Где бы ты ни скрывалась
Шрифт:
Он улыбнулся:
— Да ладно тебе. В принципе это я должен тебя благодарить.
— Интересно за что же?
Стюарт вздохнул и окинул меня задумчивым взглядом, будто прикидывая, стоит ли мне говорить.
— Понимаешь, когда я сюда переехал, я был в нелучшей форме, на душе кошки скребли. Я не хотел переезжать, но пришлось, так уж получилось. А потом мне стало казаться, что этот дом какой-то свой, что ли… Думаю, это оттого, что здесь живешь ты.
— Я? Почему?
Он пожал плечами и немного покраснел:
— Не
Он коротко хохотнул, чтобы скрыть смущение, и вдруг я поняла, почему он заикается и краснеет, и сама вспыхнула до ушей. Неужели я ему нравлюсь? Может быть, он даже в меня влюблен? И он только деликатно намекает, боится испугать. Я хотела сказать, что он меня совсем не знает, но тут же вспомнила, что это неправда. Если кто и знал мои позорные тайны, так это он, Стюарт.
Откуда-то со стороны я услышала собственный тоненький, робкий голос:
— Ты… С тобой я не боюсь.
Со страху выпила почти целый бокал вина, но зато немного расслабилась. Стюарт заглянул мне в глаза, я не отвела взгляд.
Хлопнула дверь, и в бар ввалилась шумная компания. Подошел официант забрать бокалы, нарушив наше молчание.
— Еще вина хочешь? — словно очнувшись, спросил Стюарт.
— Давай теперь я тебя угощу! — Я попыталась подняться, но не получилось.
— Что? Нет, ни в коем случае! — Стюарт вскочил и отправился отлавливать официанта, а я благодарно снова откинулась на мягкие подушки.
— Здесь свободно? — Молодая женщина указывала на диван напротив.
За ее плечом стояла бодрая суховатая старушка. Обе были нагружены подарочными пакетами.
— Пожалуйста! — Я забрала куртку Стюарта с дивана напротив и повесила ее на спинку своего, борясь с желанием вдохнуть запах Стюарта, — даже самой стало смешно.
Боже, когда я успела так надраться? Немного же мне надо. Ладно, еще один бокал я, пожалуй, осилю. И хорош!
Вернулся Стюарт, бросил недовольный взгляд на дам — те уже с увлечением обсуждали какого-то негодяя Фрэнка, который посмел уйти от Джульет, — и сел рядом со мной.
Диван был узкий, и бедро Стюарта прижалось к моему. Я внутренне сжалась, ну все, сейчас меня накроет паника, но не испытала даже чувства неловкости. От его ноги исходило приятное, какое-то домашнее тепло. Ну, Кэти, ты даешь: сидишь в баре в компании интересного мужчины, чуть ли не обнимаясь с ним на виду у всех, да еще и винцом балуешься! Может быть, не все в этой жизни потеряно!
— Ты как? — спросил Стюарт.
«Что „как“?» — хотела я спросить, но я знала, что он думает о том же, что и я. Если не считать слюнявых объятий Робина и того вечера, когда Стюарт успокаивал меня во время приступа паники, после него у меня не было ни одного контакта с мужчиной.
— Хорошо, — пробормотала я, усилием воли пытаясь приказать щекам не пылать так сильно. — Я просто думала, почему… Не знаю, но я тебя совсем не боюсь. Хотя, вообще-то,
Стюарт одним глотком осушил остававшиеся полпинты пива и поставил пустой стакан на стол.
— Я рад, что не боишься. Не стоит меня бояться.
Он продел свои пальцы через мои. Я опустила глаза, глядя на наши переплетенные руки, удивляясь, почему руки у меня остаются холодными, ведь в груди моей разливалось тепло, и мне так нравились эти сильные большие руки с коротко подстриженными ногтями. Сердце вдруг часто забилось, но вовсе не от ужаса.
— По поводу того, что ты меня не знаешь. Так вот. Я должен кое-что тебе рассказать. Уже давно хотел, да все не было подходящего случая.
Я уже собралась брякнуть, что каждый раз, когда встречаемся, мы обсуждаем исключительно мои проблемы, но, к счастью, хоть в этот раз сумела промолчать.
— В общем, до того как я переехал сюда, я жил в Хэмпстеде с Ханной. Невеста моя… Я думал, что мы с ней счастливы, а она, видимо, так не думала…
Он замолчал, рассматривая мою руку. Я слегка сжала его пальцы:
— Что произошло? Почему вы расстались?
— Она тайком встречалась с другим. Парень с ее работы. Забеременела — то ли от меня, то ли от него — и сделала аборт. Я узнал обо всем уже после того, как это случилось. Было… сложно.
— Вот ужас-то! — выпалила я, чувствуя, как его боль перетекает в мою руку.
Он большим пальцем нежно погладил мою ладонь, и по шее у меня побежали мурашки.
— То есть, наверное, ты сейчас не готов к новым отношениям? — тихо спросила я, смягчая прямоту вопроса улыбкой.
«Ну и сказанула!» — изумилась я самой себе. Одному Господу известно, что еще я выдам после очередного бокала…
К счастью, Стюарт не обиделся и улыбнулся мне в ответ:
— Наверное, пока не готов. — Он снова посмотрел на наши сплетенные пальцы. — Правда, что-то говорит мне, что ты тоже пока не готова к новым отношениям.
Я энергично покивала. Подумала, еще подумала и наконец с трудом выдавила:
— Не уверена, что вообще когда-нибудь буду готова.
— Что, так плохо все было? — спросил он.
Я кивнула. Я никому не рассказывала всей правды. Когда меня допрашивала полиция, я ограничивалась односложными ответами — говорить-то я почти не могла. А когда я лежала в больнице, мне тоже совсем не хотелось вдаваться в подробности того, что случилось. Врачи, следователи и психиатры пытались меня разговорить, но постепенно я поняла, что им нужно: выдавала им информацию по кусочку, чтобы они поняли, что я иду на поправку, и отстали наконец. После выписки я должна была пройти курс лечения у психотерапевта, но все как-то забыли об этом. А впрочем, я все равно не стала бы ходить к этому психотерапевту: тогда мне казалось, что самое главное — бежать как можно дальше, не оглядываясь назад.