Где Ангел не решится сделать шаг
Шрифт:
Рука примарха поднялась с компаса, и Ралдорон увидел, что металл смят сверхчеловеческой хваткой Ангела. Повелитель подошел к овальному иллюминатору. Портал потрескался и раскололся, а холодный ветер незаметно проникал через щели в треснувшем бронестекле, неся с собой запах смерти.
Сангвиний стоял у иллюминатора, его губы шевелились. Ралдорон не расслышал слов, но по глазам понял, что властелин задал вопрос. Но к кому он обращен?
Он вздохнул.
— Милорд. Мы все еще живы.
— Действительно. — Поведение примарха изменилось, и тревогу на его лице сменило
— Чтобы сломать нас понадобится нечто больше, Рал, — он положил руку на плечо капитану. — Мы — ангелы, миры дрожат, видя, как мы спускаемся с небес.
Однако Азкаэллон не был так уверен.
— Повелитель, битва на орбите все еще идет. Без орудий «Красной слезы» сражение может оказаться не столь легким для наших братьев.
— Это ничего не изменит, — уверенно произнес Сангвиний. — Мне не нужно видеть сон, чтобы понимать происходящее. Свяжись с кораблями в космосе, назначь «Завет Ваала» новым командным кораблем и прикажи, чтобы они продолжали сражаться, — рука в золотой перчатке сжалась в кулак. — Я хочу, чтобы небеса Сигнуса были нашими.
— А это, милорд? — командир гвардии указал на безжизненную землю, раскинувшуюся вокруг места крушения.
Лицо Ангела расплылось в улыбке.
— Это? Мой сын, ветра войны доставили нас в сердце нашего врага. Это место станет нашим плацдармом. Нашим оплотом, из которого мы ударим по монстрам, которые осмелились противостоять Империуму!
Волевые слова примарха наполнили решимостью сердце Ралдорона. Он сжал кулаки, а к голове прилила кровь.
— До этого момента мы осторожно передвигались по скоплению Сигнус, встречая необъяснимые и чудовищные явления, — сказал Сангвиний, словно озвучив собственные мысли Ралдорона. — Существа, которые наводнили эти миры, играли с Кровавыми Ангелами достаточно долго. Мое терпение закончилось.
Примарх посмотрел на павших членов экипажа.
— Они ударили по самым слабым из нас, тем, кто отдал свои жизни на службе легиону, хотя им не посчастливилось быть измененными генетической технологией моего отца. Такая тактика свойственна трусам, и она не поможет, — Ангел указал на опустошенные окрестности. — Они ждут нас в этой пустоши, считают, что нанесли нам серьезную рану, что мы не готовы к предательской войне, — затем он засмеялся, громко, энергично и бесстрашно. — Они не знают нас.
За несколько часов «Красная слеза» перестала быть космическим кораблем. Боевая баржа превратилась в крепость, огромный остров обгоревшего красного металла посреди мертвой земли. Воины легиона укрепили корабль и оценили повреждения. Все, что было пригодно для боевых действий, приобрело первостепенное значение, а от того, что нельзя было спасти, отказались. Выживших среди смертных было немного, многие погибли от удара и пожаров, но еще больше от смертоносного эффекта психической болезни, которая проникла в их разумы. Они просто умерли от страха, сердца остановились, когда они оказались в темной тени покинутого мира.
Небо Сигнуса Прайм, казалось, ненавидело саму мысль о том, что Кровавые Ангелы осмелились ступить на губительную поверхность планеты. Тяжелые тучи медленно
Поначалу сообщения с орбиты доходили спорадически. Крейсеры и фрегаты затерялись, невидимые даже примарху. Адские корабли столкнулись с крупными силами, и атака захлебнулась, суда-мутанты сбежали под защиту густого пояса обломков. Началась игра из ударов и контрударов, когда имперские корабли охотились за судами-ренегатами в космосе, полном опасностей.
С «Игнис» сообщили, что флот начал систематический обстрел завесы обломков, полный решимости превратить их в радиоактивную пыль. Ничто не сбежит с Сигнуса Прайм.
Ангел холодно улыбнулся, он знал, что это существо, Кирисс, и его слуги не собирались покидать планету. Они хотели привести легион к своим вратам и добились этого. Не имело значения, что направляло в последние минуты жизни запаниковавшую Афину ДюКейд — их зловещая рука или заразившее ее безумие. Сыны Сангвиния были здесь, и невиданная прежде война пришла вместе с ними.
Мерос почувствовал странное, неприятное ощущение в затылке. Легкую потерю равновесия, хотя это было невозможно. Нет, это было знакомое чувство неправильности, которое плохо сказывалось на нем.
Он посмотрел вверх, на темные, бурлящие облака. Планета казалась неправильной, и описать это ощущение словами было непросто. Словно апотекарий смотрел на творение безумного художника, написанное на желтоватом полотне оттенками крови и огня, на образ, рожденный скорее фантазией, чем реальностью.
Огромная открытая арена, на которой он стоял, только усугубляла ощущение. Десятки легионеров в полном боевом облачении, собравшиеся разрозненными группами, обратили лица на чужое небо, глядя с башен и зубчатых стен приземлившегося звездолета. Все они были вооружены и готовы, нет, жаждалибитвы.
Казалось странным находиться здесь, на вершине одной из башен верхней части «Красной слезы». Меросу никогда прежде не доводилось стоять на корпусе огромного корабля, а то, что это происходило под небом, а не посреди черной, безвоздушной пустоты космоса, казалось еще более странным. Вокруг корабля уже были вырыты оборонительные насыпи и траншеи. Задействовали посадочные модули вместе с вереницами наземных машин, которые еще оставались в строю. Девятый легион окапывался.
Собралось большое количество офицеров и боевых братьев Трех Сотен, некоторые из частей, находящихся на борту флагмана, другие недавно прибыли на «Грозовых птицах» и «Ястребиных крыльях» с кораблей на орбите.
Мерос во второй раз почувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, даже больше, чем в зале из литокаста, когда он предстал перед капитанами и командирами. Апотекарий в самом деле находился среди самых прославленных героев Кровавых Ангелов безо всяких ритуалов и церемоний. На миг он осмелился подумать об офицерах рядом с собой, как об обычных братьях, сынах Ваала и Терры, объединенных верностью Ангелу и Императору… Но не смог.