбопытствовал лорд Давернетти.
Мне вдруг стало крайне интересно - а он в курсе изменений в своей внешности? Почему-то складывалось такое ощущение, что нет? Я мало знала этого дракона, но уже была вынуждена признать - что-что, а запугивать он умел. Как умел и не вызывать к себе никаких положительных чувств в принципе. И в связи с этим, подозрение на счет того, что он даже не догадывается о моей шалости, выросло, оформилось и укрепилось.
– И-так, - медленно проговорила я, - дорогой Кристиан, а вы сегодня смотрелись
И взгляд мой принял самое невинное из всех возможных выражений, а улыбаться желание если и было, то лишь после того, как лорд Давернетти ознакомиться с последствиями своего незаконного сотрудничества с магами старой школы.
Но Давернетти смотрел на меня, я все более невинно на него. И по мере того, как взгляд мой становился все невиннее и невиннее, его собственный наполнялся вполне обоснованным подозрением.
– Зеркало! – хриплым рыком приказал лорд старший следователь.
Доктор Эньо метнулся к шкафу, достал ручное зеркало, принес и молча протянул его Давернетти. В следующий миг дракон имел огромное удовольствие узреть свой сияющий идиотизмом оскал.
Еще мгновение у него ушло на то, чтобы осознать – таким его видели все! Все полицейское управление, половина жителей города собравшихся у цветочной лавки, люди и драконы внизу, и собственно он только что угрожал адвокату и врачу все с той же идиотской улыбкой.
В следующий миг, зеркало, не выдержав вероятно накала эмоций взбешенного дракона дало трещину.
Давернетти отшвырнул испорченный предмет от себя, и стремительно развернулся ко мне.
Выдержав его полный ярости взгляд, я со все возможным достоинством ответила:
– Приворот – обоюдоострое орудие, лорд Давернетти, даже если это приворот сделанный магом старой школы.
Дракон выдержал удар с достоинством, коего я в нем не ожидала. Выпрямился, расправил плечи, размял шею и задал вопрос:
– И когда исчезнет данный эффект?
Бесконечно поражаюсь отсутствию хоть малейших проявлений совести у данного дракона.
– Когда я сумею снять приворот, лорд Давернетти.
И судя по потемневшему взгляду лорда старшего следователя, я поняла – он убежден, что на подобное сил у меня хватит явно не скоро.
То есть - это все было спланированной акцией! Он превосходно знал, что на момент наложения приворота я пребываю в крайне ослабленном состоянии, собственно максимально ослабить меня пыталась и миссис Тодс. Налицо все признаки преступного сговора.
И я… я не знала, что с этим делать.
Бросив взгляд на адвоката, осознала – что и он так же.
Наглость, безумная уверенность в своей безнаказанности и да - знание законов, все это было на стороне лорда старшего следователя.
Давернетти в данной ситуации нас всех, пусть будет «умыл», потому как да, фактически, находясь под приворотом, я едва ли подхожу под категорию «пребывая в здравом уме и ясной памяти», с другой стороны… а с другой стороны я буду не я, если все это вот так просто оставлю!
– Доктор Эньо, вы не могли бы созвать консилиум?
– обратилась я к врачу.
– Насколько я помню, трех представителей вашей профессии
Ответить мне врач не успело, его перебил раздраженный лорд Давернетти, позволивший себе крайне фривольное:
– Анабель!
И это стало последней каплей.
Развернувшись к полицейскому, я гневно отчеканила, глядя в его драконьи черно-зеленые глаза:
– Ваша сообщница, лорд Давернетти, едва не убила мою миссис Макстон! Я не буду сейчас высказываться по поводу наложенного приворота и подлой бесчестности с вашей стороны, это дело другое, но миссис Тодс едва не уничтожила мою экономку! И меня в данный момент едва ли интересуют причины ее поступка, но я не остановлюсь, не успокоюсь, и не буду даже пытаться сделать вид, что никто не собирался убить миссис Макстон!
Старший следователь шумно выдохнул и собирался было что-то сказать, но я не позволила:
– Магам старой школы запрещено применять свою магию в отношении не одаренных магией лиц – это закон, лорд Давернетти. Один из тех базовых законов, которые обязаны соблюдать даже в Вестернандане. И, раз вы считаете воздействие на меня «нормальным», я так же выдвину обвинение по поводу наложенного на меня приворота. Более того - я пойду абсолютно на все, включая жалобу на имя императора, раз уж он здесь, а у меня есть связи среди охраняющих его оборотней, но вот чего я точно никогда делать не стану, так это замалчивать факт применения вредоносной магии по отношению к неспособным защититься от нее людям. Это низко! Это подло! Это бесчеловечно!
И повернувшись к доктору Эньо, я спросила:
– Сколько времени вам потребуется?
– Четверть часа, - ответил врач, направляясь к своему столу.
В этом вопросе он был полностью на моей стороне, как впрочем был бы и любой представитель его профессии.
Дело о магах старой школы «Генверт» стало в свое время не просто резонансным, оно вызвало шок и ужас у всего цивилизованного общества. Опыты над людьми, закрытые лаборатории где выращивали трехголовых, четырехногих и прочее детей, вмешиваясь в формирование ребенка на этапе эмбрионального развития, массовая гибель подопытных, который заражали наиболее опасными заболеваниями и оставляли мучительно умирать, отслеживая все стадии болезни, и собственно ее развитие… Это было ужасно. Это было страшно. И это было необратимо. Самым страшным стал именно факт необратимости.
Магом старой школы мог стать далеко не каждый маг, для этого требовался уровень практически равный отметке десять и выше на шкале магоизмерителя, а потому, спустя какое-то время представители этого научно магического течения почувствовали себя… чем-то вроде богов. Как минимум, они возомнили, что находятся выше законов как государственных, так и морально-этических. А их отношение к обычным людям было чем-то сродни отношению к грязи под ногами.
Все это терпели достаточно долго, пока один из сбежавших лаборантов университета Генверт, не обнародовал факты проводимых там опытов над людьми…